«Крыша» для Насти - Фридрих Незнанский

И снова нашел для себя оправдание пенсионер: а ведь не исключено, что тот мужчина вообще не видел его, что называется, в упор, потому что все сознание его было подчинено одной страшной идее — убить генерала. Но почему тогда пострадала женщина? А он, Ожерелов, не привлек его внимание? А потому, догадался наконец Василий Митрофанович, что он молчал. А женщина закричала. И тем самым привлекла к себе его внимание. Вот в чем, наверное, дело. И Василий Митрофанович поспешил поделиться своими мыслями со следователем Климовым — таким вежливым молодым человеком, с которым и просто разговаривать приятно, не то что помогать ему в расследовании. Вот теперь пенсионер мог бы со всей ответственностью заявить о своей причастности к «громкому делу», как назвал это убийство Евгений Анатольевич.

3

Вечером они все собрались в кабинете Турецкого, чтобы обсудить итоги прошедшего дня и наметить действия на завтра. Каждый, включая Турецкого и Грязнова, рассказал о своих успехах. Но, естественно, Вячеслав Иванович постарался мягко обойти в своем повествовании отдельные моменты длительной беседы с вдовой, а потом еще и с ее взрослыми детьми, ограничившись лишь необходимыми для расследования фактами. Но по мягкому тону Вячеслава, по его благодушию и скользившей на губах масленой улыбке Александр Борисович уловил, что рассказывается далеко не все, а предмет умолчания, скорее всего, лежит в области уже чистых эмоций, а вовсе не фактуры для следствия. Уж он-то, за столько лет, знал Славку как облупленного и прекрасно чувствовал причину, по которой в его рассказе иногда появлялась эта снисходительная и чуточку ироническая интонация сытого старого котяры.

Фоторобот убийцы в бейсболке лежал на столе. Уже завтра утром Небылицын отвезет этот рисунок в типографию ГУВД, откуда листы с отпечатанными снимками будут немедленно разосланы по всем московским милицейским подразделениям для розыска преступника.

Александр Борисович внимательно рассматривал немного странное лицо. Какая-то неясная мысль тревожила его, а вот какая? И неожиданно он вспомнил слова девочки, маленькой Насти, о том, что мама ее громко позвала щенка Рэмку. Турецкий тут же попытался представить себе, как бы это могло выглядеть наяву.

Вот выходит из машины генерал. К нему приближается неизвестный человек и окликает его, а затем начинает стрелять сразу из двух стволов. Жена генерала Настя видит это, выскакивает из машины с криком «Рэм»? Вопрос или утверждение? Или призыв? Но почему маленькой Настеньке показалось, будто ее мать позвала щенка? И вообще, можно ли верить слуху ребенка, оказавшегося в чрезвычайных обстоятельствах?

Подумал и согласился, что можно.

Что еще известно?

Грязнов, слушавший Санины размышления вслух, подсказал новую мысль. Оказывается, если верить, разумеется, словам Татьяны Григорьевны, Анастасия была в свое время студенткой у Виктора Альбертовича. Тот якобы читал какой-то курс в академии ФСБ, а она училась там. И он, в смысле — профессор, как бы отбил девушку у целой толпы ухажеров.

— Как же она мне об этом говорила? — задумался Грязнов. — А вот что-то вроде того, что она, то есть Анастасия, бросив всех своих обожателей, пустилась с ним во все тяжкие.

— И что из этого следует? — Турецкий поднял брови.

— А из этого следует, Саня, что, возможно, было бы неплохо прошерстить толпу тех обожателей. Я имею в виду, посмотреть списки студентов, а ну как среди них может оказаться твоя собачка?

— Славка, — нарочито спокойным тоном сказал Турецкий, — кто тебе подсказал эту чудовищную идею?

— Ты, а кто ж еще! Я ведь с сестрой Анастасии и ее ребенком не беседовал, я с ними вообще незнаком, зато успел близко познакомиться с брошенной генералом супругой, и скажу честно, что я на его месте никогда бы так некрасиво с нею не поступил. Женщина, по-моему, не заслуживала такого отношения к себе… А с другой стороны… Сколько ему было тогда? Где-то за полтинник перевалило? Мужик еще в силе, но уже чувствует приближение…

— Это ты на своем опыте? — усмехнулся Турецкий.

— Типун тебе! — комично испугался Грязнов.

— Значит, вдова тебя убедила в этом? — с тонкой иронией «догадался» Турецкий.

— Саня, — поморщился Грязнов и кивком показал на Небылицына с Климовым, — при детях! Фи!.. Но ты на всякий случай поинтересуйся у той, молодой Татьяны, не было ли у ее сестры в прошлом знакомых по имен Рэм. Обычно, как говорится, младшие в семье весьма охотно подсматривают и подслушивают за старшими, так что не исключено.

— Идея твоя гениальна еще и тем, что полностью вписывается в нашу схему — искать причину в прошлом, — назидательно сказал Турецкий, глядя на молодых помощников. — Спасибо, Славка, проработаем и этот вариант. А теперь конкретное задание для Володи. Есть такая фирма — «Московский транспорт». Ее дочернее предприятие называется «Новое синее такси», ты видел в городе наверняка. Офис — в Юго-Западном округе. На самих машинах указаны телефоны и вся прочая атрибутика. А у «Московского транспорта» имеется конкурент под названием «Дорожные перевозки». И у этих «Перевозок» — дочерняя фирма «Комфорт-такси». Последняя является монополистом в Шереметьеве. Далее, как я понял из некоторых намеков исполнительного директора «Анализа» господина Олейника, между «Синим такси» и «Комфортом» существуют крупные разногласия по поводу общего рынка услуг. В «Комфорте» даже директора их шлепнули, был такой Арнольд Фиштейн, фамилия его мелькала в прессе — в качестве жертвы заказного убийства. Или застрелили, или автомобиль его взорвали, точно не помню.

— Я тоже что-то читал. В сводках, кажется, — заметил Грязнов.

— Естественно, а как же иначе! Личность, говорят, была заметная… Значит, задача ставится следующая, Володя. «Синее такси» курирует со стороны «Анализа» некто Малышев, его координаты — здесь, — Турецкий протянул Небылицыну визитку с телефонами Ивана Сидоровича Малышева — бывшего помощника первого учредителя фирмы Льва Латвина. — Идеальным вариантом было бы, если бы ты узнал у него, по каким причинам этот Латвин продал свои акции некоему Джичоеву, предпринимателю из Махачкалы, а сам отбыл на постоянное место жительства в Израиль. Можно было бы и по нашим каналам поинтересоваться у самого Латвина, но это сложнее, да и вряд ли он захочет сотрудничать с Генеральной прокуратурой.

— А при чем здесь конфликт между «синими» — я их не раз видел на улицах — и «Комфортом»?

— А вот это он тебе и может рассказать. Конфликт, как заметил Олейник, давний, возможно, и зародился еще в те времена, когда у руля стоял Латвин. Между прочим, тот самый, который и принял на работу генерала Порубова. Тут, я чувствую, тоже далеко не все так гладко, как они нам живописуют. Пришел, радостно встретили, и началась совместная работа. Нет, братцы, так у нас нигде не бывает. А вот навязали сверху, а ты вынужден соглашаться и терпеть — вот это бывает. Что еще могу добавить к сказанному? Я разговаривал с Джичоевым по телефону. Хитрая лиса, которая ничего не знает. Приезжать сюда не собирается, но готов ответить на любые наши вопросы, если следователь приедет к нему в Махачкалу. Я вот подумывал, что, может, Славка, нам Женю туда откомандировать? Если они его не споят, это будет для нас очень большой удачей. Как ты считаешь?