Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число - Анастасия Юрасова

— О каких заклятиях идет речь? Как именно я могу помочь тебе, Корвус?

Ворон устало вздохнул.

Ты ведь выросла у меня на глазах. Выросла, называя меня всего лишь вороном или несносной птицей, прогоняя из каждого сна, словно наваждение. Считая меня болезнью или проклятием. А теперь вот — берешь и зовешь по имени, будто старого друга. Знаешь, почему за столькие годы я сам так и не представился тебе?

— Почему?

Потому что они отняли у меня шанс даже на это. Они отняли у меня величие, отняли хозяйку, отняли право на имя.

— Корвус…

Да?

— Скажи мне, я — Тринадцатая?

Она услышала отчаянное карканье, шелест крыльев, бьющихся о прутья решетки.

Он проснулся… — захрипел Корвус отчаянно. — Он проснулся, и теперь я снова не имею права быть многословным. Отныне каждый звук вновь будет стоить мне безграничных мучений. Пр-р… Пр…

— Корвус!

Пм-г… пом-мог…помо…

И тишина. Густая, тревожная, жуткая тишина, пронизывающая все живое и мертвое. Больше не на что было надеяться.

Шиа-Мир!

Девушку потянуло назад — мягко и нежно, словно кто-то нес ее на руках. А затем она распахнула глаза в своем физическом теле; над головою по-прежнему сияли Двенадцать Лучей Демиургов.

— Эл? — спросила Аврора напряженно. Повернув голову к подруге, Пуэлла увидела золотую змею, которую та прижимала к груди. Недавно выбравшийся в мир живых, фамильяр был очень слаб и почти не шевелился, а потому девушка обращалась с ним особенно нежно, как со спящим ребенком. — Где же твой? Ты что, позабыла его в Лесу Духов?

— Пуэлла? — спросила уже Шиа-Мир. — Девочка моя, почему ты оставила фамильяра там? Ты что, отвергла его?

Теперь на Пуэллу откровенно таращились уже все присутствующие. Девушка вздохнула, чувствуя, как краска стыда приливает к щекам.

— Нет, дайра Шиа-Мир, я никого не отвергала.

— Но что же тогда?

Все ждали в напряжении.

— Ко мне просто никто не явился. Никто не выбрал меня. Лес был пустым, все сущности попрятались. Беда.

Преподавательница смерила Пуэллу подозрительным взглядом и оглядела остальных.

— Направляйтесь в постели и уложите фамильяров рядом с собой, — сказала она своим угрожающе бархатистым голосом, расплываясь в ядовитой улыбке. — Выспитесь и отдохните. Завтра — заключительный свободный день перед началом учебного года и прибытия учеников старших курсов.

Все лениво поднялись, собираясь возвращаться в постели.

— …а ты, Пуэлла, останься.

Девушка вздохнула и кивнула. Уходя, Аврора слабо коснулась предплечьем ее локтя и ободряюще улыбнулась.

— Все хорошо, — прошептала она одними губами — и скрылась в сумраке лестницы.

Когда все ушли, и они с преподавательницей остались наедине, Шиа-Мир поднялась и неспеша приблизилась к Пуэлле, по-прежнему широко улыбаясь.

— Редко случается такое, чтобы студент не находил себе фамильяра в Лесу Духов с первого раза, — сказала она печально. — Слушай, девочка… а покажи-ка мне свой живот.

От такой просьбы Пуэлла оторопела.

— Простите, что? — она растерялась. — Показать живот? Но какое отношение это имеет к…

— Я прошу тебя, Пуэлла. Не упрямься.

Девушка медленно кивнула и приподняла пижаму. Преподавательница удовлетворенно кивнула.

— Пятно Отречения! Так я и думала.

— Это родимое пятно, — обиделась Пуэлла. — Оно у меня с рождения.

Шиа-Мир растерялась.

— Тогда это очень странно.

— Почему же?

— А потому, девочка моя, — она повела плечами, — что это — печать контракта с фамильяром, разорванная не до конца. Видишь ли, когда фамильяр и хозяин заключают договор, их души вступают в особую связь, которая находит свое отражение в узорах на животе, так называемых Печатях Согласия. Когда хозяин умирает, погибает и фамильяр. Если, в свою очередь, фамильяр уходит раньше, то хозяин не может завести себе второго до конца своих дней.

— Но какое я имею к этому отношение?

— Бывают и другие случаи — например, такие, когда хозяина фамильяр не устраивает, а тот, следуя природным инстинктам, по-прежнему рвется служить своему призывателю. Не желает отпускать. Тогда и возникают Пятна Отречения: чародей отказывается от своего волшебного слуги, а тот остается ему верен и не желает расставаться. Печать на их животах остается, но темная и уродливая. Как клеймо в напоминание о разрыве и разбитом сердце.

— Но я повторяю Вам: оно у меня с рождения.

— В таком случае, у Вас каким-то образом был фамильяр с неосознанного возраста, которого Вы впоследствии отвергли. Или Вам помогли это сделать несведущие взрослые. Я не знаю, — преподавательница вздохнула. — Ритуал Отречения может провести только крайне одаренный чародей. Учитывая, что Вы родом из глубинки, в Вашем окружении вряд ли мог найтись такой.

— И что же мне теперь делать?

Шиа-Мир развела руками.

— Только одно: попытаться найти своего фамильяра, как-то связаться с ним, а затем согласиться принять несчастного обратно. Думаю, у тебя получится сделать это уже после первых пар по чакральной магии. Раз уж твой слуга жаждет воссоединения, то сам будет непрестанно тебя искать. Если желаешь, я расскажу об этом уникальном случае дайре Кунктии, и она…

— Нет-нет-нет! — отчаянно замахав руками, воскликнула Пуэлла. — Не надо… ее тревожить! Моя проблема слишком мелкая и жалкая, чтобы отвлекать ректора.

Шиа-Мир, улыбнувшись, кивнула:

— Пожалуй. Что ж, в таком случае, не стану более задерживать, моя дорогая девочка. Надеюсь, что хоть немного сумела тебе помочь.

Пуэлла кивнула и направилась к лестнице. На сердце у нее было тяжело.

— Спасибо Вам огромное, дайра Шиа-Мир, и добрых снов.

— Добрых снов, Пуэлла! Пусть Демиурги пошлют тебе сладкий покой перед пробуждением.

Картинка дрожала, мелькала и искажалась перед ее глазами — теперь, когда Пуэлла знала, что Корвусу доставляет страшные мучения даже отправленный в ее разум мыслеобраз, вглядываться в нее становилось сложнее из-за переполнявшей сердце боли. Девушка была почти уверена, что плачет сейчас, лежа в своей постели; тяжелое ощущение одиночества и множащихся загадок сильно давило на плечи, и все, что Пуэлла хотела бы сейчас — это проснуться дома, почувствовать аромат булочек дайры Венио и заварить травяной чай, дожидаясь Амику на кухне.

«Интересно, как она там… я ведь так и не спросила о парнишке из кафе. Пошел ли у них тогда разговор? Приглянулись ли они друг другу?»