Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

Швейцарцы неожиданно оказались крайне упорными и не боящимися риска разведчиками. В период 1941–1942 годов они нелегально забрасывали через бывшую французскую границу по 50 агентов еженедельно.[256] Вскоре в Париже, Гавре, Нанте, Бордо, Байонне и некоторых других городах уже работали швейцарские резидентуры. Разгадка такого энтузиазма граждан Конфедерации проста. В описываемый период все они крайне опасались возможной оккупации своей страны немцами, и потому считали своим святым долгом делать все, чтобы не дать застигнуть командование врасплох и позволить ему сконцентрировать силы на угрожающем направлении. Примечательно, что практически все агенты — граждане Швейцарии работали исключительно на патриотической основе и не принимали оплаты. При этом они же скрупулезно подсчитывали собственные расходы на оперативную деятельность и обязательно предъявляли разведке соответствующие счета вплоть до сантима, никогда не завышая их.

В августе 1942 года Французское бюро было включено в Союзную секцию, что на организации работы особо не отразилось. Лишь один офицер из Лозанны получил новое назначение в штаб-квартиру секции в Интерлакене, остальное же осталось без изменений.

После оккупации рейхом “свободной зоны” Франции Швейцария оказалась в полном окружении стран “оси” и контролируемых ими территорий, но на размещенные там агентурные сети это не повлияло, они остались на прежнем месте. Одной из их задач был сбор информации о движении Сопротивления, которую разведка в достаточно сложной обстановке с успехом выполнила. В условиях пронизанности французского общества германской агентурой новые вербовки становились крайне опасным занятием, приходилось рассчитывать в основном на прежних, проверенных агентов. С ними, как правило, недоразумений не возникало, а основная проблема, как ни странно, заключалась в обеспечении бензином и автомобильными шинами. Тем не менее, швейцарцы дважды попадались на двойниковые операции немцев, в одном случае двойник выдал семерых агентов, из которых шестеро были казнены. В новой обстановке разведка решила прекратить работу с второразрядными агентами широкого профиля. Отныне ей требовались интеллектуалы, способные не только фиксировать происходящее вокруг, но и самостоятельно оценить информацию и принимать адекватные решения. Одиночек стали постепенно сводить в агентурные группы. Ввиду рискованности курьерской связи и широкого развития пеленгаторной сети швейцарцы вернулись к давно испытанным и почти уже забытым методам переправления материалов через границу с голубями, собаками и даже кошками. Распространенным явлением стало сокрытие донесений в колокольчиках деревенских коров.

После начала операции “Оверлорд” швейцарская разведка начала буквально захлебываться в обрушившейся на нее лавине слухов и дезинформации. Попытки наладить агентурную работу в тылу наступавших экспедиционных войск союзников, как правило, оказывались безрезультатными, в основном ввиду исчезновения мотивации у агентов, ранее с энтузиазмом и чувством долга помогавших противостоять возможным попыткам Германии оккупировать страну. Теперь же, когда угроза вторжения из гипотетической превратилась в абсолютно нереальную, граждане Конфедерации вспомнили о своих собственных интересах и совершено не стремились рисковать собой ради не вполне понятной для них задачи информирования правительственных органов об обстановке на освобожденных территориях. Это вынудило Массона провести третью, последнюю реорганизацию агентурного аппарата военного периода. Разведке пришлось забыть все свои наработки более раннего времени, оказавшиеся абсолютно бесполезными на занятых британскими и американскими войсками территориях. Союзники, а также французы применяли совершенно иные меры безопасности, нежели немцы. Прежние легализационные и прочие документы в одночасье стали ненужными. Изменились и объекты заинтересованности. Швейцарская разведка не засылала агентов в Соединенные Штаты, но Великобританией занималась довольно плотно и за период войны через Шербур, Гавр и Антверпен забросила туда 52 агента.

На германском направлении все обстояло иначе. В самом начале войны Вайбель пришел к выводу о бесперспективности ведения разведки против Германии из главной штаб-квартиры службы и уже 15 ноября 1939 года смог передислоцировать свое подразделение в Люцерн. При этом центральный аппарат разведки находился в Лангнау, что до крайности затрудняло связь с ним. Одним из резонов сохранения столь неудобного положения являлась совершенно излишняя боязнь скомпрометировать 5-ю секцию и Конфедерацию в целом в случае провала какого-либо из источников. В целях прикрытия немецкое подразделение именовали НС-1 Тер Кдо 8 (разведывательно-накопительный пункт 8-го территориального командования), но в действительности эта точка, носившая кодовое обозначение “Ричи”, подчинялась только центру. Ее основной задачей стал сбор разведывательной информации по Германии, в первую очередь по ее вооруженным силам, их структуре, намерениям и деятельности. По мере развития обстановки на фронтах в обязанности германского подразделения был вменен сбор сведений по всей территории, оккупированной вооруженными силами Германии и ее союзников. В начальном периоде войны швейцарцы не располагали на территории рейха организованной агентурной сетью. Основным источником информации являлись материалы разведывательных опросов сограждан, возвращавшихся из поездок по Германии, и обработка полученных от “Бюро Ха” сведений. Швейцарцы возвращались из различных частей рейха, поэтому разведке удавалось охватить почти всю его территорию. По мере развития агентурного аппарата важность опросов и допросов лиц, легально или нелегально пересекающих границу, существенно снизилась, тем не менее, она никогда не опускалась до отметки, за которой ее ценность становилась сомнительной. В нейтральной Швейцарии допросы беженцев и интернированных соответствовали такому традиционно важному источнику получения разведывательной информации в воюющих странах, как допрос военнопленных. В Люцерне для этой цели был сооружен лагерь для интернированных “Фелсберг”, впоследствии его передислоцировали в Дитчиберг. Самые перспективные и высокопоставленные беженцы, однако, помещались не в лагерь, а специально выделенные и хорошо охраняемые гостиничные номера.

Несмотря на налаженный механизм допросов и наличие хороших специалистов, обработка беженцев и интернированных в лагере имела один серьезный недочет. Пребывание там людей являлось для них ухудшавшим память стрессовым фактором. К тому же неизбежная по организационным причинам задержка в проведении допроса, с одной стороны, провоцировала забывание некоторых мелких подробностей, а с другой — не позволяла получить самые свежие данные об обстановке. Поэтому Вайбель совместно с кантональной полицией создал собственную систему первичного опроса беженцев и интернированных еще до направления их в “Фелсберг”. Она включала ряд передовых постов, первым из которых стал “Пфальц” в Базеле под руководством начальника политической секции местного департамента полиции капитана Эмиля Хеберли. Любопытно, что одним из главных аргументов выноса постов ближе к границе стало весьма существенное в описываемый период соображение экономии бензина. Постепенно передовые посты приняли на себя множество важных дополнительных функций. В довольно обширный список их задач входили опросы и допросы интересующих лиц, установление граждан Конфедерации, имеющих связи на сопредельной стороне, сбор информации от агентов, поддержание контакта с полицейскими органами в интересах армии, выполнение отдельных поручений других разведорганов. К осени 1942 года, после завершения процессов, связанных с окончательной германской оккупацией Франции, число беженцев резко сократилось. Соответственно был уменьшен и штат занятых их допросами следователей, с одновременным увеличением числа офицеров,