Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

опытными сотрудниками. Бывший руководитель секции специальной разведки (СИ) переведенной из Лондона в Париж точки ОСС Рассел д’Оэнч возглавил подрезидентуру в Цюрихе, его коллега из Мадрида Лаример Меллон прибыл для руководства точкой в Женеве, операциями из Базеля руководил теперь Роберт Шеа. Следует отметать, что преемником д’Оэнча в Париже стал лейтенант ВМС США Уильям Кейси, будущий директор ЦРУ. Новые сотрудники появились и в бернском аппарате. Утрата позиций на германском направлении заставила американцев более внимательно присмотреться к Италии и сконцентрировать на ней значительную часть своих усилий. Тем временем с Запада по направлению к границам рейха наступали союзные войска, и объем работы у Даллеса неуклонно сокращался. В связи с этим он предложил Доновану открыть резидентуру в Париже и возложить на нее ведение оперативной работы на освобожденных территориях в интересах послевоенной политики Соединенных Штатов.

Быстрое продвижение Красной Армии по Европе нервировало Даллеса, и немцы знали об этом. С учетом его убеждений в конце 1944 года они довели до него предложение объединить усилия США, Великобритании и Германии и нанести совместный удар по СССР. Увы, свойственная проигрывающей стороне слепота не позволяла представителям рейха понять, что любое западное правительство, вознамерившееся в 1944 и тем более в 1945 году заключить военный союз с противником против своего союзника, в течение часа пало бы под натиском всеобщего возмущения. Немцы постоянно бомбардировали Даллеса подобными проектами, различавшимися между собой лишь деталями условий и стоявшими за спиной эмиссаров фигурами из руководства рейха. Американцы решили сконцентрировать усилия в области тайной дипломатии на менее одиозных личностях, и весной 1944 года Даллес активно вел переговоры с представителем Гиммлера, высшим руководителем СС и СД в Северной Италии оберстгруппенфюрером СС Карлом Вольфом о капитуляции группировки германских войск. Эта операция (“Санрайз” в ОСС и “Кроссворд”, как ее назвал Черчилль) получила достаточно широкую известность из-за ее расшифровки советскими разведчиками и стала причиной весьма раздраженных посланий Сталина Рузвельту. Дело в том, что принятое на Московской конференции министров иностранных дел 19–30 октября 1943 года секретное соглашение “О линии поведения в случае получения пробных предложений мира от враждебных стран” обязывало союзников информировать друг друга о подобных случаях и консультироваться, исходя из общих интересов. Бернские переговоры Даллеса с Вольфом проходили в обстановке глубокой секретности, а относительно их подлинного содержания нет окончательной ясности вплоть до настоящего момента. Советская сторона настаивала на том, что союзники вели себя в этом вопросе не просто некорректно, а прямо-таки вероломно. 22 марта 1945 года нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов направил послу США в Москве письмо, в котором указывал: “В Берне в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, ведутся переговоры между представителями германского военного командования, с одной стороны, и представителями английского и американского командования — с другой”[248]. Не связанные дипломатическим протоколом, но полностью зависимые от властей историки и журналисты позднее не были столь деликатны и обнародовали полуофициальную версию о намерении американцев беспрепятственно пропустить в рейх двадцать находившихся в Северной Италии германских дивизий группы армий “Ц”, без сопротивления занять этот регион и таким образом ликвидировать южный европейский театр военных действий. Последующие годы холодной войны и идеологического противостояния лишь укрепили такую точку зрения, не подтвержденную, однако, ни одним опубликованным документом. Любопытно, что советское руководство никогда не озвучивало ее именно в этом виде, а лишь обвиняло США в некоем сговоре с немцами, позволяющим им практически беспрепятственно продвигаться по территории Германии.

На этом следует остановиться отдельно. Если принять на веру бездоказательную версию советской пропаганды, то действия Соединенных Штатов Америки никак нельзя признать лояльными по отношению к союзнику по коалиции. Совершенно очевидно, что внезапное появление на фронте мощной группировки из 20 дивизий существенно затруднило бы наступление Красной Армии, а это как нельзя лучше отвечало планам самого Даллеса и многих в Вашингтоне и Лондоне. Однако так ли это было на самом деле? Судя по всему, нет. Беспристрастный анализ в первую очередь заставляет обратить внимание на отсутствие введенных в оборот любых архивных документов, хотя бы косвенно подтверждающих планы переброски войск. Иными словами, приверженцы этой версии оперируют утверждениями, а не доказательствами. За все послевоенные десятилетия, даже после существенного поворота страны к открытости и рассекречиванию архивов, не был обнародован ни один подтверждающий эту версию документ, и это обстоятельство позволяет считать, что таковых просто не имеется. Вероятно, именно отсутствие доказательств подобного рода и заставило советское правительство быть сдержанным в высказываниях, поскольку на возможный запрос американской стороны ему было бы нечего предъявить. Кроме того, сами советские историки, заявляя о стремлении Даллеса сохранить всю операцию в тайне от СССР, косвенно опровергают сами себя. В гипотетическом случае достижения успеха в эвакуации вермахта из Северной Италии и переброске группы армий “Ц” на Восток утаить это было бы совершенно невозможно. Весной 1945 года у немцев отсутствовала возможность скрыто передислоцировать даже одну дивизию, а вероятность утаить факт перевозки двадцати соединений равнялась нулю. Но даже если бы это осталось незамеченным, то появление перед фронтом советских войск внезапно отыскавшихся резервов было бы вскрыто еще быстрее. Первый же взятый войсковой разведкой пленный показал бы, что его часть переброшена из Италии, и это привело бы к мгновенной расшифровке результатов операции “Санрайз”. Да и само загадочное единовременное исчезновение всей итальянской группировки вермахта при отсутствии взятия нескольких десятков тысяч пленных сразу же рассекретило бы действия союзника. Следовательно, ни один, даже самый недальновидный политик или военный, не мог надеяться на наивность Москвы в таком вопросе. А последствия неизбежно оказались бы весьма тяжелыми. К этому времени СССР уже фактически не нуждался в англо-американцах для успешного наступления, и Сталин вполне мог воспользоваться таким прекрасным предлогом для одностороннего переноса демаркационной линии далеко на запад, что, в конечном счете, весьма болезненно отразилось бы на послевоенном устройстве Европы.

Безусловно, нельзя отрицать, что Даллес зашел в переговорах с немцами весьма далеко. Он даже официально переправил в Италию своего радиста Вацлава Градецкого (“Уолли”) для обеспечения постоянной радиосвязи с Вольфом (“Критик” в оперативной переписке ОСС). В мемуарах бывший резидент ОСС в Берне отрицает голословные обвинения советской стороны, однако указывает на их возможную отдаленную причину: “В собственных формулировках Витингофа[249] некоторые моменты почетной сдачи звучали более настойчиво… Там требовалось “образовать незначительный контингент из армий группы “С” [подчиненной Витингофу] в качестве будущего инструмента поддержания порядка в Германии”… Было похоже, что реально Витингоф добивался того, чтобы сохранить своим войскам возвращение в Германию