Убийственный возраст - Геннадий Сорокин

На другой день вместо школы Козодоев пошел в поликлинику. Во внутреннем кармане пиджака он принес из дома градусник с заранее установленной под струей теплой воды температурой 37,3 градуса. Получив от медсестры градусник, Сергей спрятал его, а себе под мышку установил домашний термометр.

– Так, что у тебя? – спросила медсестра минут через пять.

Под ее пристальным наблюдением Сергей извлек градусник.

Медсестра сделала пометку в его больничной карте и направила на прием к врачу. Фокус с подменой градусников срабатывал безотказно. Тут главное – не переборщить с температурой. От занятий в школе освобождали, если у больного температура была выше 37 градусов. На ощупь такая температура не ощущается, так что градусник перед подменой надо было устанавливать чуть выше отметки 37,0.

– На что жалуетесь? – спросила Сергея врач.

– Голова болит, озноб, – заученно ответил Козодоев.

Терапевт послушала дыхание, проверила горло. Она видела, что парень здоров, но разоблачать его не стала. «Хочет мальчишка отдохнуть от школы пару дней – пусть отдыхает, – подумала она. – Судя по записям в его карточке, в поликлинику он обращается нечасто. От контрольных по русскому и математике каждый месяц не отлынивает».

– Лечись! – Врач протянула Козодоеву листочек с рецептом в аптеку. – В пятницу придешь на прием.

Выйдя из поликлиники, Сергей с удовольствием закурил.

«До пятницы я все проверну, – подумал он. – Главное, каждый шаг просчитать и нигде не оступиться».

Вечером Козодоев встретил Савченко и попросил его передать классному руководителю, что он заболел и до субботы в школе не появится.

Во вторник Сергей пошел на учебу раньше обычного. «Сегодня наш класс дежурит по школе», – пояснил он удивленной матери.

Выйдя из дома, Козодоев глубоко вздохнул, словно хотел попробовать воздух на вкус. Первые ощущения его обрадовали – с начала недели на улице потеплело примерно до пятнадцати градусов ниже ноля. Холодновато, конечно, но если не стоять на месте, то в ботинках на «рыбьем» меху можно продержаться и час, и полтора. Главное – двигаться, разгонять кровь по конечностям, тогда и зубы стучать не будут.

– Половина восьмого, на улице темно, самое время действовать! – подбодрил себя Сергей и бодро пошел в сторону улицы Волгоградской.

Проходя мимо гаражного кооператива, Козодоев обогнул его с тыла и спрятал дипломат в щель между гаражами.

«Если кто-то найдет дипломат и украдет его, то невелика потеря! – повеселел Сергей. – Все учебники и тетрадки дома. Дипломат совершенно пустой».

Напротив сверкающего ночными огнями гастронома Козодоев уверенно перешел проезжую часть и углубился в дебри враждебной империи. Ранним утром здесь было безопасно. Редкие прохожие, встречавшиеся Сергею по дороге, спешили на работу. Им не было никакого дела до одинокого парня, неизвестно зачем и куда идущего вдоль жилых домов. Местная молодежь по утрам тоже не болталась без дела. Даже самые отъявленные хулиганы в этот час собирались на учебу в школу или ПТУ.

Дойдя до восьмого дома, Сергей посмотрел на темные окна квартиры на третьем этаже.

«У Олега Палкина точно такая же квартира – трехкомнатная „сорокапятка“. Два окна – кухни и зала – выходят во двор со стороны входа в подъезд, еще два окна будут с другой стороны дома. Мне важны кухня и зал. Независимо от того, сколько человек проживает в квартире, без кухни утром они обойтись не смогут».

Чтобы не стоять под окнами, Козодоев дошел до конца дома и повернул назад. Если бы какая-нибудь бдительная старушка наблюдала за его перемещениями, то она бы не уловила в них никакой логики: Сергей то шел к тропинке, ведущей на автобусную остановку, то поворачивал на детскую площадку, потом доходил до угла соседнего дома и возвращался назад. Но старушки у окон не сидели, и перемещения озабоченного своими проблемами парня остались незамеченными.

Ровно без десяти восемь в окне на кухне слабо блеснул свет – кто-то пошел в туалет или ванную комнату. Потом свет зажегся в зале и на кухне. Боясь потерять драгоценное время, Сергей быстрым шагом обогнул дом. Свет горел еще в одном окне. Обычно в этой большой комнате располагается родительская спальня. В маленькой комнате, в детской, свет не горел.

«В такой большой квартире должно проживать минимум четыре человека, – прикидывал Козодоев. – Если Костя Бурлаков – старший сын, то его мать и отец еще не достигли пенсионного возраста. Сейчас вся семья проснулась и собирается на работу. Почему нет света в детской? Братья или сестры Бурлакова спят в зале? Я бы с удовольствием Оксанку в зал выселил, да родители не позволят».

В пятнадцать минут девятого свет в зале погас, а на кухне сменился слабым свечением из коридора.

«Вся семья собирается одновременно выйти из дома? – удивился Сергей. – Или кто-то остался в родительской спальне и детской?»

Времени на размышления не было. Козодоев отошел к углу дома и неспешно двинулся к подъезду Бурлакова. Шагов за десять до цели дверь в подъезд распахнулась, и из него вышел молодой мужчина в простеньком пальто и шапке-ушанке. Света в окнах квартиры на третьем этаже не было.

«Это он!» – решил Сергей и пошел вслед за незнакомцем.

Следить за человеком, который не подозревает о слежке, довольно просто. Главное – не попадаться ему дважды на глаза, а еще лучше – двигаться за объектом слежения на некотором расстоянии, периодически останавливаясь закурить, поправить шарф или стряхнуть снег с обуви. Короткие задержки нужны для контроля обстановки вокруг объекта слежки. В незнакомом районе всякое может случиться. Можно повстречать знакомых родителей, и тогда стой, объясняй им, почему ты не в школе, а черт знает где.

Не замеченный Бурлаковым, Сергей дошел следом за ним до автобусной остановки и в свете автомобильных фар встречного транспорта рассмотрел его лицо. За годы, прошедшие после уборки урожая в подшефном колхозе, любовник матери почти не изменился. Может быть, чуть-чуть пополнел и отпустил небольшие щегольские усики, а так это был тот же самый человек, который стоял у трактора «Беларусь» с папироской в правой руке.

Не подходя к Бурлакову, Сергей дождался, когда он сядет в автобус, и повернул назад. Возвращаясь к дому номер восемь, Козодоев прикинул, где мог работать этот проклятый Костя-Котик.

«Сто второй автобус идет в аэропорт. На выезде из города стоят: овощная база, гормолзавод, пивзавод и мясокомбинат. Больше до самого аэропорта предприятий нет. Если Бурлаков не работает грузчиком в магазине или слесарем в ЖКО, то он поехал в сторону овощной базы».

Вернувшись во двор Бурлакова, Сергей мельком взглянул на темные окна, не останавливаясь, вошел в его подъезд, забежал на третий этаж, позвонил в дверь и кубарем скатился вниз. Минута, вторая – в квартире никакого шевеления, дверь на лестничную площадку никто не открыл.

«Черт возьми, где остальные люди? – подумал Сергей. – Неужели, пока я провожал этого типа на остановку, они успели собраться и уйти?»