«Крыша» для Насти - Фридрих Незнанский

— Зачем же сами? — возразил исполняющий обязанности начальника службы безопасности. — У нас для таких дел имеются собственные высококлассные специалисты. Я сейчас распоряжусь, и, если вы, Александр Борисович, не ошибаетесь, мы все сделаем в соответствии с законом. И снимем, и зафиксируем, и понятыми обеспечим.

Даже и искать ничего не надо было. «Маячок» был прикреплен на магнитной присоске прямо под задним бампером «пежо».

Но больше всего Турецкого порадовала та пауза, которую сделал, когда закуривал, опираясь на костыль, фальшивый, надо понимать, инвалид. Были краткие моменты, когда профиль человека виделся более-менее четко. А его внешний вид очень напоминал того убийцу в сером плаще, который якобы стрелял прямо от живота длинными очередями, и описание которого дали трое мальчишек из двора дома на Оранжевой улице.

А кстати об убийце. Надо бы поторопить экспертов-баллистиков с их актом экспертизы по обнаруженным на месте убийства гильзам и пулям, извлеченным из тел, напомнить Климову, что дело неправомерно затягивается, не самому же гнать на улицу Куусинена, где расположена Московская лаборатория судебной экспертизы! А заодно и медиков пора поторопить, за ними тоже акт экспертизы трупа. Неповоротливые какие-то стали… А может, это мы такие неповоротливые?

Но мысль снова переключилась на недавние события.

«Да, ребятки, — удовлетворенно подумал Александр Борисович о своем преследователе, — вот где вы прокололись по всем статьям. И чего вам теперь еще надо, не понимаю?»

Честно говоря, он действительно не понимал, какая необходимость была в том, чтобы следить за ним? Разве не ясно, что после дерзкого убийства будут рассмотрены и расследованы все имеющие право на существование версии покушения? И надо быть дураком либо абсолютно безграмотным человеком, чтобы этого не понимать.

«А может быть, — вдруг мелькнула шальная мысль, — вовсе они никакие и не профессионалы? Но тогда кто?»

Словом, поводов для серьезных размышлений хватало, и Турецкий, чтобы не отрывать людей от дела, забрал с собой необходимые материалы и уехал к себе на Большую Дмитровку.

И он, занятый своими размышлениями и не видя за спиной синей «мазды», уже как-то не обратил внимания, что следом за ним, то догоняя, то отставая на несколько машин, двигались неприметного, песочного цвета «Жигули» со знаком инвалида-водителя на заднем стекле.

2

Климов занимался свидетелями.

Вместе с Небылицыным они как приехали с утра пораньше на Оранжевую улицу, так, не давая себе ни минуты передышки, последовательно и методично обходили все квартиры в двух домах-высотках, стоящих под углом друг к другу, образуя ухоженный двор с детской площадкой и автостоянками, не мешающими людям.

Трое дружков-приятелей, давших в прошлый раз свои показания, где-то носились, и найти их удалось не сразу. А вот пенсионеры, обсуждавшие события на лавочках детской площадки, — эти как тогда не могли ничего толком сказать, так и сейчас готовы были фантазировать, однако ничего путного из их наблюдений извлечь было нельзя.

Повезло Жене Климову. В соседнем доме, расположенном много дальше от места происшествия, он нашел пожилого мужчину. Тот, по его словам, поздно возвращался по малой дорожке домой из магазина. Это недалеко, фактически тут же, прямо за углом. Вот он и услышал треск, который сразу-то даже и не принял за выстрелы. Звуки напомнили ему треск тракторного пускача — он сам когда-то работал в Сибири, на строительстве известного БАМа, на этой тяжелой технике, и звуки поэтому были все еще как бы на слуху. Оттого и удивился. И уставился по направлению этих звуков. Но увидел такое, отчего, показалось, даже сознание у него помутилось. Оно даже было и не происшествие, как здесь потом все говорили, а какая-то киношная, выдуманная картинка из какого-нибудь американского фильма.

Он увидел, как высокий мужчина в сером плаще и этой… модной среди мальчишек шапочке быстро шел, почти бежал по тротуару навстречу пожилому человеку и, буквально как в кино, палил в него из двух пистолетов сразу. С двух рук! А когда тот, пожилой, упал на дорогу, словно срубленный, громко, пронзительно закричала женщина, и тот, в плаще, даже не повернувшись к ней, можно сказать не глядя, перевел оба пистолета в ее сторону и выпустил еще несколько пуль. Женщина упала тоже — возле большого черного джипа. А мужчина в плаще, заметно прихрамывая, продолжал быстро идти по тротуару, вдоль проезжей части, не сбавляя шага, пока из двора, сзади него, не вылетели и не догнали его песочного, светлого такого цвета «Жигули». У них резко открылась задняя дверца — со стороны водителя — и стрелок очень как-то ловко нырнул в салон, хотя был длинный, в смысле высокого роста. И машина тут же умчалась дальше, а дверь хлопнула уже при повороте на улицу.

Картина была настолько неправдоподобной и в то же время невероятно притягательной, что он, Василий Митрофанович Ожерелов, не мог сдвинуться с места. Так и стоял как вкопанный, пока не набежал народ. А потом все стали кричать, куда-то звонить. Людям давали советы жильцы первого дома, повисшие на балконах нижних этажей. Стали переговариваться. Но как только появилась милиция, народ начал расходиться. Оно и понятно: кому охота терять свое свободное время на всякие разбирательства?

И тут словоохотливость Ожерелова получила свое обоснование, объяснение.

Дело в том, говорил Василий Митрофанович, что это все происходит от всеобщего недоверия к милиции. Если б, к примеру, народ твердо был уверен, что жулика, ограбившего давеча в подъезде соседку Егоровну, действительно найдут и вернут бедной бабке отнятое, то и разговор был бы другой. А то ведь никто и искать не станет, а сперва всю душу вымотают допросами да подозрениями, что ты сама, по старости лет, допустила оплошность, где-то потеряла кровные денежки, а теперь врешь, будто тебя ограбили. Это разве не пример? Вот опять же и с убийством. Приехали, покрутились, поспрошали, чего да как было, а народ-то сразу понял, что никому это дело не интересно, и разошелся, и милиция следом уехала. А которые еще оставались как бы в свидетелях, поняли, что никто того убийцу ловить и не станет. И раз так, значит, нечего и зря время терять, лучше пойти очередной сериал посмотреть по телевизору, как ловко те же милиционеры бандитов ловят. Хоть какое утешение.

Климову было очень неприятно слушать мнение о своей работе. Ведь это именно он был здесь, расспрашивал, пытаясь выяснить хоть какую-то правду о происшедшем событии, но видел отчужденные лица, которым было решительно все до фонаря. Он-то вроде старался, а у населения совсем иное впечатление сложилось. И теперь, когда обнаружилась такая удача, он крепко «ухватился» за пенсионера Ожерелова. И протокол допроса свидетеля оформил по всем правилам, чтобы подчеркнуть особую значительность его показаний.

А потом предъявил для опознания тот фоторобот, который был составлен со слов ребят. Но Василий Митрофанович в рисунке не признал высокого стрелка, лицо которого было изображено просто темным пятном. Он сразу, почти не думая, не вспоминая, сказал, что подлинный «убивец» на этого, которого нарисовали, ни капельки не похож. А вот как тот выглядел, Ожерелов готов был хоть сотню раз повторить, потому что хорошо его запомнил. Это, наверное, та память, сказал он, которая сработала уже помимо сознания, запечатлела человека, увиденного в первый раз, да еще в крайних обстоятельствах.