Правители России. XX век - Андрей Андреевич Данцев

неотложные вопросы. Необходимо срочно рассмотреть некоторые аспекты нового пятилетнего плана, высказаться о целесообразности отзыва с мест июльской записки ЦК, касающейся перехода сельского хозяйства на путь интенсификации, но это — не самое главное.

Брежнев замолкает, отрывается от текста и не без труда выдавливает то, что обжигает ему язык:

— Не скрою, нас собрала крайняя необходимость коренным образом преодолеть крайне нездоровую ситуацию в Президиуме ЦК партии. Обстановку, сложившуюся в нем терпеть дальше нельзя.

Брежнев уже незаметно для себя продолжает, не заглядывая в бумажку:

— Хрущев превратил Президиум ЦК в свою единоличную вотчину. Он ни с кем не считается, никого не признает, всем затыкает рот, многих оскорбляет. Он оторвался от партии, возомнил себя непогрешимым, развил диктаторские замашки. Он насаждает свой культ личности. Терпеть это далее нельзя. Нужны решительные шаги…

— Именно решительные, — подхватывает Подгорный, — мы должны немедленно ставить вопрос о переизбрании Хрущева. Он не может более оставаться на высших постах в партии и в государстве. Он стал тормозом на пути поступательного развития страны и должен быть отправлен на пенсию.

— И как можно скорее, — подключается Косыгин. — Терпеть все это мы не имеем права. Нужно проявить партийную принципиальность. Давайте решать вопрос о новом первом секретаре. Нужно срочно собирать Пленум ЦК.

Сидящие за столом наперебой выкрикивают:

— Правильно!

— Давно пора!

— Терпеть не будем!

Шум усиливается. Каждый стремится сказать что-то хлесткое по адресу «Хруща».

Брежнев вынужден призывать к порядку. Он долго, настойчиво стучит карандашом по столу, несколько раз повторяя:

— Нельзя высказываться всем вместе. Прошу выступать организованно.

— Да что тут разводить говорильню! — подытоживает выкрики собравшихся Подгорный. — Нужно вызывать Хрущева из отпуска в Москву и прямо на Президиуме ЦК решать вопрос о нем.

— Все согласны с этим? — обращается к присутствующим Брежнев. — Если «да», то прошу занести в постановление нашего закрытого заседания пункт о вызове Хрущева в Москву.

— Слушай, Леонид Ильич, — перебивает его Подгорный, — давай запишем в постановлении о том, чтобы персонально поручить товарищам Брежневу, Косыгину, Суслову и мне, Подгорному, передать Хрущеву в Пицунду паше решение.

— Не возражаю, — соглашается Брежнев.

— Нужно не просто передать решение, нужно немедленно звонить и вызывать Хрущева сюда, — настаивает Косыгин.

— Это необходимо делать немедленно, — солидаризируется с ним Подгорный. — Сейчас же, в нашем присутствии Леонид Ильич должен позвонить в Пицунду и настоять на скорейшем приезде Хрущева.

— Тут важно не ошибиться, — сдержанно парирует Брежнев. — Может, не будем так сразу спешить со звонком? А вдруг Хрущев скажет, что сейчас чем-то неотложно занят, тогда звонить ему сегодня еще раз будет как-то неудобно.

Сидящий за краешком стола Шелепин, который ненадолго выходил из комнаты и только что вернулся назад, внезапно встает и громко докладывает:

— Сейчас звонить можно. Десять минут назад у Хрущева были еще телевизионщики, снимали его переговоры с бортом космического корабля. Съемка уже закончилась. Повторяю, звонить можно.

— Ну вот и отлично, — ободряюще произносит Подгорный. — Сейчас будет в самый раз. Вызывай, Леонид Ильич, его номер по ВЧ.

Брежнев поднимает трубку, несколько секунд держит ее в руке, потом кладет на аппарат:

— Боюсь, чтоб не получилось как в поговорке: поспешишь — людей насмешишь.

— Леонид Ильич, а Вы не опасайтесь этого, — советует с места Полянский. — Звоните Хрущеву и говорите, что мы тут не можем без него решить некоторые проблемы, касающиеся сельского хозяйства.

Брежнев снова поднимает трубку и тут лее кладет ее на место:

— А если он скажет: не мешайте, мол, отдыхать, подождут, мол, ваши проблемы?! Тогда чего доброго, придется терпеливо ждать его нескорого появления. А может, решим все без него?

— Зачем гадать, Леонид Ильич! — подключается вновь Подгорный. — Нужно просто спокойно и категорично сказать ему, что мы, члены Президиума ЦК, настаиваем на его немедленном приезде в Москву. Настаиваем!

Брежнев еще раз берется за трубку и вновь опускает ее на аппарат:

— Я как-то не настроен на этот разговор. Прошу понять меня правильно: не настроен в чисто психологическом плане. Не могу так сразу через себя прежнего переступить. Опасаюсь, что он оборвет разговор ни на чем, и мы окажемся перед необходимостью решать вопрос о нем заочно.

— Давайте сделаем так, — предлагает Суслов, — начну разговор я, а потом к нему подключится Леонид Ильич и настоит на приезде Хрущева в Москву.

— Давайте, — неохотно соглашается Брежнев, поднимая в который уже раз телефонную трубку.

Суслов цепко берет ее в руки, просит дежурного в далекой Пицунде пригласить к телефону Хрущева. Наступает тягостная пауза, потом трубка оживает. Суслов, громко окая, начинает разговор:

— Добрый вечер, Никита Сергеевич. Это Суслов. Звоню по поручению членов Президиума ЦК. У нас важное, неотложное дело. Сейчас все объяснит Леонид Ильич. Передаю ему трубку.

Брежнев, отрешенным взглядом скользнув по Суслову, тянется к трубке:

— Здравствуйте, Никита Сергеевич. Мы тут пришли к выводу о необходимости проведения Пленума ЦК.

— По какому вопросу? — раздается в трубке.

— По сельскому хозяйству и по некоторым другим проблемам.

— Решайте без меня.

— Без вас нельзя, Никита Сергеевич. Ждем вас завтра.

— Зачем такая спешка?

— Повторяю, рассчитываем увидеть Вас завтра.

— Хорошо. Я подумаю.

Трубка замолкает. Все победно переглядываются.

…Середина дня 13 октября 1964 года. Кремль. Заседание Президиума ЦК возобновляется в полном составе. Из Пицунды только что прилетели Хрущев и Микоян, из Киева — Шелест, из Тбилиси — Шеварнадзе, из Ташкента — Рашидов.

Хрущев занимает председательское место, недовольно бурчит, морщится:

— Придумали спешку. О чем будем говорить? Где повестка дня?

— Со вступительным словом выступит Леонид Ильич, он все объяснит, — громко говорит Подгорный.

Брежнев, начав с фразы: «Я буду краток», почти слово в слово повторяет то, что говорил вчера в отсутствии Хрущева. Потом предлагает:

— Сейчас должен выступить каждый из членов и кандидатов в члены Президиума ЦК. Прошу высказываться о деятельности товарища Хрущева и о том, соответствует ли она в нынешних условиях его высоким постам в партии и правительстве.

Хрущев, немного отойдя от первоначального ошеломления, начинает было обрывать каждого из выступающих, возбужденно пресекать их инвективы. Но переломить крайне нежелательный для него ход обсуждения ему не удается. Все выступающие настаивают на немедленном смещении Хрущева с его постов. Лишь Микоян стремится поддержать Хрущева, но делает это крайне осторожно, в привычной для него осмотрительный манере:

— Давайте освободим Никиту Сергеевича лишь от поста первого секретаря, оставив его главой правительства. Это исчерпает наши претензии, разрядит ситуацию, все станет на свое место. Мы придем к равновесию и будем спокойно работать дальше.

Все шумят. Не соглашаются, протестуют. Новые ораторы еще категоричнее требуют освобождения Хрущева. Наконец, принимается решение продолжить заседание Президиума ЦК завтра с утра.

Поздно вечером Хрущев