Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства - Линкольн Пейн

В сентябре 1942 года U-156 потопила реквизированное британское пассажирское судно, на котором, кроме прочих, находилось 1800 итальянских военнопленных. Хотя немцы радиографировали о своем намерении эскортировать спасательные шлюпки с уцелевшими в безопасное место и вывесили флаги Красного Креста, флотилию, к которой к тому времени присоединились еще три немецкие и итальянские подлодки, атаковал американский самолет. Чтобы впредь не подвергать свои подлодки бессмысленному риску, Дениц отдал приказ «Лаконии», требовавший «прекратить… все попытки спасать пассажиров и экипаж потопленных кораблей».[1763] В свою защиту на процессе Дениц сослался на письменные показания адмирала флота Честера Нимица, который под присягой показал, что «американские субмарины не практиковали спасение уцелевших с кораблей противника, если это было сопряжено с чрезмерной опасностью для субмарины или препятствовало исполнению дальнейших задач».[1764] Подлодки в очередной раз подтвердили, что в подлости их обвиняли не зря.

Помимо авианосцев, подлодок и кораблей, разработанных для преследования и защиты от них, во время Второй мировой появился и третий тип судов, о которых до войны никто не задумывался, — десантные, для соответствующих операций.[1765] Сходни и трапы для выгрузки войск, лошадей и вооружения на берег использовались давно, однако на всем протяжении 1930-х годов десантная высадка производилась достаточно неуклюже, поскольку военным приходилось перебираться через борт и брести к берегу по мелководью, а для переправки автотранспорта требовалось крепить трапы к фальшборту. В 1930-х японцы изобрели десантное судно с встроенным кормовым трапом для личного состава и легких машин, а новоорлеанский судостроитель Эндрю Хиггинс создал на его основе плавательное средство для работы на луизианских заболоченных рукавах. Официально названное LCVP («десантный катер для личного состава и техники»), одиннадцатиметровое судно Хиггинса вмещало взвод из тридцати шести человек либо десяток солдат и джип, и имело осадку всего в три фута на корме и в два фута впереди. Расположение гребного винта позволяло судну легко сдавать с берега задним ходом и разворачиваться на воде вокруг своей оси без зарыскивания. Таких катеров было построено более двадцати трех тысяч, и считается, что им принадлежит немалая заслуга в приближении победы союзников. Генерал Корпуса морской пехоты США Холланд Смит, командовавший тихоокеанскими десантными операциями, писал, что лодка Хиггинса «сделала больше для победы на Тихом океане, чем любая другая единица боевой техники»,[1766] а генерал Дуайт Эйзенхауэр, руководивший союзными высадками в Северной Африке, на Сицилии и в Нормандии, считал Хиггинса «человеком, который выиграл нам войну. Если бы он не сконструировал и не построил эти катера, мы бы никогда не высадились на открытых берегах. Вся стратегия войны была бы совершенно иной».[1767]

Лодка Хиггинса была одной из тридцати с лишним разновидностей американских и британских десантно-высадочных и амфибийных судов — от джипов-амфибий до 117-метровых танкодесантных кораблей.[1768] Один такой корабль с массивными двустворчатыми воротами в носу мог везти в трюме три менее габаритных танкодесантных судна, рассчитанных на пять средних танков, либо 330 человек личного состава в полном вооружении. Высадка на вражеские берега выполнялась с хореографической четкостью. Десантные транспорты вставали в нескольких милях от берега, малые высадочные катера спускались на воду и кружили рядом, принимая личный состав, который перебирался в них по веревочным лестницам, и технику, сгружаемую кранами. Затем катера поочередно накатывались на берег, высаживали десант и возвращались к транспортам за новым. Когда десант закреплялся на берегу, наступала очередь переправки припасов. Автотранспорт выкатывался самостоятельно, штабелированные на поддонах грузы выволакивались тракторами или другими транспортными средствами, а нештабелированные передавались по цепи отрядами солдат и матросов. Кроме того, десантно-высадочные суда переправляли обратно на транспорты или плавучие госпитали раненых.

Судя по объемам производства на верфи Хиггинса, победа и поражение зависели от того, какая сторона сможет построить больше кораблей и военной техники и перебросить войска, провиант и боеприпасы в нужные точки. Размышляя о сражении за Атлантику, Черчилль писал:

Единственное, что действительно пугало меня за все время войны — угроза со стороны подводных лодок… Насколько сократит объемы нашего импорта и поставок подводная война? Достигнет ли она смертельных для нас пределов? Здесь не было простора для сенсаций и широких жестов, только медленное, хладнокровное вычерчивание на карте удавки, которая затягивалась на нашей шее… Либо продукты, припасы и вооружение из Нового Света и Британской империи доберутся до нас через океан, либо нет.[1769]

В статистическом отношении безоговорочное преимущество давали союзникам промышленные мощности Соединенных Штатов. Вплоть до первой трети 1930-х годов построить флот максимальных размеров, определенных морскими договорами, мешала Великая Депрессия, политика изоляционизма и пацифистские настроения. Первые шаги к военно-морскому перевооружению сделал Рузвельт, выделив из фондов, ассигнованных по Закону о восстановлении национальной промышленности 1933 года, средства на постройку двух авианосцев, четырех крейсеров, двадцати эсминцев и других кораблей. На следующий год конгрессмен Карл Винсон провел первый из четырех законов об увеличении размеров военно-морского флота.[1770] Вторжение японцев в Китай, отказ Японии подписывать Лондонское соглашение и приход Гитлера к власти в Германии способствовали дальнейшему увеличению военно-морских сил США, кульминацией которого стал принятый в июле 1940 года Закон о флоте двух океанов (или Закон Уинсона-Уолша), предусматривавший создание тринадцати линкоров, шести авианосцев, тридцати двух крейсеров, ста одного эсминца и тридцати девяти подводных лодок.