Змея и Крылья Ночи - Карисса Бродбент

Глава

11

Мои раны оказались глубже, чем я предполагала: рана в бедре продолжала кровоточить, несмотря на множество тугих повязок. Стрела, должно быть, была проклята, и кто знает, какой яд содержали когти демонов. Обе мои раны были настолько серьезными, что зелье Винсента могло исцелить только одну. После долгих внутренних дебатов я использовала его на порезе в боку, который казался наиболее подверженным риску заражения.

Но все равно я оставалась в тяжелом состоянии. Мне нужно было увидеть Винсента. Конечно, он встретится со мной сегодня вечером — он защищал меня, и после того, как увидел меня на арене, он хотел бы знать, что со мной все в порядке. Я молилась, чтобы он смог достать еще лекарств, хотя знала, что это маловероятно. Черт. Если он этого не сделает, я не знаю, что я…

— Красивое место ты себе выбрала.

Я так резко напряглась при звуке этого голоса, что меня окатила волна боли. Схватив свои клинки, я поднялась и повернулась. Мне было трудно подняться на ноги. До рассвета оставалось еще несколько часов. И я была не в той форме, чтобы драться. Не то чтобы я не пыталась.

— Очень уместно. Все живое в этом унылом, мертвом замке, в одном месте. — Райн прошел к центру оранжереи, остановившись у давно высохшего фонтана в ее центре. Он посмотрел на безликую статую, затем в окно, и, наконец, его взгляд упал на меня — уголок его рта изогнулся в подобии улыбки.

— Убирайся, — прорычала я.

— Я принес тебе кое-что.

— Убирайся.

— Как грубо. — Он сел на край фонтана.

Я думала, что древний камень рассыплется под его весом — он действительно был огромным, он выглядел достаточно большим даже когда его окружали проклятые богами демоны. И все же он двигался с удивительной грацией, как будто хорошо знал свое тело. Он развалился, поставив одну ногу на камень и упершись в него локтем, в то время как другая нога была вытянута перед ним. Он выглядел совершенно непринужденно — настолько непринужденно, что я знала: на это и был расчёт.

Затем он взглянул на усыпанное звездами небо, и что-то на мгновение изменилось в его лице. Я хорошо умела читать выражения лиц. Чувства вампиров всегда были приглушены, заморожены веками унылого бессмертия, и мое выживание зависело от моей способности находить смысл в каждом движении. Но это краткое выражение поразило меня, потому что это был проблеск чего-то необычного, и потому, что я не смогла начать его расшифровывать.

Затем его взгляд снова упал на меня, ухмылка вернулась, и я снова смотрела на вампира, играющего со мной в игры, которые были мне хорошо знакомы.

Представление. Это был вампир, который очень заботился о том, что о нем думают люди. Я поняла это по его маленькой выходке на пиру, когда он спровоцировал того бедного ублюдка напасть на него, чтобы у него был предлог первым пустить кровь.

Он опустил ноги и наклонился вперед. С этим движением я дернулась назад, делая шаг ближе к стене.

— Что? — спросил он. — От меня пахнет?

— Я сказала тебе убираться.

— Ты думаешь, я пришел сюда поесть? Это мое великое намерение?

Его намерение не стоило и ломаного гроша. Давно известно, что вампиры плохо контролируют себя, когда сталкиваются с человеческой кровью. Моя жизнь была бы намного безопаснее, если бы моя защита заключалась в том, чтобы Винсент угрожал мучительной и ужасной смертью любому, кто причинит мне вред. Преследовать меня было логически неразумным решением. Все они знали, что это приведет к их казни… или еще хуже. Но они могли даже не решиться на это, их можно просто одолеть.

Воспоминание было острым, как никогда — губы на моем горле, поцелуй, переходящий в укус, переходящий в жестокий укол боли…

— Что это было?

Я рывком вернулась к реальности. Матерь, должно быть, потеря крови сказывается на мне, раз я позволяю себе так блуждать в мыслях. Райн все еще ухмылялся, но теперь между его темными бровями появилась морщинка любопытства.

— О чём ты задумалась?

Тот факт, что он видел, что только что изменилось на моем лице нервировало меня больше, чем я когда-либо признала бы вслух.

— Я же сказала тебе, — проговорила я, — чтобы ты…

— И что ты сделаешь? Зарежешь меня?

Он пристально посмотрел на мои лезвия. Дерзко. Он издевался надо мной, потому что мы оба знали, что я не смогу, не в таком состоянии.

— Это бедро выглядит плохо. Это немного поэтично, не так ли? — Он потрогал свое бедро, все еще забинтованное.

Конечно. Чертовски поэтично.

— Я принес тебе кое-что для этого.

Он полез в свою сумку и достал синий хрустальный флакон, содержимое которого мерцало легким мерцанием.

Матерь. При виде этого я чуть импульсивно не набросилась на него. Как он его нашел, если даже Винсент с трудом достал его?

Райн поставил зелье на камень рядом с собой, затем положил руки на колени и стал наблюдать за мной.

— Знаешь, — сказал он небрежно, — я слышал, как некоторые участники говорили перед первым испытанием. Ставили на то, кто выживет. Твое имя ничего не стоило, потому что все были уверены, что ты умрешь первой.

Он сделал паузу, ожидая реакции, но на моем лице не дрогнул ни один мускул.

— Но я был о тебе лучшего мнения, — продолжил он. — Я знал, что за тобой стоит понаблюдать. Что ты не просто обычный человек. Ты человеческий питомец великого Короля Ночнорожденных.

Это был не первый раз, когда меня так называли, и не последний, но я все равно вздрогнула. Мне было так больно, что держать себя в руках было труднее, чем обычно.

Успокойся, Орайя. Гнев означает ускоренное сердцебиение. Учащенное сердцебиение означает, что твой запах станет сильнее. Не давай им ничего.

Не то чтобы я не знала, что именно он делает. Заманивает меня, как он заманил того мужчину на пиру. Если я была змеей, то он тыкал в меня палкой, чтобы посмотреть, когда я перекушу ее надвое.

— Это он научил тебя так драться? Он дал тебе их, верно? — Он кивнул на мое оружие, которое все еще лежало передо мной. — Он дал тебе их, это очевидно. Мастерство Ночнорожденных чертовски хорошее.

— Ты, что, глухой или глупый?

— Ты недружелюбна.

Чего, по его мнению, он здесь добивается? Неужели он думал, что мной так легко манипулировать? Неужели он думал, что я не знаю, что это такое?

— Почему ты здесь? — огрызнулась я. К этому времени я изо всех