Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор

гарантии, что Лингард не втянет его ни в какую склоку. То же самое потребовали все крупные аквапарки Европы, ныне работающие по юридическим нормам своих правительств. Бесполезно. Никто не давал ни разрешения, ни гарантий.

Абдель Насер давно уже не надевал форму мальчика на побегушках. Теперь на нем были брюки и старая майка — почти такие, как у дрессировщика-европейца! Ни днем ни ночью не отходил он от своих подопечных. Ему искренне завидовали другие мальчишки и даже официанты и буфетчики. Даже метрдотель, который был для Насера что бог с Олимпа, и тот пришел к нему на бортик бассейна и учтиво спрашивал, как дела. Когда он пришел домой, соседи не сразу поверили, что его назначили — подумать только — дрессировщиком животных! Но когда он пустил по кругу снимок, сделанный «Поляроидом», где был запечатлен с рыбиной в руке для выпрыгнувшего из воды дельфина и рядом с ослепительной американкой в шортах, у всех глаза на лоб полезли: «Боже мой!» Неделя текла за неделей, и он понял, что сроднился с этими животными, которых звали Немо и Лимо. Да, взмах руки был ключом ко всему — и Абдель Насер частенько устраивал маленькие «шоу» для себя, а иногда и для горстки постояльцев. Все были как будто довольны — значит, все шло хорошо. И хотя за шоу Абдель Насера плата не взималась, после представления в его пропахшую рыбой руку иной раз падал доллар или фунт. Рай, обещанный Кораном, блекнул по сравнению с этими летними днями — что там красавицы гурии, когда есть Немо и Лимо! А главное, что юноша был предоставлен самому себе — разве что инженер, который от случая к случаю приходил проверять, как действует фильтровальная установка, его о чем-нибудь мог попросить. А так никто не мешает жить. Никто не вызывает. Никто не орет над ухом. Права арабская поговорка — «Аллах карим», — думал он каждое утро, когда резал рыбу. Аллах и в самом деле милостив.

К концу осени месье Спек впал в еще большее отчаяние. Немо и Лимо по-прежнему плавали в бассейне у берегов Нила, а вся эта история каким-то образом дошла до британской прессы. В частности, боевую позицию заняла «Санди таймс», изобличавшая Лингарда и призывавшая начать международную акцию за спасение дельфинов, «брошенных в каирском отеле». Абдель Насер по-прежнему находился на своем посту: «дрессировал» дельфинов, резал рыбу и делал все возможное, чтобы они чувствовали себя счастливо. Не стоит, право, винить его, что он не обращал внимания на мутную зеленую воду в бассейне и на рои мух в рыбной кухне — он всю жизнь провел на берегу черного бурного Нила. Там рыбе неплохо живется, он сколько раз ловил ее. А что до мух — разве они не просто живые пылинки? Ведь не замечаешь же ты мух в повседневной жизни, разве что проходишь мимо бойни в священный месяц Рамазан.

Пришел ноябрь, отношения между отелем и месье Лингардом зашли в тупик, а мертвая рука бюрократии по-прежнему хватала всех за плечи. «Санди таймc» не поскупилась на расходы для отправки в Каир представителя организации «Зоологического контроля» — пусть своими глазами посмотрит, в каком состоянии дельфины. Добравшись до места, посыльный (он в свое время работал в виндзорском сафари-парке пожарным) позвонил мне из Каира в страшном возбуждении:

— Дельфины в ужасном состоянии, — сказал он. — Вода отвратительная. У них заболевания кожи. Могли наглотаться черт те чего — все дно бассейна усыпано бутылками и разным мусором. Вы можете помочь?

— Не удастся ли вам взять кровь на анализ? — сказал я, зная, что моему собеседнику не раз доводилось наблюдать, как я в былое время делал это в Виндзоре. Я знал также, что ветеринар каирского зоопарка не имеет опыта работы с китообразными.

— Попробую, — ответил он.

— Даже один кубик лучше, чем ничего. Отвезите его в госпиталь или в частную лабораторию. Я дам вам список основных анализов. Затем позвоните мне и сообщите о результатах.

Он позвонил на следующий день. После многочисленных усилий ему удалось взять немного крови, с чем я его и поздравил. Его проблема была в том, что трудно было достать пробирки для сбора крови. Моя проблема заключалась в том, что сообщенные им результаты анализов не имели медицинского смысла. Они были грубыми, невозможными, невероятными. Пусть мой собеседник делал все, что было в его силах, но из его доклада невозможно было понять, где голые факты, где гипербола, где плод воображения.

Я предложил кое-какие меры по предварительному лечению, коль скоро животные, если верить результатам анализа, были заражены всем, что только возможно, — от тонзиллита до туберкулеза; но вся ситуация в целом не укладывалась в голове. Какой-то бред сивой кобылы. Дельфины Лингарда в бассейне в Египте. Странные, невероятные результаты анализа крови. Дилетанты, взявшие на себя, пусть и из самых добрых побуждений, уход за самыми сложными морскими млекопитающими. Мне не привыкать давать телефонные консультации за тысячи миль, но в этом случае требовалось мое активное вмешательство. Кто-то должен был взять ситуацию, которая явно шла к трагическому исходу, в свои крепкие руки. О чем бы там ни спорили Лингард и отель «Меридиен», это в расчет не бралось.

На следующий же день Майкл Ридделл позвонил мне из Антиба. То, что он имел мне сообщить, поворачивало историю Немо и Лимо в совсем другую плоскость.

Французское правительство, по крайней мере, позволит нам их привезти. Мы дадим им приют на весь срок, который потребуется, чтобы уладился спор. Французское посольство и англичане работают сейчас с египтянами. Как бы там ни было, к тому времени, когда партия Лингард — «Меридиен» перейдет в эндшпиль, дельфины давно уже получат мат. Я сегодня направлю в Египет Джона Кершоу.

Вот теперь появился шанс взять ситуацию в надежные руки. Джон Кершоу, главный дрессировщик дельфинов в аквапарке, был одним из самых опытных английских специалистов по этим животным. Удивительно сильный, хоть и не атлетического сложения. Хороший знаток. Находчивый, умница. Брат поп-звезды Ника Кершоу. У него непревзойденное чувство дельфинов — я понял это, когда работал с ним в Британии, Испании, Исландии и конечно же во Франции. Если Джон скажет, что дельфины в беде, значит, они в беде. Я никогда не замечал, чтобы он преувеличивал или недооценивал состояния, в котором находится животное. Джон позвонил через сутки, в точно назначенное время.

— Ну и как? — спросил я.

— Ужасно!

— А именно?

— Отвратительная вода. Отвратительная рыбная кухня для дельфинов — не для людей, для людей там все на высшем уровне, —