Правители России. XX век - Андрей Андреевич Данцев

Ленинградская делегация поручила мне заявить, что мы поддерживаем это предложение.

Потом следует «ценная реакция»: с каждым выступлением, с каждым новым днем работы съезда ширится число ораторов, высказывающихся за введение поста генерального секретаря ЦК КПСС. Так продолжается и 31 марта, и 1-го, и 2-го, и 4 апреля, когда заканчивается обсуждение Отчетного доклада ЦК.

Этот пункт включается в специальное постановление XXIII съезда партии о частичных изменениях в Уставе КПСС. Он звучит так: «Предусмотреть в Уставе, что ЦК КПСС избирает для руководства работой партии между пленумами ЦК — Политбюро; для руководства текущей работой, главным образом по подбору кадров и организации проведения, исполнения решений — Секретариат, Центральный комитет избирает генерального секретаря ЦК КПСС».

…Восьмое апреля 1966 года. Заключительное заседание XXIII съезда партии. Председательствующий Косыгин предоставляет слово Брежневу: только что закончился Пленум новоизбранного ЦК, и тот должен огласить его результаты. Все встают и устраивают ему овацию (недаром кто-то метко назвал тот период в истории страны «временем оваций»).

Леонид Ильич медленно надевает очки, несколько раз поправляет их, потом начинает читать, старательно выделяя каждое слово, буквально каждый знак препинания:

— Товарищи! Сегодня состоялся первый Пленум Центрального Комитета партии, избранного XXIII съездом. Позвольте доложить о его работе.

— Прежде всего я хотел бы отметить, что Пленум прошел в атмосфере единства и сплоченности. Он избрал руководящие органы партии.

— Пленум единодушно избрал генеральным секретарем ЦК и членом Политбюро ЦК товарища Брежнева.

Сообщение тонет в шквале продолжительных аплодисментов. Оно — словно победная реляция.

О чем думает в эти минуты Брежнев? Кто знает, но уже во всяком случае не о том, этично или неэтично делать ему самому такое сообщение, да еще явно рассчитывать на эффектную реакцию. Подобный вопрос у него, конечно же, не возникает. Еще бы, зал продолжает неистово аплодировать.

С октября 1964-го, когда на Пленуме ЦК речь шла о необходимости отстаивать глубоко этические начала в действиях высших руководителей, прошло совсем немного времени. Еще в каждом публичном выступлении обязательна ссылка на решения октябрьского Пленума. А каждый из находящихся в этом зале отлично знает, за что упреками и в чем обвиняли совсем недавно Хрущева. Еще все так свежо в памяти.

…Поздний ноябрьский вечер 1971-го. В кабинете председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Викторовича Подгорного нежданный гость — Леонид Ильич Брежнев. Он зашел к своему старому другу «на огонек» и теперь выговаривает ему за то, что тот допоздна засиживается за рабочим столом:

— Ты что ж, Николай, совсем не бережешь себя?! Уже давно пора отдыхать, а ты бумажками обложился! Куда это годится? Нужно соблюдать культуру труда, давать организму отдых. Он ведь у тебя не железный.

Подгорный лишь разводит руками:

— Да я обычно раньше ухожу, а сегодня вот припозднился. Сам понимаешь, бывает иногда необходимость.

Брежнев вдруг резко меняет тему беседы:

— Слушай, Николай, у меня к тебе важное дело есть. Я, кажется, уже этот разговор начинал, да кто-то перебил, черт возьми. Сейчас меня в твоем кабинете никто не достанет, вот и поговорим.

Подгорный согласно кивает головой. Брежнев, постукивая ребром ладони по столу, продолжает:

— Знаешь, Николай, я пришел к выводу, что мне пора становиться председателем Совета Министров. Это мне развяжет, как ты понимаешь, руки в решении международных вопросов, в организации управления страной. Такое совмещение практикуется в ряде зарубежных стран. Там, ведь лидер победившей на выборах партии нередко становится главой кабинета министров. Международный, можно сказать, опыт. Что ты на это скажешь?

Подгорный ненадолго задумывается, почесывает затылок и почти шепотом спрашивает:

— Мы ведь за это осудили на октябрьском Пленуме Хрущева? Может, не надо снова лезть на рожон с этим совмещением?

Брежнев негодующие вспыхивает:

— Ну, что ты, Николай, в самом деле решил сравнить! Я же таких глупостей, которые делал Никита, не допущу. Об этом и речи быть не может. Зачем такое говорить?

Подгорный спешно оправдывается:

— Ты меня, Леня, неправильно понял. Я просто беспокоюсь, что кое-кто может расценить такое совмещение как повторение действий Хруща. Меня волнует, чтобы кто-то этим нам вреда не причинил. Понимаешь? А вообще-то такая практика действительно распространена во многих странах. Это факт.

— Ну, вот видишь, — оживляется Брежнев, — ты ситуацию понимаешь.

Подгорный вновь задумывается и рассудительно продолжает:

— Только ты, Леня, учти: Совет Министров — это исполнительная власть. Там забот добавится многократно, и тебе могут приписать массу недоработок, ведь придется опуститься на зыбкую почву многих конкретных мелочей.

— Я это понимаю, Коля, — всплескивает руками Брежнев, — но плюсы перевешивают минусы. Думаю, что я тебя все-таки убедил. А если так, то прошу провести определенную разъяснительную работу с нашим Политбюро. Вот тебе его списочный состав, посмотри, с кем сможешь в ближайшее время переговорить. Можешь даже напротив соответствующих фамилий ставить «галочки»: поговорил и поставил, поговорил и поставил.

— Только смотри, — осторожно добавляет Леонид Ильич, — чтобы до Косыгина это не докатилось. Он ведь может начать брыкаться: отбирают, мол, втихаря у него должность. Действуй осмотрительней, договорились?

…Уже декабрь. Подгорный в очередной раз звонит домой серьезно заболевшему Леониду Ильичу, расспрашивает супругу о состоянии его здоровья:

— Что, Виктория Петровна, пока не лучше? Нужно время? Это верно. Пусть ни о чем не думает, старательно лечится. Передавайте Леониду Ильичу пожелания скорейшего выздоровления.

Подгорный кладет телефонную трубку, пододвигает к себе листочек со списочным составом Политбюро, испещренный карандашными «галочками», сосредоточенно смотрит на него. Потом облегченно вздыхает и рвет листочек в клочья.

Шесть лет спустя. Июнь 1977-года. Председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Викторович Подгорный недавно отправлен на пенсию. Его должность теперь совмещена с постом генерального секретаря ЦК КПСС, занимаемым Брежневым. Такое решение принял состоявшийся 24 мая 1977 года Пленум ЦК КПСС. Процедура совмещения проведена в середине июня.

Новоиспеченный пенсионер Подгорный ходит по своей просторной пустынной квартире и думает, думает, думает. В голове бесконечный монолог:

— Да, во время визитов за границу я совершил несколько промашек. Но ведь Брежнев наделал таких промашек куда больше. Ему была нужна только придирка, чтобы убрать меня.

— Да, я не соглашался добровольно уходить с поста председателя Президиума и становиться его первым замом, как бы вице-президентом. Был бы я совсем несамостоятельной фигурой. Раз так. он меня быстренько и погнал из руководства вообще, я и не успел оглянуться.

— А как он поначалу желал стать председателем Совета Министров. Мне все уши прожужжал. Я ему на свою голову, можно сказать, не советовал брать должность главы правительства, так он мою должность из-под меня и выхватил. Все лихо проделал в традициях октябрьского Пленума. Теперь газеты полны отчетов о его «короновании».