Татуировки. Неизгладимые знаки как исторический источник - Мария Борисовна Медникова

Как пишет М. Л. Бутовская, в состоянии стресса люди часто почесывают голову, кусают губы или грызут ногти. Эти движения могут переходить в демонстративную категорию и превращаться в ритуалы. То есть происходит «смещение активности». Скажем, поведение плакальщиков, рвущих на себе волосы и царапающих лицо, попадает в эту категорию. (Следовательно, авторы Ветхого Завета, с запретами которых мы познакомились в предыдущей главе, выступали против сознательной или подсознательной имитации стрессовой ситуации.)

Итак, даже самое поверхностное знакомство с работами специалистов по поведению человека приводит к заключению, что наше тело обладает выразительным природным языком. Некоторые структуры обладают особым значением для выражения состояний угрозы, они же, по-видимому, играют ведущую роль в установлении мирного общения и взаимодействия. Этология способна объяснить возникновение даже таких сложных процедур как манипуляции с телом. Но в контексте этой науки манипуляции рассматриваются как динамический процесс. Нас же больше интересует конечный результат этих действий – появление статических знаков, приобретающих в рамках общечеловеческой культуры независимое информационное и эстетическое значение.

Тайны красоты и законы восприятия

Как оценить тайны красоты? Чем измерить законы восприятия одного человека другим? В чем магия обаяния, заставляющая нас к одному человеку относиться с симпатией, а к другому – с неприязнью? Конечно, принято судить по делам, но как часто на наши эмоции влияют внешние особенности…

Казалось бы, об этом могут судить только поэты. Гармонию алгеброй поверить невозможно. Но оказывается, некоторые ученые находят путь к измерению законов нашего восприятия. Одна из таких работ принадлежит перу российской исследовательницы Н. И. Халдеевой [Халдеева, 2004]. Как подчеркивает автор, понятие красоты – историческая категория, ведь каждая эпоха и культурная модель рождают свои эталоны прекрасного лица. И тем не менее оказывается возможным оценить закономерности эстетического восприятия.

Антропоэстетика, новый раздел физической антропологии, который обозначает Н. И. Халдеева, изучает способность отдельного человека ценностно воспринимать свой и чужой физический облик, выражая к ним эстетически определенное отношение.

Для этого был разработан новый методологический подход, сочетавший классические описательные приемы этнической антропологии и анкетирование. По стандартным антропологическим шкалам оценивались цвет волос и глаз, форма профиля носа и толщина губ, особенности овала лица.

Обследование производилось чрезвычайно широко: среди русских Вологодской, Тверской, Рязанской, Костромской областей, Ставропольского края, среди финно-угорских народов (коми, мордва, марийцы, венгры), в тюркоязычных группах (башкиры, татары, чуваши), среди калмыков, китайцев, литовцев и арабов. Н. И. Халдеева описывала реальные физические особенности опрашиваемого и соотносила эти данные с его ответами на вопросы о предпочтениях облика для каждого пола.

Мужчины почти всех изученных групп проявляли свои антропоэстетические предпочтения, выбирая мужские варианты внешности, наиболее схожие с их собственным антропологическим вариантом. Женщины тоже руководствовались этноспецифическими особенностями мужчин своей группы при выборе вариантов мужской красоты. В то же время представления о женской красоте отличались значительным разнообразием. Мужчины при формировании представлений о красивых женщинах меньше учитывали собственные антропологические особенности. Женщины в своих представлениях о женском идеале свою антропологию практически не учитывали. В то же время мужчины учитывали антропологические особенности женского лица при описании эстетически предпочтительных вариантов женской внешности. Получается, что мужчины больше внимания обращают на характерные отличия своей группы от других, а женщины в своих оценках могут отклоняться от принятого эталона.

На основании данных Н. И. Халдеевой мы можем сделать еще некоторые выводы: у мужчин по отношению к представителям собственного пола сильнее проявляется разграничение «свой-чужой», осуществляемое по принципу подсознательного отбора близких антропологических особенностей. У женщин система «антропологического» выбора своих работает не так жестко. Выявленные Н. И. Халдеевой эстетические закономерности помогают нам понять, например, как обеспечивался механизм так называемой мужской миграции[19]. В истории человечества неоднократно возникали ситуации, когда коллективы молодых мужчин, часто связанных друг с другом тесными родственными связями, предпринимали длительные охотничьи или военные походы, не всегда возвращаясь в предковую популяцию. В случае, если бы у них существовал очень ограниченный идеал женской красоты, мигранты рисковали не оставить потомства на других территориях. В то же время этот механизм расселения был достаточно эффективен. Система опознавания «свой-чужой» дополнялась социальной атрибутикой в виде характерных элементов материальной культуры, одежды, причесок и знаков на теле. Последние, по-видимому, особенно важны в определении внешности, потому что индивидуальная морфологическая изменчивость даже внутри близкородственных групп может быть высока.

Группа немецких психологов во главе с Кристофом Брауном также пыталась объективно оценить законы восприятия человеческого лица. Они сфотографировали нескольких добровольцев от 17 до 29 лет и опросили большое число респондентов, пытаясь определить по 7-балльной шкале степень привлекательности каждого лица. Потом реальные фотографии были заменены на обобщенные портреты, полученные при помощи специальной компьютерной программы. Виртуальным женским лицам придавали детские пропорции, и именно такие черты лица оказались, по данным опроса, наиболее привлекательными. По мнению исследователей, сочетание детскости и зрелости как канон красоты отвечает биологическим потребностям продолжения рода, по-видимому, такое сочетание селективно выгодно.

По результатам работ американских психологов Дж. Ланглойса и Л. Роггмана, усредненность, стандартность лица вообще делают его более привлекательным. Мы можем предположить, что подобная закономерность тоже обусловлена биологическими факторами. Резкие «отклонения от нормы» не приветствуются естественным отбором. В этом, очевидно, и заключается загадка красоты метисов, рожденных в браках представителей разных рас.

Луна и солнце. Семантика частей тела. Тело-дом-храм

Стоит ли удивляться, что для представителей традиционных культур, к которым, без сомнения, можно отнести и народы давно ушедшей древности, человеческое тело являло собой основу мироздания, ту матрицу, которая порождала организацию мирового порядка.

На определенном этапе общественного развития универсальным становится представление об антропоморфном строении вселенной. Весь мир предстает как огромное человеческое тело.

Например, о главе олимпийского пантеона богов, Зевсе, древние греки, сторонники религиозного учения орфиков, говорили так: «Одна сила, один дух, могучая основа мира и одно божественное тело, в котором все круговращается: огонь и вода, земля и эфир, ночная тьма и дневной свет… Его голова и прекрасное лицо его – это блестящее небо, и кругом как бы золотые локоны… глаза – это солнце и противостоящая луна. Истый царственный дух есть негибнущий эфир. Столь же блестяще у него туловище, неизмеримо, несокрушимое, крепкое, с сильными членами, гигантское; плечи бога и грудь его, широкая спина – это далеко простирающийся воздух… Подошвы его ног – корень земли, мрачный тартар и крайние пределы преисподней. В себе сокрыл он все, чтобы снова на свет многорадостный все извести из лона, являя чудо за чудом» [Лосев, 1927, с. 252].

В индийской мифологии из расчлененного тела первочеловека Пуруши возникли