Генрих Четвертый и Генрих Пятый глазами Шекспира - Александра Маринина

Входяткороль Генрих, принц Джон Ланкастерский, сэр Уолтер Блент и сэр Джон Фальстаф.

Авторские ремарки я привожу в неизменном виде, как обычно, по переводу Е. Бируковой в издании 1959 года. Обратите внимание, что в сцене принимает активное участие принц Генрих, который в ремарке не указан. Но на сей раз это не оплошность Шекспира, а ошибка то ли переводчика, то ли редактора: в английском оригинале принц Генрих указан в перечне присутствующих на сцене. Но это еще не все чудеса: в оригинале еще и граф Уэстморленд указан, а в русском переводе он куда-то исчез. Более того, обратили ли вы внимание на то, что Фальстаф впервые с начала пьесы поименован в ремарке «сэром Джоном Фальстафом», а не просто Фальстафом, как прежде? Думаете, Шекспир решил, что пора проявить уважение к этому персонажу, который из трактирного завсегдатая превратился в достойного военачальника? Да ничего подобного! В оригинале он назван по-прежнему: Фальстаф. А вот откуда вдруг ни с того ни с сего появился «сэр Джон» – вопрос к издательству «Искусство» и все к тем же переводчику и редактору.

В начале сцены король и его старший сын Генрих обмениваются репликами, чтобы мы поняли: рассвет, предстоит сражение, принц ожидает, что бой будет суровым и кровавым, король же уверен в победе.

Трубы. ВходятВустер и Вернон.

– Ну что, лорд Вустер? – обращается к нему король. – Жаль, что мы с вами встречаемся в подобной обстановке. Вы обманули наше доверие, вынудили нас взяться за оружие «и члены старые сковать броней». Все это крайне прискорбно, должен признаться. Так что вы нам скажете? Будете предлагать мир?

Насчет «старых членов» Генрих явно кокетничает, ему в 1403 году всего-то 36 лет. Но Шекспиру для чего-то очень хочется сделать и короля, и его сына принца Уэльского существенно старше, лет эдак на 10.

– Выслушайте меня, ваше величество, – вежливо просит граф Вустер. – Поверьте, я бы с радостью доживал свои дни в мире и покое. Заявляю ответственно: я не хотел этой распри и этой войны.

– Не хотели? – язвительно переспрашивает король. – Тогда откуда все это взялось?

– Бунт на пути валялся – он и поднял, – замечает Фальстаф.

Между прочим, слова более чем правильные. История знает крайне мало примеров (если вообще знает), когда лидер самостоятельно формирует процесс восстания с нуля. Обычно сначала зреет недовольство в массах, и только потом находится тот, кто возглавляет восстание, практически приходя на готовенькое.

– Молчи, придурок, молчи, – шипит ему принц Генрих.

Вустер снова начинает исполнять длинную балладу о том, чем же так недовольны лорды. Все это нам буквально только что рассказывали, когда Хотспер объяснял парламентеру Бленту суть претензий мятежников, но Шекспир почему-то решил повторить урок. По всей видимости, хотел, чтобы те зрители, кто не знает историю и не в курсе, послушали еще раз и закрепили пройденное в памяти. В этом месте можно размять мозги, включить фантазию и придумать еще какие-нибудь объяснения такому неоправданному повтору. Ну вот навскидку: Шекспир написал два варианта монолога с изложением предыстории, оба ему нравились, а нужен был всего один. Автор немного помучился и решил оставить и тот, и другой: один использовать в сцене разговора Хотспера с Блентом, а второй – через пять минут в диалоге Вустера с королем. Чего добру пропадать? Но вы, разумеется, можете придумать десяток других вариантов.

Итак:

– Вы, ваше величество, стали плохо относиться к нашей семье, – излагает Вустер. – А мы, между прочим, были вашими ближайшими друзьями. Ради вас я отказался от должности при дворе короля Ричарда, скакал день и ночь без сна и отдыха, чтобы встретить вас и оказать вам поддержку, хотя в тот момент я по своему положению был куда выше вас. Мы с братом и племянником фактически вернули вам родину, хотя это было достаточно опасным делом. А вы поклялись нам, что не станете посягать на трон и что вернулись только за своим наследством, которое досталось вам после смерти вашего отца Джона Ганта Ланкастерского. Ну и мы, в свою очередь, пообещали вам в этом помочь. Но потом обстоятельства неожиданно сложились в вашу пользу, вам просто страшно повезло: короля не было в стране, он уехал воевать в Ирландии – это раз; вам помогали мы, известные и популярные в народе лорды, – это два; погодные условия не позволили Ричарду быстро вернуться из Ирландии – это три. Плюс ко всему вам на руку сыграли, с одной стороны, беззаконие и несправедливость, действительно царившие в стране, с другой стороны – окружавший вас ореол мнимых страданий. Все это вместе составило «дивный рой удач», и вы его не упустили. Вы завоевали сердца людей и добились, чтобы вас провозгласили королем, а все свои клятвы вы благополучно забыли. Мы сделали вас королем, а как вы поступили с нами? Как злобный кукушонок, который влез в чужое гнездо и начал выдавливать оттуда птенцов. И вот нам пришлось бежать от вас подальше и собирать войска, чтобы защититься. Вы сами виноваты в том, что все так обернулось, не надо было нам угрожать и обижать нас. И клятвы нарушать тоже не надо было.

– Да уж, вы об этих своих претензиях всюду раззвонили, и на площадях, и в церквях, – говорит король. – Да еще и в таких ярких красках все расписали, что народ, конечно же, повелся. Вам нужно было нарядить свой мятеж в красивую одежку, а люди обожают всякую движуху, они, разинув рот, «потирают руки при всякой новой бурной суматохе». При любом бунте всегда найдется куча «злобных нищих», которых хлебом не корми – дай только кровопролитную смуту и беспорядки.

Тут в разговор вступает принц Генрих, демонстрируя незаурядные дипломатические таланты, которыми Шекспир обделяет короля.

– Если дело дойдет до сражения, то и с вашей, и с нашей стороны погибнет много бойцов. За наш раздор солдаты отдадут свои жизни. Передайте, пожалуйста, Хотсперу, что я очень высокого мнения о нем. Если вынести за скобки нынешний мятеж, то, честное слово, среди дворян не найти человека более отважного и блестящего, чем Гарри Перси. Его подвиги – украшение нашего времени. К своему стыду, я должен признать, что до сих пор был довольно-таки нерадивым рыцарем. Перси именно так думает обо мне, и это совершенно справедливо. Я признаю безусловное превосходство Перси и его заслуженную славу, но сейчас, здесь, перед лицом нашего короля, предлагаю: давайте разрешим конфликт без лишнего кровопролития, сбережем жизни солдат. Пусть все решит поединок между мной и Гарри Перси.

Король такое предложение слышит, судя по всему, впервые, оно явно с