Рай на земле - Яна Темиз

– Да вы бы ее видели! – инспектор не желал принимать фальшиво-вежливого тона и говорил нарочито вульгарно. Они раздражали его до предела: этот холеный управляющий с хитрым прищуром таких черных глаз, что в них ни черта не разглядишь, и эта непонятного назначения девчонка, позволяющая себе недовольные гримасы и явно оценившая его костюм и даже ботинки. Небось, у нее один каблук дороже, чем вся его экипировка. Ничего, потерпят. Обнаглели совсем со своими дорогими замашками. – Это не наши старушки, на которых после пятидесяти без слез не взглянешь! Этой по паспорту шестьдесят четыре, а на вид больше сорока не дашь. Даже трупу, – намеренно добавил он, чтобы слегка понервировать эту рафинированную публику. – Здоровенная такая тетка, жилистая…

– А как вам удалось так быстро личность установить? Вы ведь когда ее нашли?..

– Час назад, – вопрос девицы был ему приятен, может, не такие они и снобы, эти пятизвездочные, кое-что и на них производит впечатление. – Оперативно работаем, как видите.

На самом деле, им просто повезло. Труп обнаружили рабочие, убиравшие пляж около отеля «Дедеман», шли себе, тыкали палочками в бумажки и прочую дрянь и чуть не ткнули в нечто другое. Тут же позвонили в полицию – вот ведь времена, у каждого работяги в кармане мобильник, лет пять назад еще подумали бы, искать телефонную будку, или в отель бежать, или лучше вообще убраться от всего этого подальше, а теперь нет: нашел труп – доставай мобильник и звони! Красота. Им велели с места не уходить, дожидаться, и к моменту приезда полиции вокруг уже ошивалось несколько мальчишек, один из которых и сообщил, что тетенька, мол, каждое утро и каждый вечер вон оттуда ходит вот на тот пляж. Вот и все дела. «Вон там», откуда ходила тетенька, оказался отель «Дедеман», и вызванный оттуда портье быстренько опознал клиентку.

– Так что вы все-таки рассчитываете выяснить у наших клиентов? Предположим, кто-то видел, как она шла купаться, хотя и это сомнительно: в темноте-то. К тому же ее здесь не знали…

– Могли и знать, могли и видеть, вот побеседуем, тогда и выясним, – упорно гнул свое инспектор. – Заодно с вашими спасателями поговорим.

– Давайте с них и начнем, – Дилек решительно взяла инициативу в свои руки, – с них и вообще с персонала. Они более наблюдательны, меньше заняты собой, им запрещено пить на работе. Первым делом, я полагаю, вам следует отправиться в «Бич-бар», он расположен почти на пляже, вот здесь, – она подошла к висевшей на стене карте-схеме отеля и с видом учительницы географии ткнула длинным пальцем в небольшой прямоугольник. – Бармены там работают лицом к пляжу, может, кто-нибудь и видел вашу даму. Я вас провожу, это внизу.

«Внизу» означало у самого моря.

«Ренессанс», так же как и «Дедеман», и «Талия», и некоторые другие отели, был выгодно и красиво расположен на довольно высокой скале, которая вырастала почти из моря, оставив метров пятьдесят вожделенного песчаного пляжа этим вечно чего-то хотящим от природы людям. Архитекторы использовали эти скалы вовсю: понастроили крошечных кафе на уступах, оплели их лестницами, понаставили фонариков и скамеек. И, разумеется, понаделали самых разнообразных бассейнов наверху: еще более синих, чем море, с массажами и подсветками, с горками и затеями, таких, что у многих ленивых туристов пропадала всякая охота тащиться по лестнице вниз к морю. Зачем, если можно попивать коктейль, лежа в чистейшем бассейне, и любоваться этим самым морем? Вот же оно, внизу, и солнце над ним, и чайки, и все, что положено. А потом еще и вверх по тем же лестницам да по жаре, нет уж…

По наблюдениям Дилек, примерно половина туристов была такими лентяями, а другая половина упорно двигалась к настоящему морю, желая получить за свои деньги все самое лучшее и полезное или просто не вынося запаха хлорки.

Видимо, покойная немка была из числа этих последних.

– Я думаю, – говорила Дилек, уже направляясь к двери под поощряющим взглядом своего начальника, – что показаний персонала вам будет вполне достаточно, если речь идет о банальном несчастном случае. Если обнаружатся недоработки наших спасателей, будут, разумеется, приняты меры. Однако они не могут нести ответственность за каждого туриста, которому вздумалось искупаться в темноте. Кстати, она утонула утром или вечером?

– Предположительно вечером, – неохотно сообщил инспектор, невольно подчиняясь движению девушки и поднявшись за нею. – Вскрытия еще не было.

– Сердце, наверное, – высказал предположение Латиф, тоже встав, чтобы уж наверняка выпроводить нежелательного визитера. – Тут у нас отмель, тонуть-то негде. Если только специально заплыть подальше или где-нибудь около «Талии» нырять, там хоть какая-то глубина. Но спасателям будет на пользу небольшая встряска, а то обленились совсем…

Слово «клиенты» больше не упоминалось.

Каблучки Дилек деловито застучали по граниту коридора, инспектор потащился за ней, и Латиф наконец-то остался один.

Что ему за дело до какой-то старой немки, тем более не из его отеля!

Лично он вчера вечером не видел никого и ничего – только одного человека, на которого ему указала все та же вездесущая Дилек.

Умница! Надо поговорить с владельцем и прибавить ей зарплату. Такие кадры на дороге не валяются, еще сманит кто-нибудь, не дай бог, «Шератон» какой-нибудь или тот же «Дедеман»!

Кстати, и тот тип живет в «Дедемане». Индивидуальный тур, номер-сьют, две недели, из которых прошло уже пять… или нет… шесть дней. Значит, осталось не так много.

Не много, но и не мало. Хорошо, что он захаживает в наши бары, очень хорошо. Вчера, правда, он был не один, а с какой-то толстой дамой, но если у него какие-то делишки с Муратом, то он будет приходить и один. Такие дела в компании не делаются. Кстати, можно было бы попробовать что-то разузнать через того же Мурата… или это риск?

Да нет, что значит риск по сравнению с этим кошмаром, в котором он живет уже столько лет! Ему наконец-то повезло, сказочно, неправдоподобно повезло, повезло тогда, когда он уже начал отчаиваться, когда уже почти перестал ждать и надеяться.

Ждать и надеяться…

Латиф за всю жизнь прочел всего несколько книг, если не считать тех, что когда-то были читаны в школе и мгновенно выветривались из памяти, стоило ему сдать очередной зачет. И только две что-то оставили в его душе, вернее, они были созвучны тому, что уже жило в его душе, но они помогли Латифу осознать это, назвать эти чувства словами, и эти книги не забылись. Может быть, еще и потому, что это были книги его сына, и в руки он их взял тогда, когда сына уже не было рядом.

Сына уже не было нигде.

Тогда рядом была тяжело, безнадежно больная жена, Латиф просиживал с ней по многу часов, и книги, которые, как он думал, помогут ему не уснуть в эти долгие тоскливые часы, вдруг осветили для него возможность жить дальше.

Ждать и надеяться – он и представить не мог, что осилит такой толстый роман, он привычно запомнил иностранные имена, как запоминал имена своих клиентов, но история увлекла и поразила Латифа своим сходством с его собственной судьбой. Потерять все – сына, дочь и, возможно, жену – потерять по вине одного человека, разве это легче, чем потерять всего лишь надежды на будущее и стать пленником замка Иф?