Спаси моего сына - Полина Рей

– Зависаешь ты, говорю, – хмыкает Виктория.

Да уж, иначе и не скажешь. Зависаю.

– Клиенты, что ли, были? – уточняю хрипло.

– Ну ты скажешь, Верниковская! Если бы были, я бы тебя встряхнула в тот же момент.

С этим не поспоришь. И вообще моя реакция сейчас явственно даёт понять, как делать не нужно. Например, застывать в своих мыслях, когда нахожусь на работе. Или вообще допускать хотя бы мысль о том, что могу пренебречь своими прямыми обязанностями.

– Тяжёлые времена у меня, Вик, – говорю, растирая глаза ладонями.

– Это я поняла, – вздыхает напарница. – Может, торта поедим?

Виктория выуживает из-под стола контейнер с какими-то шоколадными лакомствами, на которые смотрю с сомнением. Но всё же киваю.

– Заварю нам чаю, – произношу решительно, после чего поднимаюсь с рабочего места и отправляюсь готовить чай, уже зная, что принесённое Викой угощение будет носить привкус пластика.

– Верниковскиииий, что ты здесь делаешь?

Эти слова удаётся произнести одним выдохом, когда замечаю бывшего мужа, сидящего на скамейке возле моего дома.

– Приехал поговорить.

Он поднимается навстречу, а у меня снова желание спрятаться, или сбежать. В общем, сделать всё возможное, чтобы только сейчас не окунаться в это всё по самую макушку.

– Да мы уже обо всём поговорили! Разве ты этого не понял?

Я пытаюсь пройти к двери в подъезд, но Верниковский перехватывает меня и разворачивает лицом к себе.

– Не поговорили. И не понял. Не пойму, как можно десять лет брака перечеркнуть, Соня! И как забыть можно об этих годах.

Я уже готова высказать ему всё, что думаю на этот счёт, когда Даня кладёт мне пальцы на рот.

– Да, я знаю! Знаю, Сонь, что я дерьмо. Что тебя обманывал всё это время. Но мы же с тобой душа в душу жили все годы!

Я высвобождаюсь и отступаю. Слышать всё это… ужасно. Верниковский и вправду считает, что мы жили душа в душу? Хотя, нет. Вопрос неверный. Он считает, что именно так и было правильно? Что я, наивная дурочка, не знающая, что меня всё это время обманывали, сейчас готова проглотить и не подавиться мыслью о том, как нам было хорошо с Даней всё это время?

– Не жили, Верниковский. Не жили. Ты меня в дерьмо втаптывал все эти годы. А я хавала всё это и довольная бежала тебе ужин готовить.

Опять иду к подъезду, а Даня меня за руку хватает.

– Ты нового мужика себе завела?

Этот вопрос такой неожиданный, что бьёт под дых. Хочется выкрикнуть, что имею право завести себе хоть роту мужиков, но стою и смотрю на Верниковского. Глазами хлопаю, как самая распоследняя идиотка, а у самой в голове понимание – вот и всё, Сонь.

Вот и всё, что волнует твоего бывшего недомужа. Не завела ли ты себе нового мужика. Не ошибки его, не раскаяние в том, что сотворил. А то, не завела ли ты себе того, кто будет ложиться между твоих ног вместо него.

– А тебе какое дело?

Выпрастываю руку и отхожу к двери. Теперь бы просто открыть её быстро и оказаться за металлической преградой.

– Ты моя жена – забыла? – горько-надломленно спрашивает Даня.

– А ты муж мой был. Десять лет как. Но теперь всё позади.

– Нет, Сонь. Не позади. Мне бы хоть шанс от тебя, чтобы я понимал, что всё не напрасно.

– Шанс, Верниковский?

Я даже в ручку двери перестаю вцепляться, за которую держусь, как за спасательный круг. К Дане подхожу и в лицо его смотрю. Сама не знаю, что хочу видеть. Вроде как десять лет вместе прожили, но я даже не представляю, какие эмоции увижу на лице мужа. И какие хочу увидеть. Да и хочу ли?

– Шанс у тебя был бы, если бы ты мне сразу всё рассказал. Приехал бы с утра и как на духу выдал, что ты какую-то девку на трассе поимел. В ноги бы кинулся, или что там заведено? Тогда бы, может, шанс у тебя и имелся бы. А сейчас всё. Разводимся.

Я снова за ручку чёртовой двери берусь и вдруг слышу:

– Я развод тебе не дам. Время себе буду выторговывать.

Он так и говорит – выторговывать. Как будто мы с ним на рынке. Впрочем, разве не понимает, что рано или поздно всё окончится так, как нужно мне? Хоть месяц пройдёт, хоть десять лет. Я не останусь женой этого человека – и точка.

– Выторговывай, Верниковский, – хмыкаю, открыв дверь. – Ты же у нас торгаш знатный. И чувства готов продать, и время, на тебя потраченное.

– Сонь! – выдыхает Даня, а я его уже не слушаю.

Скрываюсь за дверью, мчусь к лифту, жму на кнопку с таким усилием, что удивлена, как ещё не вдавила её под самое основание.

А меня уже колотит. Выторговать он время готов, ну надо же! Теперь бы просто в квартире своей запереться и суметь морально быть готовой к тому, что мне ждёт. А это, судя по всему, совсем не то, что можно в принципе воспринять нормально.

– Сонь, слушай, а может, ты ко мне переедешь? – уточняет Юлька, прибывшая ко мне на следующий вечер в качестве моральной поддержки.

Она деловито раскладывает на тарелках заказанные суши, вопреки моим заверениям, что я могу поесть прямо из ланч-бокса. В холодильнике – остужается белое сухое. Идеальный вечер, чтобы просто устроить себе праздник живота, посмотреть пару комедий и расслабиться.

– В каком-таком смысле, Юль? – не сразу понимаю подругу.

– Ну, поживёшь пока у меня. Рассосётся же всё рано или поздно. Но хотя бы у подъезда тебя никто встречать не будет.

Она вручает мне тарелку, доверху наполненную едой. Вздыхаю, глядя на это изобилие. Вряд ли смогу заставить себя осилить хотя бы треть.

– И что предлагаешь? Сбежать из собственной квартиры? Хм.

Я устраиваюсь напротив телевизора, куда следом заботливая Юлька притаскивает пару бокалов, бутылку и свою порцию суши.

– Не сбежать, – пожимает она плечами. – Просто сменить место дислокации. Да и вообще – новая жизнь, новые впечатления.

Я скорее чувствую, чем вижу, как подруга на меня смотрит – цепко, изучающе. Приходится отправить в рот суши с лососем, сделав вид, что пока говорить не могу.

Некоторое время мы молча едим. Я смотрю на экран телевизора невидящим взглядом. Эту комедию, которую включили фоном, уже видела сотни раз.

– Что у тебя с Андреем? – наконец звучит тот вопрос, который так или иначе был ожидаем.

Преувеличенно равнодушно пожимаю плечами в ответ.

– Да ничего такого. Просто он иногда мне звонит и вывозит «в свет».

– Ну-ну, – усмехается Юлька, вовсю уминая суши. Приканчивает десятый, отставляет тарелку. – Ты же понимаешь, что ему с тобой не в домино играть хочется?

Конечно, я это понимаю. И рано или поздно дойдёт до того, что Черенков поставит мне какой-нибудь ультиматум. Ну, или перейдёт к решительным действиям, к которым я совершенно не готова.