Другая женщина - Пенни Винченци

И ей пришлось сдаться, как она всегда сдавалась, не желая нарушать покоя в семье. Только один Руфус поддержал ее, сказав, что ему все равно, где начинать свой день, главное, чтобы он закончился в Лондоне, в компании Манго.

- Дорогой, - сказала Сюзи, - вы можете делать что хотите, главное для вас - доставить Оливера в церковь к назначенному времени.

Руфус поцеловал ее и сказал, что Оливер никогда не опоздает на свою свадьбу, что он очень дисциплинированный и обязательный и, пожалуй, их задача сводится к тому, чтобы проследить, как бы он не пришел в церковь слишком рано.

- Его холостяцкая вечеринка была самой короткой из всех, на которых мне довелось побывать. Мам, нам пришлось даже отправить стриптизершу домой раньше времени. Он хороший парень, и я его очень люблю, но временами мне кажется, что мы люди разных поколений. Уж слишком он правильный.

Сюзи посмеялась и сказала, что тогда ему не о чем беспокоиться.

Так или иначе, но им пришлось уехать из Лондона накануне свадьбы, и вот теперь она проснулась в большом и, несомненно, красивом, но крайне неудобном доме Бомонов, в их еще более неудобной комнате для гостей. И самым худшим из всего было то, что им с Алистером пришлось делить одну комнату и более того - одну постель, что создавало массу неудобств. Они уже много лет спали в разных комнатах, что, однако, не отражалось на их сексуальной жизни, скромной, но приятной. Они стали спать отдельно, так как Алистера часто будили по ночам телефонные звонки, когда требовался его совет юриста-международника и, кроме того, он страдал постоянной бессонницей, хотя сегодня, как отметила Сюзи, спал хорошо. А вот она заснуть не могла и, терзаемая неопределенностью, пыталась читать, что ей никак не удавалось.

Она заснула только около четырех утра и сразу увидела во сне искаженное душевной мукой лицо Джеми, именно таким оно стало, когда вчера вечером в розарии она сообщила ему неприятную новость.

Который же сейчас час? Господи, не может быть - уже девятый! Теперь она весь день будет чувствовать себя разбитой. И нельзя пойти в бассейн, чтобы хоть немного взбодриться.

Она встала с постели и подошла к окну. Погода немного улучшила ее настроение. Небо было ясным. Небольшая ложбинка за домом подернулась легким туманом. В загоне мирно паслись две верховых лошади Бомонов. Сама Жанет Бомон, сияющая счастливой улыбкой из-под полей огромной шляпы, осторожно срезала белые розы, часть которых, как знала Сюзи, украсит их утренний стол. Дальше, на расположенном за садом корте, Том и Майк Бомон играли в теннис. Обычно спокойное лицо Тома сейчас было злым и сосредоточенным; темные растрепавшиеся волосы падали ему на глаза.

Сюзи посмотрела на сына, и на сердце у нее потеплело. Конечно, мать должна любить всех детей одинаково, но она ничего не могла с собой поделать - Том был ее последним, а потому и самым любимым ребенком. Он был ей ближе остальных детей.

Когда Руфус был в возрасте Тома, он казался ей совсем взрослым, и то чувство, которое она тогда испытывала к нему, трудно было назвать материнской любовью. Это было нечто особое, трудно поддающееся описанию. Такого чувства она не испытывала больше ни к одному из своих детей.

Том был ее любимцем, ее малышом. Для всех матерей дети навсегда остаются детьми, но у нее была особая любовь к Тому. Он все еще нуждался в ее защите и будет нуждаться долго. Господи, думала она, охваченная смертельным ужасом, который сковывал сердце и затруднял дыхание, что будет с ним, если она…

«Нет, Сюзи, нет, - уговаривала она себя, - не смей даже думать об этом. Все будет хорошо, и ты узнаешь об этом через час».

Усилием воли, что часто ей было под силу, она отогнала тревожные мысли, и сосредоточилась на чудесной погоде и игре сына, который по мастерству значительно превосходил Майка Бомона.

Том заметил мать и махнул ей рукой. Сюзи помахала ему в ответ и решила пойти на корт. Она никогда не страдала комплексом неполноценности, ей и в голову не приходило, что она может кому-то помешать. Она была уверена, что везде ее ожидает хороший прием.

Спустя сорок пять минут она покидала корт вся в поту, но счастливая и в хорошем настроении. Она слышала, как Майк Бомон сказал Тому, что его мать выше всяческих похвал.

Сюзи наградила Майка одной из своих самых очаровательных улыбок.

Она лежала в старенькой переносной ванне, в которой когда-то купали детей, и рассеянно намыливала себя, вновь охваченная беспокойством, когда зазвонил телефон. Трубку сняла Жанет.

- Мэгги! - услышала Сюзи ее высокий девичий голос. - Здравствуй, дорогая. Какой чудесный день! Все будет великолепно… что, дорогая? Нет, конечно, нет. Непостижимо… Я даже представить себе не могу… Послушай, Мэгги, ну куда она могла подеваться? Просто ушла на прогулку, чтобы побыть немного одной. Ну, уехала на машине. Я понимаю. Конечно же, Мэгги, обязательно позвоню, можешь не сомневаться. Хочешь, я позвоню кому-нибудь еще? Хорошо, дорогая. Не волнуйся, все будет нормально.

От волнения Сюзи уронила в воду мыло. Дурные предчувствия охватили ее. Она вылезла из ванной, накинула халат и спустилась вниз.

Жанет стояла у кухонного окна, задумчиво глядя в сад.

- Жанет, почему звонила Мэгги? Что случилось?

- Думаю, ничего страшного, - ответила Жанет, стараясь весело улыбаться. - Просто Крессиде захотелось погулять. Ничего страшного, хотя я понимаю волнение Мэгги. Девочке уже давно пора бы вернуться.

- Всем известно, что у Мэгги слабые нервы, - сказала Сюзи и, боясь показаться нелояльной по отношению к Мэгги, поспешно добавила: - Бедняжка, она всегда так беспокоится. Но еще нет девяти, и рано волноваться. Просто Крессиде захотелось немного тишины и покоя.

- Сюзи, дорогая, здесь что-то не так, ведь прошло уже больше часа, - с легким упреком заметила Жанет. - Все это кажется очень странным. Я не находила бы себе места, случись такое с моей дочерью. Наверное, ее что-то очень расстроило, если она исчезла так надолго и, главное, не сказав никому ни слова. А ты говоришь, что вчера вечером она была совершенно спокойна и ни капли не нервничала. Что же могло с ней случиться?

- Даже не представляю, - ответила Сюзи. - Она действительно была вчера очень спокойна. Но может, она просто притворялась. Крессида ведь очень хорошая актриса. Но мне все-таки кажется, что она решила немного поразмыслить в одиночестве. День свадьбы - большое событие в жизни человека, хотя, несомненно, очень приятное.

Перед ней вдруг словно ожила картина двадцатидевятилетней давности: они с отцом одни в доме перед тем, как отправиться в церковь. Он протянул ей бокал шампанского, и она, повернувшись к нему, внезапно увидела свое отражение в зеркале: мертвенно-бледное лицо с огромными испуганными глазами и дрожащими губами.

Нейл Каррингтон подошел к ней и крепко прижал к груди.

- Дорогая, чего ты так боишься? Это совсем на тебя не похоже. Где та девочка, что спокойно играла в теннис перед выпускным вечером?