Аз есмь Путь, и Истина, и Жизнь. Книга вторая - Олег Николаевич Савин

невидимую стену, и потянул своим носом воздух.

— Святость?!!

После чего его глаза широко раскрывшись, наполнились диким ужасом. Взвыв во весь голос, он резко развернулся, отчего потерял равновесие и упал. Заскребя пальцами, он немного подтянулся и застыл, сотрясаясь всем телом.

— Подойди, — властно произнёс Йешуа, медленно поднявшись со своего места и посмотрев на безумца.

— Нет, нет, нет!!! — затряс головою тот. И тутже возвестил тоненьким голоском. — Ну я же говорил тебе, что нельзя. Ты меня вечно не слушаешь.

Это был довольно крупный мужчина. Весь грязный и обросший. На его ноге болтался железный оков с обрывком цепи, а на поясе виднелась завязанная узлом толстая верёвка.

Немного повыв, он нехотя поднялся, и на гнущихся ногах подошёл ближе. Посмотрев в глаза учителю, он взголосил, падая перед ним ниц.

— Встань, — велел ему Йешуа.

— Что тебе до нас? — в трепете, дерзко пробасил безумец, медленно поднимаясь на трясущиеся ноги. — Йешуа, сын Элохим ха-Эльйона, Бога Истинного и Всевышнего.

— Ты пришёл сюда ранее срока мучить нас? — тоненьким голоском взвизгнул он, прикрывая ладонями, расширенные от ужаса глаза, словно бы отстраняясь.

— Сын Элохим ха-Эльйона, судья праведный, — вновь пробасил он, выглядывая из-под пальцев. — Ты ведь знаешь, что великий суд настанет только в назначенное Йегова время. А оно ещё не настало.

— Рааано нам отправляться в Тофет, — протянул, посмеиваясь, тоненький голосок опуская руки. — Мы по позволению Всевышнего, отпущенные узники и до времени мы свободны в деяниях своих.

Затем он взглянул в глаза Йешуа и страшно завопив, скорчился, присев, согнувшись пополам.

— Заклинаю тебя Йеговой!!! Не мучь меня!!!

— Святость твоя опаляет меня!!!

— Как твоё имя? — строго вопросил Йешуа.

— Легион, легион имя мне, — подобострастно пропищал тоненький голосок.

— Потому что нас много! — тутже пророкотал бас, распрямляясь и пылая яростным взором. — Мы словно римский легион в шесть тысяч человек. Кто? Кто из этих жалких людишек сможет противостоять силе нашей и мощи? — сжал он поднятые, увесистые кулаки.

— Кроме Сына Элохим ха-Эльйона, — угодливо пропищал тоненький голосок, склоняясь и подобострастно заглядывая снизу вверх. — Только он имеет силу и власть равные Отцу своему.

— Молчи!! — прогремел бас. — Одно дело признать право сильнейшего и совсем другое принять его. Знать истину и любить её не одно и тоже.

— Умоляю! — вновь прорезался тонкий. — Не высылай нас из страны этой. Ведь язычники к иудеям отношения не имеют. И до времени мы свободны, да?

— И не сковывай нас оковами тьмы и узами мрака, — поддержал его басистый. — Не ввергай нас раньше времени в бездну, пучину ада, где будут заключены падшие духи. Если же изгоняешь нас из этого человека, то отошли лучше в это стадо свиней, — указал рукой бесноватый, в сторону лежащих неподалёку животных.

— Да, да! — взвизгнул тонкий. — Лучше в свиней, в свиней! Кстати считающихся у вас нечистыми, чем в место постоянных мучений, раньше положенного времени. Ведь справедливость Йегова одинакова для всех.

— Выйдите от него, — повелел Йешуа.

Бесноватый громко вскричал, подняв своё лицо к небу, после чего повалился наземь в крупных судорогах, а через мгновение затих. Однако в тотже миг со своего места буквально вскочила одна из свиней. Она в ярости и злобе принялась носиться кругами. Поддевая, кусая и лягая всех, кто встречался ей на пути. То и дело, с разных сторон стада вскакивали свиньи, круша в своём неистовстве всё подряд. И наконец, всё стадо пришло в свирепое бешенство, визжа и крича. А затем одно за другим они стали бросаться с крутого обрыва в море, где и тонули.

— Какая ирония, — донёсся поражённый голос Иоанна. — Они не желали идти в бездну, но потонули в бездне морской.

А тем временем зашевелился бывший бесноватый.

— Торговец, — обратился Пётр. — Твой плащ уже совсем просох, поспособствуй бедолаге. А сам проведёшь ночь у костра, так же как и мы, в тунике.

Тот что-то проворчал про себя, но плащ отдал.

Опомнились, наконец, и пастухи. Любопытство привело их поближе к месту событий, однако так, чтобы при этом держаться несколько поодаль. Потому они всё прекрасно видели и слышали, но стояли всё это время словно заворожённые. Теперь же, видя как их стадо, все до единой, потонуло в море, они с криком страха бросились в селение, откуда и пришли.

— Люди! Люди! — заголосили они, добежав до рыночной площади.

Через некоторое время из домов стали выходить недовольные шумом жители.

— Чего орёте, словно вас бесы раздирают?!

— Солнце уже село и добропорядочные люди спокойно сидят по своим жилищам, готовясь ко сну.

— Вам что, свиньи ногу отдавили или наш бесноватый укусил? — засмеялись в толпе.

— В том-то и дело, — в страхе пояснили свинопасы. — Нет больше бесноватого.

— Что? Со скалы наконец-то сверзился? — раздался вздох облегчения.

— Или утоп?

— А может и то и другое одновременно.

— Ну и слава богам. Теперь хоть спокойно ходить можно будет.

— И стоило ли из-за этого крик поднимать? Тут радоваться надо, но днём, а не ночью.

— И вы из-за этого бросили стадо? А если кто из диких пожрёт? Чем за убыток платить будете, дурни?

— Да нет больше стада! — вскричал один из пастухов.

— Да вы в своём ли уме? Бесноватого нет, стада нет. Что вы несёте, полоумные?

— Так, спокойно! — возвысил голос старейшина. — А теперь объясните нам всё по порядку.

— На закате, приплыла лодка с той стороны моря. Иудеи развели оставленный нами костёр и там сушились. Затем солнце село и наш бесноватый завыл, как обычно, выходя из погребальных пещер. Увидев непрошенных гостей, он с яростью к ним кинулся. Многие, испугавшись отбежали, но один остался. Бесноватый добежал до него и тут, — сделал паузу рассказчик. — Пал перед ним ниц.

По толпе прошелестел вздох изумления.

— Мало того, он просто умолял его пощадить. Хотя иудей просто перед ним стоял, ничем не угрожая. А затем повелел бесам выйти из него. Отчего бесноватый громко вскричал и упал на землю, весь сотрясаясь, а мирно лежащее до этого стадо, словно обезумело, визжа и кусая друг друга. После чего целиком бросилось с крутизны в море, где и потонуло. Вот так всё и было. А мы в страхе прибежали сюда.

— Вы себя-то хоть слышали?

— Не могли придумать что-нибудь более правдоподобное?

— Хмельной бред какой-то! Вспомните, сколько раз мы его связывали? Даже сковывали оковами железными, чтобы он ни себя не мучил, ни на других не нападал. И что? Всё тщетно. Все путы разрывал и даже цепи железные ему нипочём. Он и сам по себе мужик здоровый, а бесы, так ещё больше сил прибавляли.

— Ой. Как вспомню его дикий гогот, когда он освобождался и