Броневой - Илья Те

Всё это усложняло танковый бой КТО неимоверно. В реальном сражении баллистичекий робот-компьютер давно делал всё расчеты за человека. Сам обнаруживал цель, сам наводился, сам сопровождал. Пилот лишь давал приказ да/нет. Но игра есть игра. Здесь обнаружение, наводка и сопровождение цели были, но действовали ограниченно. Что, собственно, и позволяло бойцам КТО проявлять свои индивидуальные боевые качества во всей красе. И демонстрировать превосходство одного человека-игрока над человеком-игроком, а не одной навороченной машины над другой ещё более навороченной. В этом состоял смысл. Во всяком случае — для нубов.

Что касалось непосредственно превосходства «одних игроков над другими», то тут мерилом выступал опыт. Собственно, как и в любом другом виде или классе человеческой деятельности. А опыт, насколько намотал на ус Маляр из своей карьеры автомеха — опыт можно было обобщать!

Никаких специальных методичек нубам перед тем как выпускать на полигон не выдавали. Централизованных тренировок не проводили. И уж тем более не существовало никаких научных доктрин игрового танкового боя в КТО. Никаких там грёбаных монографий-шмилиграий, специальных исследований и даже научно-аналитической систематизации статистики боёв.

В интернете были так называемые «тактики», представлявшие собой не более чем итог наблюдений или широких «советов» опытных бойцов. Для пользы начинающей, но стремительно приближающейся к кладбищу, молодёжи. Были также платные идиото-соблазнительные «тренинги», позволявшие нубу на практике, то есть непосредственно в танке, на поле, но без постоянной по нему стрельбы, подзубрить мат часть. Итак известную нубу из техпаспорта производителя и учебных роликов в том же инете.

И всё.

Говоря проще, начинающих игроков выпускали в смертельный бой едва обученных ездить и едва способных стрелять. Кидали на смерть. Или лучше сказать, просто «кидали»?

Прочитав анкеты своих партнёров-противников, Маляр знал, что из двадцати противостоящих ему (и друг другу) весёлых смертничков, четыре Васпа должны отличаться от шестнадцати особым стальным «наростом» под стволом орудия — так называемым кумулятивным усилителем брони. Сии усилители давали несколько процентов дополнительной защиты, при этом незначительно утяжеляли машину, немного снижали её ходовые качества. Стоила ли такая «опция» свеч для Малярийкина было вопросом (его васп-третий всё равно был круче). Однако КТОшная публика однозначно считала допник плюсом и с радостью платила за неё на этом этапе рейтинга. Стоила опция не дорого, жизнь в бою спасти могла, утяжеляла аппарат не шибко.

Но Малярийкина цепляло не это.

Позволить себе такой допник заурядные нубы не могли — у них просто не было бабок. Из чего следовал вывод, что четверо оставшихся на месте старта бойцов, вероятно — как раз и есть более-менее опытные игроки-профессионалы. Ведь на местах старта, кроме него самого оставалось четверо. И с утяжелением брони было четыре!

Мысль обнадёживала. Во всяком случае, она говорила о том, что Малярийкин не бросился сломя голову в бой не только потому, что банально «затупил», но потому что это было разумно, раз подобной тактике последовали ещё четверо наиболее опытных бойцов.

И все же из норы следовало выбираться. По всей локации уже вовсю шёл бой. Пятнадцать машин, рванувших вперёд в начале схватки, уже столкнулись в бесчисленных лабиринтах-улицах локации и выбивали из друг друга дурь стальными подарками.

Мигнуло табло. Выбит первый танк. Выбит второй. Выбит третий. Какая скорость! С таким темпом и врагов не останется. Надо выползать! Маляр тронул ногой педаль и в тот же момент (видимо, подключение к публичному интерфейсу сражения происходило с момента покидания точки старта), в ушах (точнее, в наушниках, конечно) заиграла музыка и закашляли голоса.

Насколько уже знал Малярийкин, кроме Элены Прекрасной постоянным ведущим КТОшных гладиаторских боёв был некий господин Репкин, считавшийся по совместительству председателем добровольной федерации КТО (смешно, но кровавое мочилово, в котором крутилась половина наличности региона, считалось «общественной некоммерческой благотворительной организацией»). Именно голос Репкина раздавался сейчас из радиоприёмника. Они разлагольствовали с Леной о достоинствах отдельных танкистов, о возможных результатах предстоящего поединка и, вообще, обо всем на свете, включая Леночкин лак. Сразу за лаком, место в эфире досталось и Малярийкину. Лена вспомнила его эффективную тактику в прошлом поединке, позволившую избежать первых десяти минут хаотической бойни нубов на центральной линии. И результативные попадания во второй половине схватки.

— Он молодец, — не стал спорить Репкин, как Лена считавшийся специалистом в танковых боях. — Но не стоит преувеличивать! Самая большая заслуга в помянутой тобой победе принадлежит не пилоту, а его корпусу, превосходящему машины остальных нубов едва не на порядок. Да и фамилия не серьезная. Ма-ла-рийкин. Впрочем, не мне смеяться над чужими фамилиями.

— И не говори, — немного обижено подхватила Лена. — Малярийкин, Репкин. Откуда фамилии то такие убогие в великой матушке Сибири? Где Репнины, Милославские? Рогозины и Медведевы, в конце то концов?

— Так! — Обиделся Репкин. — А чем тебе фамилия Репкин то не нравиться?

Лена фыркнула и включила ласковый голосок.

— Прости, Коля, пошутила неудачно.

— Ой, смотри у меня! — Репкин, видимо, погрозил пальцем.

— Итак, — заявил прямо в перепонку наушника ставший прежним голос Элены, — итак, дорогой Николай Николаевич, мы видим, что у нас на Татенкопфе собрался, с Малярийкиным или без, довольно звёздный состав. Во всяком случае, для начальных уровней, в которых мы видим обычно и преимущественно несчастных начинающих нубов!

— О да! — готовностью подтвердил Репкин. — Мы можем смело заявить, что в лабиринтах Татенкопфе сейчас сражаются и умирают «лучшие из нубов». А именно все пятеро победителей прошлых боёв на пяти предварительных отборочных локациях для новичков. И это, дамы и господа, не мало! Поприветствуем же лучших начинающих игроков северо-западного дистрикта! Из них, как показывает статистика, живыми из боя выйдет в лучшем случае половина. А до отборочного тура из подгруппы без инвалидности дотянет от силы процентов десять. Да, друзья, это герои. Это настоящие герои! И они заслуживают как минимум ваших аплодисментов!!!

Щелчком тумблера Малярийкин вырубил трансляцию, отрезая сознание от тявканья комментатора.

— Накаркаешь гнида! — под нос себе прогундел Малярийкин. — Герои, сука, что ж ты сам не со мной под бронёй?

Да и отвлекал комментатор. Надо сконцентрироваться на бое. А для начала — хотя бы в него вступить.

Похоже, новый поединок должен было продемонстрировать Маляру то, к чему он в натуре не был готов — относительно опытных соперников. Тренируясь в одиночестве перед прошлым боем в Ливане, Маляр получил преимущество, которое в прошлый раз не оценил, и которого — к сожалению или нет — остро не хватало сейчас. В общем бою на прошлом полигоне принимали участие только нубы. В смысле — абсолютные желторотики. Новрожденные. Первоходы. А вот сейчас по Татенкопфе против Маляра кружили рекруты, рядовые и даже один уорент-офицер. Все без пяти минут нубы, конечно. Но нубы — выжившие в двух, трех, пяти и более боях. Нубы с гораздо большим опытом, чем у Маляра. Нубы, которые просто могут выживать. А выживать, как любил говаривать садист Гойгу, в КТО можно лишь одним способом — если усиленно и с талантом мочить кого-то другого. Грёбаные гладиаторы, мать их! Малярийкин захотел сплюнуть с досады, но потом вспомнил, что в внутри корпуса не стоит. Не эстетно, да и вообще.