Татуировки. Неизгладимые знаки как исторический источник - Мария Борисовна Медникова

населявшие Европу, не владели членораздельной речью, не были способны вычленять из своего повседневного жизненного опыта абстрактные понятия и оперировать дискретными ментальными символами. Мотивация их действий была интуитивной, она не основывалась на символических представлениях о природе вещей.

Такую позицию исследователя можно назвать консервативной. Впрочем, необходимо будет заметить в скобках, что в большинстве недавних отечественных учебников по антропологии неандертальцам вообще было отказано в полноценном владении речевым аппаратом, а давность членораздельного общения оценивалась всего лишь сроком 40 000 лет (Кстати, непонятно как тогда общались протокроманьонцы в Палестине 120–100 тысяч лет назад[22]).

Итак, по мнению Тэттерсолла, «неандертальцы демонстрировали очень сложный, в некоторых своих аспектах совершенно восхитительный образ жизни, основанный на могучей интуиции этих разумных существ. Несомненно, они говорили. Также несомненно, что это был язык, непохожий на то, что мы под этим подразумеваем».

Почему американский антрополог пришел к таким выводам? Дело в том, что, согласно его определению, речь – бесспорно символическая мыслительная функция. Неандертальцы же априори отказались на пути своего эволюционного развития от драгоценных преимуществ символического мышления, благодаря чему были вытеснены с лица Земли кроманьонцами, около 40 тысяч лет назад пришедшими в Европу, принеся с собой «скульптуру, живопись, музыку, орнаментацию собственного тела, тонкое понимание различных материалов, сложные обряды погребения, традиции украшения утилитарных объектов». Все эти проявления деятельности анатомически современного человека расцениваются как доказательства символических мыслительных процессов.

Теперь послушаем сторонников другой точки зрения. До изобретения звукозаписывающих устройств сигналы, произнесенные вслух и два миллиона, и две сотни лет назад исчезали безвозвратно. На этот источник слишком сложно опираться для установления уровня умственной деятельности наших далеких предков и их близких родственников.

Живопись и скульптуры, созданные людьми верхнего палеолита в реалистической манере не символичны, это подобия или имитации. Способность рисовать копии функционально обеспечиваются частями головного мозга, не совпадающими с областями, ответственными за членораздельную речь. На этом основании можно допустить, что неандертальцы мыслили более символически и говорили еще более артикулированно по сравнению с кроманьонцами. Символическая речь, с одной стороны, и живопись, с другой, могли быть параллельными, если не конкурирующими, способами ментальной активности.

Современность демонстрирует нам мало примеров тому, чтобы великие скульпторы или художники были одновременно великими писателями или философами (мемуарная беллетристика не в счет). Так же трудно назвать примеры великих композиторов, давших начало новому философскому учению. Мало известны и знаменитые писатели, бывшие одновременно бы гениальными живописцами. Но, как пишет Эндрю Джайлз, если после Джейн Остин не осталось написанных ею картин, значит ли это, что она ничего не написала? Или это был псевдоним художника, скажем, Джона Констэбла?

Применительно к нашим почти что современникам подобные рассуждения кажутся нам просто смешными. Но почему они не кажутся нам такими забавными, когда речь идет о неандертальцах и кроманьонцах?

Владение словом может быть не менее символично, чем буквальное изображение действительности на холсте.

Так что не будем категоричны в своих суждениях, не будем отказывать нашим неандертальским собратьям в способности искусственно преображать свою внешность. Ведь знали же некоторые из них погребальный обряд.

Как отмечают российские исследователи, авторы книги «Происхождение знакового поведения» А. Я. Шер, Л. Б. Вишняцкий и Н. С. Бледнова, эмпирические данные говорят, что становление культуры началось задолго до появления человека [Шер, Вишняцкий, Бледнова, 2004]. В то же время, на вопрос, на каком этапе антропогенеза инстинктивное знаковое поведение, свойственное животным, пополнилось сознательным поведением, свойственным только Homo sapiens sapiens, эти ученые дают ответ: «Знаковое поведение человека – совершенно новое в эволюции гоминид».

Считается, что феномен появления изобразительного искусства не связан первоначально с изображением человека. В наскальной живописи кроманьонцев доминируют образы животных. Антропоморфных изображений мало, да и они весьма своеобразны. Например, в пещере Трех Братьев сохранилась фигура предполагаемого колдуна с оленьими рогами на голове и лошадиным хвостом. По словам А. Ф. Анисимова, она свидетельствует о несомненном тотемическом характере исполнявшегося в пещере массового обряда. Впрочем, существует множество других интерпретаций…

Но, как свидетельствует антропологический источник, уже 27–26 тысяч лет назад в моравском племени Дольни Вестонице практикуются ритуалы посвящения юношей в союз взрослых мужчин-охотников, сопряженные с нанесением им на лоб глубоких шрамов. Следы от травм на лбу у моравских людей эпохи верхнего палеолита – настоящие мнемонические символы. Они, наряду с находкой антропоморфной мужской фигурки-марионетки из мамонтовой кости в синхронном «шаманском» погребении Брно II, говорят о том, что этап «антропоморфизации вселенной» в сознании первобытного человека уже наступил. Идентичная татуировка у мужчин племени выступает как отпечаток сложившегося мифа; налицо отличительные признаки дописьменного текста: консерватизм и избирательность. Сакральный текст написан, и его локализация только подчеркивает серьезность происходящего.

Палеолитические Венеры. Части тела в наскальных изображениях. Рисунки на частях тела

Палеоантропологические находки ранних кроманьонцев в Европе свидетельствуют об их высоком росте и тропических пропорциях тела, проявлявшихся в удлинении предплечья и голени. Это было время интерстадиала – промежутка между оледенениями, когда морозный панцирь, сковавший Европу, немного отступил на север. Но примерно 19 тысяч лет назад оледенение возобновилось с новой силой. Уцелевшие люди были вынуждены приспосабливаться к жизни в условиях холодового стресса. Изменившийся климат повлиял на многие стороны их жизни и даже изменил их самих: длина тела населения позднего верхнего палеолита заметно уменьшилась.

Скелетная конституция населения эпохи верхнего палеолита, таким образом, хорошо известна специалистам. Что же касается других особенностей габитуса, о них могут свидетельствовать скульптурные антропоморфные, преимущественно женские, изображения, внезапно распространяющиеся на огромной территории от Пиренеев до Сибири.

Рис. 3.1. а, б. Верхнепалеолитическая женская статуэтка из Виллендорфа

Рис. 3.2 а, б. Готтентотские женщины демонстрируют тип телосложения, близкий палеолитическим Венерам (Художественная культура…,

Каковы же были палеолитические «Венеры»? Сразу надо сказать, что большинство из них отличались от известной дамы из Милоса или от романтического образа Боттичелли не только чертами лица.

Некоторые археологи и искусствоведы даже вполне серьезно обсуждали эндокринные нарушения, которыми страдали несчастные женщины верхнего палеолита [Dickson, 1996]. Обсуждая пропорции фигурок, они отмечали массивную гипертрофию грудных желез и ставили диагноз «синдром Кашинга» или «гиперадренокортицизм». Этот синдром, вызванный чрезмерной секрецией стероидного гормона кортизола, имеет морфологические последствия в виде тучности, тонких конечностей, искривленной спины с повышенными жироотложениями или горба, луноликого лица. Индивидуумы, страдающие подобной патологией, к тому же излишне возбудимы и легко впадают в эйфорию. По мнению некоторых ученых, такие психологические черты могли применяться в шаманской практике.

Вот только некоторые мнения признанных специалистов в области происхождения