Красавица и чудовище - Оливия Дрейк

Белла осознала, что все еще держит в руке небольшой алебастровый сосуд. Только она собралась спросить у мужчины, кто он, как в гостиную размеренным шагом вошел Пинкертон.

Остановившись у двери, старый сутулый дворецкий с кислым выражением на лице нараспев объявил:

– Мистер Уильям Банбери-Дэвис хочет видеть вас, мисс Джонс! Боюсь, он не пожелал ждать внизу.

– Вам отлично известно, что Эйлуин дал мне карт-бланш на изучение его артефактов в любое время, – с нескрываемым раздражением проговорил мистер Банбери-Дэвис. – А теперь ступайте.

Слуга бросил на Беллу вопросительный взгляд. Было ясно, что он не уйдет без ее согласия, и это красноречиво говорило о его мнении о новом госте.

Поставив сосуд, Белла стряхнула с рук пыль и кивнула Банбери-Дэвису.

– Благодарю вас, Пинкертон, – сказала она. – Я позвоню, если вы понадобитесь.

Как только дворецкий ушел, Белла вышла вперед и протянула гостю руку в знак приветствия.

– Рада познакомиться с вами, мистер Банбери-Дэвис. Насколько я понимаю, вы – коллега герцога.

Банбери-Дэвис сердито посмотрел на нее, вместо того чтобы пожать руку.

– Я – известный ученый-египтолог, в отличие от вас. Я едва поверил своим ушам, когда миссис Хелен Грейсон сообщила мне, что Майлз нанял помощницу. В особенности дочь этого негодяя сэра Сеймура Джонса!

Белла ощетинилась, несмотря на клятву держать себя в руках. Сжав пальцы, она опустила кулак в сторону.

– Довольно, сэр! Сначала вы были грубы со слугами, теперь вы грубы со мной. Если вы не в состоянии разговаривать вежливо, то лучше уходите сразу, потому что мне неинтересно беседовать с вами!

Хмыкнув, он что-то пробормотал себе под нос. А затем, подбоченившись, снова заговорил, сбавив тон:

– Как хотите, мисс Джонс. Скажите, ваши родители тоже вернулись в Англию?

– Мой отец умер в прошлом году от лихорадки. Мама скончалась около пятнадцати лет назад. Вы были знакомы с ними?

Он обвел ее взглядом бледно-голубых глаз.

– Я учился в Оксфорде с Сеймуром Джонсом. Скажите мне, где он был все эти годы?

– Мы много путешествовали по Азии и Ближнему Востоку. В последнее время мы жили в Персии, где папа принимал участие в раскопках древнего города Персеполиса.

– И вот теперь вы здесь, в Эйлуин-Хаусе. – Он шагнул к Белле, вид у него при этом был агрессивный. – Это сэр Сеймур велел вам прийти сюда? Возможно, он поручил вам забрать некоторые из этих артефактов для себя? Он говорил, что вы имеете на них право?

Это обвинение было в опасной близости к истине. Тем не менее, Белле было не по нраву презрительное отношение Банбери-Дэвиса к ее отцу. Откуда оно взялось?

– Вы уже во второй раз порочите папу. Он был отличным отцом, трудолюбивым и честным человеком. Я хочу знать, почему вы назвали его негодяем?

– Не прикидывайтесь дурочкой. Он бросил Майлза, вот почему!

Белла недоуменно приподняла брови, услышав это обвинение.

– Бросил его? Каким образом?

– Не прошло и суток после смерти четвертого герцога, как сэр Сеймур забрал вас с вашей матерью и глухой ночью увез. Он бесследно исчез. Майлз считал сэра Сеймура вторым отцом – до тех пор, пока тот не оставил осиротевшего мальчишку на произвол судьбы в Египте.

Белла сжала пальцами край деревянного ящика. Ей не верилось, что ее отец был способен на такое.

– Эйлуин сам поведал вам о тех событиях? Ему в ту пору было всего тринадцать лет. Быть может, он что-то неправильно понял.

– Нет, мисс Джонс. Я все видел своими глазами.

– Погодите, выходит, вы тоже были тогда в Египте?

– Именно так. – Нервно меривший шагами дорожки, проложенные между рядами всевозможного хлама, Банбери-Дэвис схватил скарабея и потер его между пальцами. – Это я помогал Майлзу в трудные времена. Я советовал ему, какие артефакты перевезти в Англию. Я дал ему утешение и помощь, потому что ваш отец уклонился от своих обязательств.

Белла не знала, что и думать. Но все это может объяснить враждебность Эйлуина по отношению к ней, его настойчивые расспросы о папе и о том, куда они поехали из Египта. Если верить рассказу Банбери-Дэвиса о событиях того времени, то можно сделать вывод, что папа пренебрег своими обязательствами по отношению к молодому герцогу. Он уехал, когда мальчик больше всего в нем нуждался. Как, должно быть, обезумел от горя герцог, узнав, что его отца убили расхитители гробниц! Вдобавок потом он оказался покинутым в чужой стране человеком, которому доверял…

Нет.

Нет, она не могла поверить, что ее отец был способен на такую подлость. Конечно, временами папа погружался в себя, был поглощен поисками знаний, даже в ущерб своей семье. Но он никогда не был намеренно жестоким или недобрым. Должно быть, Банбери-Дэвис преувеличивает.

Скрестив на груди руки, она встала на пути этого человека и остановила его.

– Возможно, моему отцу надо было искать новую работу. Он должен был кормить семью. Вы не можете знать наверняка, что происходило в его голове.

– Ерунда! Майлз продолжал бы платить ему жалованье. Мне очень жаль, если для вас это новость, мисс Джонс, но ваш отец был хладнокровным и бесчувственным мерзавцем. И если у вас вообще есть совесть, то вы признаете, что вам не место здесь, в Эйлуин-Хаусе!

Его натиск заставил Беллу сжаться.

– Я не признаю этого, сэр, – возразила она. – Его светлость предложил мне должность куратора, и я приняла его предложение. И ни вы, ни кто-либо другой не заставит меня уйти.

Банбери-Дэвис презрительно фыркнул.

– Куратор, ха! Какой у вас опыт? Вы жили в Египте, дышали египетской историей более тридцати лет, как я? Вы учились у лучших ученых? У вас есть хоть какие-то академические полномочия? – Схватив алебастровую погребальную вазу, он ткнул ею в лицо Беллы. – Вы хоть знаете, для чего использовались канопы?

Белла вздернула подбородок. Ни за какие скрытые карты всех египетских сокровищ она не призналась бы этому человеку в своем невежестве.

– Вы не имеете права приходить сюда и меня допрашивать. Эти вопросы оскорбительны…

– Я должен согласиться, – медленно проговорил Эйлуин у нее за спиной.

Развернувшись, Белла увидела Майлза, стоявшего, опершись рукой о верхнюю часть дверного косяка. Нет, не Майлза, поправила она себя. Герцога. Она даже мысленно не должна фамильярничать с ним.

И не следовало ей обращать внимания на то, как его белая рубашка натянулась на мускулистой груди, или как черные брюки облегают его длинные ноги, словно вторая кожа. Его темные волосы взъерошились, будто он причесал их пятерней. Добавить бы ко всему этому ее кинжал, зажатый у него между зубов, – и образ пирата готов.

Сердце Беллы застучало о грудную клетку. У нее внезапно закружилась голова, дыхание стало прерывистым. И вовсе не из-за того, что он казался ей таким привлекательным. Он просто сильно удивил ее, вот и все.