Татуировки. Неизгладимые знаки как исторический источник - Мария Борисовна Медникова

посольством аббасидского халифа Аль-Муктадира в Волжскую Булгарию. Просвещенный арабский путешественник подробно описывал привычки и внешний облик встреченных им народов – гузов, башкир, булгар и хазар.

Списки рукописи Фадлана получили широкое распространение в странах арабского Востока и в Персии. Лишь в 1937 г. копия варианта записок Фадлана, хранившегося в библиотеке при гробнице иранского имама Али ибн-Риза в Мешхеде, была подарена Академии Наук СССР. Уже через два года до читателя дошли слова Ибн-Фадлана, переведенные на русский язык.

«Книга Ахмада Ибн-Фадлана Ибн-Аль-‘Аббаса Ибн-Рашида Ибн-Хаммада, клиента Мухаммада Ибн-Сулаймана, посла Аль-Муктадира к царю славян:

…я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились (высадились) на реке Атиль. И я не видел (людей) с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны. Они не носят ни курток, ни хафтанов, но носит какой-либо муж из их числа кису, которой он покрывает один свой бок… И от края ногтя (ногтей) кого-либо из них (русов) до его шеи (имеется) собрание деревьев и изображений (вещей, людей) и тому подобного…» [Путешествие Ибн-Фадлана, 1939, с. 55].

В комментариях переводчика А. П. Ковалевского к этому отрывку высказывается мнение, что слово «изображения» имеет достаточно узкий смысл. «Собрание деревьев» – скорее всего, означало растительный орнамент; «изображения» – фигуры животных, людей и т. п.

Русы, которых встретил Фадлан, – это отнюдь не славяне. Это скандинавы, варяги, активно осваивавшие в Х в. водные артерии «на пути в греки» и еще восточнее, там, где до недавнего времени простирался Хазарский каганат. Поэтому описания арабского источника объективно отражают традицию нанесения татуировок, принятую у мужского населения в северогерманских племенах.

Теперь перенесемся в столицу тогдашнего цивилизованного мира Константинополь, проделаем свой путь «из варяг в греки».

Византия унаследовала от Рима, от Греции (а если смотреть еще глубже – от Персии) отношение к татуировкам как к наказанию и символу ограничения, несвободы. Мы как наследники Византии, и шире – европейский христианский мир как наследник античного в целом, – восприняли «неизгладимые знаки» именно таким образом, совместив понятия стигмы и каторжного клейма. Уже при императоре Константине, как мы могли убедиться, на античное восприятие татуировки как чего-то постыдного наслоились близкие взгляды ранних христиан, воспитанных страстными проповедями библейских пророков. Что же удивляться, что для глубоко верующего христианина насильственное нанесение татуировки могло стать свидетельством особо циничного глумления?

В IX в. император-иконоборец Феофил (829–842 гг.) наказал монахов Феодора и Феофана, осужденных за идолопоклонство, точнее, за поклонение иконам. По словам византийского летописца (Zonaras), сперва братья были сильно избиты, потом татуированы (katestixe) с помощью чернил, и письмена покрыли их лица. На лбу у каждого было вытатуировано стихотворение из 12 строк, описывавшее «преступление» и наказание несчастных. Позже Феодор и Феофан были канонизированы.

Итак, в раннем Средневековье, судя по письменным источникам, сохраняется противопоставление, заметное еще в эпоху эллинизма. В цивилизованных странах татуировка, как правило, – жестокое наказание, в варварском мире – средство украсить себя. Но, по-видимому, обе традиции восходят к древней архетипической вере в действенность манипуляций со своим телом (мы поговорим об этом в следующей главе). Поэтому так ужасна татуировка на лбу раба или преступника – она освящена вниманием сверхъестественных сил. Поэтому так прекрасна татуировка на теле скифа, фракийца, кельта или руса – она не просто украшает, а оберегает своего владельца, демонстрируя всем его статус и могущество рода.

«Татуировки» в изобразительном искусстве

Мы познакомились с разными источниками, говорящими о распространении татуировок в древности, – с данными физической антропологии и археологии, изучающими кости и мумии, найденными при раскопках, с многочисленными памятниками древней письменности. А теперь представим себе, что эти источники отсутствуют. Как сразу обеднеют наши представления! Что же нам останется для того чтобы судить о распространении татуировок в древности? А останутся нам антропоморфные, то есть изображающие человека, произведения изобразительного искусства. Если они покрыты какими-то орнаментами, то может быть, отражают обычай татуировать или раскрашивать тело (рис. 2.7.). Впрочем, не исключено, что в большинстве такие орнаменты изображают нарядную одежду. Как видим, ручеек информации почти иссякает. Но все-таки рассмотрим некоторые примеры…

Орнаменты трипольских статуэток

В V и IV тысячелетиях до н. э. в течении рек Прута, Днестра, южного Буга и Днепра распространилась так называемая трипольская археологическая культура [Энеолит СССР, 1982; Pogozeva, 1985].

По данным археологов, трипольцы жили в основном в лесах. Они облюбовали их, потому что искали места, наиболее пригодные для земледелия. Ведь они были потомками одних из первых в Европе земледельцев и скотоводов, пришедших через Балканы из Малой Азии. В смешанных лиственных лесах, покрывавших холмы и равнины от Карпат до Днепра, почва была плодородна и поддавалась обработке еще достаточно примитивными орудиями. На полянах росли дикие злаки, ягоды, грибы, орехи. Дубовые, ясеневые, кленовые рощи давали приют многочисленным животным, на которых можно было охотиться. В столь благоприятных условиях хозяйство земледельческо-скотоводческих племен процветало. Переселяясь все дальше на восток, эти племена основывали новые поселения. Спустя пять тысячелетий раскопки в местах расселения ранних земледельцев открыли для нас их богатую и своеобразную материальную культуру.

Рис. 2.7. а, б. Орнаменты на теле трипольских статуэток еще могут изображать узоры на одежде, но орнамент на лице – уж точно татуировка или ритуальная раскраска (по данным Pogozeva, 1985)

Рис. 2.7. в. Варианты на лице у трипольцев (по данным Pogozeva, 1985)

Рис. 2.7 г. Аналогичная трипольской культура Кукутени развивалась на территории современной Румынии

Трипольцы изготавливали из глины удивительные статуэтки, часто изображавшие стилизованных человечков, обычно женского пола. Ученые исследуют эти образцы мелкой пластики уже более ста лет.

В 1899 г. В. В. Хвойко сделал первый доклад о таких фигурках на Археологическом конгрессе в Киеве. Год спустя Ф. К. Волков впервые предположил, что трипольские статуэтки были предметами культа. Но не все были с этим согласны. Скажем, Н. Н. Веселовский считал трипольские антропоморфные глиняные изделия игрушками. Другие археологи, наоборот, связывали их распространение с культом мертвых или с воплощением божества. Поскольку было раскопано очень много женских фигурок, эти находки стали использоваться при реконструкции социальных отношений в раннеземледельческом обществе. Естественно, они были интерпретированы как доказательство матриархата, то есть главенствующего положения женщин в трипольском социуме. Существование матриархата как неотъемлемой стадии общественного развития, в общем-то, с течением времени не подтвердилось, как бы ни привыкли к этому утверждению читатели старых советских учебников по истории. Но вот о чем говорит распространение статуэток, изображающих женщин, – о культе плодородия. Женщина, дающая начало новой жизни, ассоциировалась и с производительными