Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

Стоит, наверное, вспомнить, что еще до революции в России существовала целая группа людей, специализировавшаяся на кражах ценных икон и золотых украшений из храмов, церквей, домов. Иконы перепродавались, в том числе и за границу. С золотыми вещами поступали порой проще: при невозможности продать ценную вещь она либо частично ломалась, либо переплавлялась и сдавалась в ювелирные лавки – как лом. Эта каста воров получила название «клюквенники».

Наш герой обходился без ножа и кастета. Так, силой убеждения, в поездках и поисках сколачивал свое начальное состояние Юрий Николаевич Малышев.

Со своей будущей женой Людмилой он познакомился в небольшом кафе на углу Невского и Владимирского, в народе именуемом «Сайгон». В семидесятые здесь тусовались фарцовщики и хиппи, панки и наркоманы, проститутки и рок-музыканты, да и просто те, кто мечтал хоть капельку приобщиться к чему-то отличному от однообразных буден времен развитого социализма. Кафе считалось островком свободы. Появившись в «Сайгоне», Людмила, инженер-геолог по образованию, не стремившаяся прожигать свои природные способности на поприще геологии, не стала его завсегдатаем. «Сайгон» с его дешевым понтом был ей ни к чему. Она, обладавшая сильным характером, незаурядными организаторскими способностями, умением подчинять людей своей воле, взяла здесь только то, что ей было нужно, – мужа, партнера, человека, умеющего делать деньги.

Но Юрий, как умел делать деньги, так и умел их тратить. За одну ночь за карточным или ресторанным столиком он мог спустить все, что наживал месяцами, за что, кстати, и получил кличку Распылитель. Его подводил характер. Во время игры в покер Людмила, глядя на мужа, спросила у его приятеля:

– Он что, играть не умеет?

– Он? Да он экстра-класс!

– Так почему он проигрывает?

– Это тонкая штука. Ведь он отыгрывается.

Вскоре после женитьбы Малышев бросил карточную игру. У него была одна отдушина – страсть собирателя. Его увлекал азарт поиска дорогой, редкостной вещи. Он был известен и авторитетен в кругу коллекционеров и собирателей. Гораздо позднее, когда возник спор между экспертами Эрмитажа по поводу одной из икон, привели Малышева. Почему привели, а не пригласили? Об этом ниже. Так вот, привели Малышева, и через несколько минут спор прекратился. Маститые эксперты согласились с тем, что сказал Юрий Николаевич.

Людмила была более прижимистой, чем ее муж.

Говорят, именно она поставила семейное предприятие на коммерческие рельсы, заметив:

– Здесь, в России, даже «лимон» ни к чему. Для чего он? Чтобы жить в вечном страхе, скрывая свое богатство от других?

Для того чтобы переправить свое состояние за рубеж, нужно было найти определенные каналы. К тому же появился вариант эмиграции из страны. Сестра Людмилы, Нина, вышла замуж за доктора медицины из Западного Берлина, господина Бальсса, и стала Ниной Бальсс. Молодожены переехали в Берлин и почему-то развелись. Но теперь у Малышевых появился свой человек за бугром. Оставалось лишь найти канал для контрабанды, и Людмила такой канал нашла.

Первую партию товара, которую удалось отправить на Запад, составили несколько икон, серебряный ларчик, серебряный крестик, ножницы с золотыми кольцами для пальцев, старинные табакерки, шкатулки и еще несколько различных предметов антиквариата – всего на сумму около 10 тысяч долларов США. Товар гнали в Америку, а доставить его взялся матрос с сухогруза «Томас Джефферсон» Брэд Эдвардс. В виде вознаграждения он получил японский чайный сервиз и несколько антикварных безделушек.

Но этот канал был ненадежным по различным причинам. Тогда Людмила начала искать другой, более масштабный путь. Она зачастила в Москву и вскоре на одной из домашних вечеринок познакомилась с атташе бельгийского посольства Годфридом Букийоном. Букийон взялся перевозить через границу ценности Малышевых и хранить их у себя на родине до приезда Людмилы – естественно, не безвозмездно.

Знакомство и деловые контакты с человеком, обладающим дипломатической неприкосновенностью, так сказать иммунитетом, – это для контрабандиста огромная удача, хотя рисковала Людмила куда больше его, ведь господин атташе мог ее запросто кинуть. Почему? Да вспомните время, в котором они варили свой суп. Но выбора не было, Малышевой приходилось рисковать.

Осенью 1979 года, используя свой иммунитет, Букийон миновал таможенный контроль в порту «Шереметьево» и перевез ценности через государственную границу к себе на родину в город Остенд. Это были старинные русские иконы на дереве и камне, золотые и серебряные крестики, панагия, шкатулки, табакерки и многое-многое другое. Всего на сумму более 120 тысяч рублей (напомним, на дворе 1979 год). За свою работу он получил десять штук. В начале 1980-х Бук, как ласково называла его Люда, перевез на Запад несколько партий золотых икон. К последней поездке Малышевы подготовили для него около тридцати ценных икон. Только одна из них чего стоит! Икона XVII века – «Николай Зарайский в житии». Стоимость ее, по самым скромным оценкам, около 50 тысяч рублей.

Странным знакомством двух неработающих супругов и бельгийского атташе заинтересовались сотрудники Большого дома.

– Ради чего приезжают Малышевы, особенно Людмила, в Москву? Для чего она встречается с Букийоном?

– Незаконные валютные операции?

– Вряд ли, Малышевы валютой не занимаются, раньше были у Юрия грешки, но не в последнее время.

– Может, сбыт иностранцу антиквариата?

– Икон?

– Вот-вот.

– Но ведь они собиратели, они сами скупают. Говорят, у него такая коллекция!

Оперативники предположили, что Букийон – сообщник Малышевых; что он в дипломатическом багаже перемещал за рубеж ценности, легальный вывоз которых запрещен. Риск нарваться на международный скандал был, но, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Чекисты выяснили, что бельгиец вскоре выезжал за границу. Медлить было нельзя, и оперативная группа срочно вылетела в Одессу, где Бук заказал билет на пароход. Лайнер отправлялся в Венецию и уже стоял под парами. Но…

На таможне к «мерседесу» Букийона подошла группа таможенников:

– Экскьюз ми.

– What?

– Что у вас в багажнике?

Вопрос таможенника был неожиданным, ведь багаж, как известно, у дипломатов не досматривается. В ответ на недоуменный взгляд Букийона таможенник показал на собаку, которая находилась рядом.

– Видишь, псина нервничает.

– What?

Дядька Бук забыл все русские слова, почувствовав опасность. Нервы, натянутые как струны, не выдержали, и Букийон закричал то ли таможенникам, то ли собаке:

– Нетту у мення нникаких ннаркоттиков! Я иметь иностранный гражданство, я есть диплематт, я уудду жаловаться послу, правительству. Да я… да я до вышей ЦК дойду!

Угрозы не помогли, таможенники настояли на проверке багажа. Когда развернули первый пакет, извлеченный из багажника, то… сверкнул серебряный оклад иконы. Теперь чекисты могли смело подойти к машине, результат, как говорится, был налицо. Что делать? Да ничего. Букийон тут же сдал обоих супругов, заявив, что вещи принадлежат Люде и Юре из славного города Ленинграда, что именно они попросили его перевезти эти вещи через границу.