Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин

— Маэстро! Зажги-ка нам «пролетарочку»!

Тот, прищурив один глаз как от Солнца на пляже, посмотрел снизу вверх:

— А, «горючку» принёс — чтоб я тебе «зажёг», что?

— Держи вот, братишка — залей трюм!

При всеобщем гробовом молчании, тот берет протянутую ему мной полулитровую бутылку ульяновского самогона, открывает, несколько брезгливо нюхает… Затем хорошенько взболтнув, буквально высасывает с горла весь пузырь до дна — только кадык, как поршень насоса — туда-сюда ходит.

Крякнув и закусив поднесённым Лизой солёным бочковым огурцом с горбушкой черняшки, музыкант выдыхает — прежде чем растянуть меха:

— «Пролетарочка с выходом»: кто не танцует — тот пида…раст.

Конечно, я понимаю — рок-н-ролл на баяне… Не, а… Смеяться будете!

Но, в данном случае — «зашло», как надо. Баянист был — от самого Господа Бога, без всякого преувеличения.

Ноги, приученные к ритму — сами пошли в пляс. Мы с Лизой выскочили на сцену меж двух групп остолбеневших от происходящего и нашей наглости главарей отморозков и:

— Хоп, хоп, хоп! АССА!!!

В танцевальном зале — ни одного «пида…раста»: все без исключения задрыгали ногами, рожами не отворачиваясь от сцены… Какое-то «броуновское движение»!

У находящихся на сцене топ-блатарей, выпали папироски из зубов: моя партнёрша, как летала — только юбка парашютом развивалась, да голые коленки мелькали. Я еле успевал её ловить да подхватывать — в свою очередь, носясь вокруг неё «мелким бесом».

Вхожу в раж, вопя во всю Ивановскую:

— ВАУ, ОЙЕ!!! МЫ ПОРВЁМ ЭТОТ ГОРОД!!!

Увы… Но человечий язык слишком скуп и беден, чтоб описать всё это.

* * *

…Увлекшись танцем, я не видел всего происходящего и не понял, отчего смолкла музыка — как заткнули чем. И как вдруг рядом с нами очутился худой и длинный как жердина из плетня, Гришка Колчак — про которого я знал только, что он кокаинист и сексуальный маньячила. Красная фуфайка, высокие сапоги, лихо заломленная набекрень фуражка, приблатнённая чёлочка — как грязный крысиный хвостик спадающая на замаслившиеся похотью крохотные глазки с сузившимися зрачками.

Взгляд у него, да… Как у обдолбавшегося до зелёных соплей серийного маньяка при виде беззащитной жертвы в глухом переулке.

Чёрт, это несколько не по моему «сценарию»!

— Отдохни на лавочке, фраерок, — перекинув папироску из одного стороны рта, в другой, — дальше, я — с твоей кралей танцевать буду!

Колчак пытался поймать Лизу за руку — да та, увернулась, прижавшись ко мне.

— Спокойно, девочка, — шепчу, — я с тобой.

Правила поведения при общении со шпаной мне хорошо известны: смотреть ему в глаза — значит бросить открытый вызов. Опустить глаза вниз — показать слабость и вызвать немедленную агрессию.

Дерзко говорю ему, глядя мимо — как сквозь пустое место:

— Слышь, «танцор» — тебе чё? Собственные яйца жмут⁈ Сядь на место — не мешай людям культурно отдыхать.

Тот, явно озадачен или возможно даже — растерялся на минуту от такой борзоты.

— Эй, Колчак, — выкрикнули из «публики» знакомым мне голоском, — эту тёлку тот фраерок привёл Большому. Убери заготовки, жердяй, пока тебе их не отломали!

Группировка Ивана Большого, гулом голосов поддержала говорящего.

Тут же, возле нас оказался вышеупомянутый персонаж — похожий на самца-гориллу в период гона за западным интуристом. Материализовавшийся с шустростью жидкого стула, Иван Большой буром попёр на Колчака:

— Ты, чё? Не слышал, чё те народ говорит? Вали отсель, «танцор»!

Однако, из зала послышалось опровержение:

— Не бреши! Он её Колчаку привёл — фраерок лысый сам так сказал!

И этот голосок мне знаком… Почему-то.

Гул голосов сторонников длинного обдолбыша с адмиральским прозвищем — используя общепринятые в подобной среде идиоматические словосочетания, поддержал его.

Народ в танцзале уже был достаточно разогрет ещё до нашего прихода спиртным, кокаином и нашим с Лизой «номером». Страсти понемногу накалялись:

— Сам не бреши, сука!

А, это уже истошно орёт воняя гландами, незнакомый кто-то.

Ну, дальше знаете, да⁈ Слово за слово и, срач в танцзале, стал разгораться «обратным палом» — без пожарной машины с брандспойтом, уже не погасишь:

— Падла, я тебя порву!

— Урою тебя, мразь!

Изучив местные порядки, я предполагал что оба лидера соперничающих группировок «культурно» выйдут подраться из-за Елизаветы «за угол». Но из-за одного неадекватного обдолбыша — придётся импровизировать, раз всё пошло не по сценарию.

— Вообще-то мы с моей девушкой сюда потанцевать пришли, — вежливо улыбаясь, сообщил я обоим вожакам, — разрешите, мы уйдём?

— Можешь идти — тебя никто не тронет, — не глядя сплюнув мне под ноги, ответил Большой, — а девка останется. Она, уже не твоя…

У Колчака было своё предложение:

— Фраерка разденем да разуем — да поделим его чоботы и тряпки, а «лохматый сейф» в карты разыграем… Всё по справедливости — как тебе, Большой?

Тот, презрительно сплюнул под ноги уже «адмиралу»:

— С тобой в карты играть⁈ Поищи дурней в другом районе. Девка моя — без всякого базара, а фраерка забирай вместе с чоботами и шмутьём… Разуй его, раздень и…

Прозвучало довольно похабное предложение — однозначно гомосяткой направленности, от которого меня всего передёрнуло, а «шохи», сгрудившиеся за спиной этого гориллы — хором жизнерадостно заржали:

— БУГАГАГА!!!

Колчак, покраснев от обиды и ярости, заправил под кепочку блатной чубчик и сунул руку в карман. Вынимает… Мать твою: у него оказалась железная перчатка — самая настоящая, как у средневекового рыцаря!

— Ты что, жирный пидор, тут гундосишь⁈

Твою, мать!

В руке Ивана Большого тут же блеснул холодной улыбкой смерти нож. Да, ещё какой нож — здоровый как римский гладиус, или мне с перепуга так показалось…

Мать, твою!

Сюда же без «железяк» ходют!

— Кто «пидор»⁈ Ах ты, ё… твою мать! Забыл, у кого мотню намеднясь нюхал?

— ЧЁ⁈ ТЫ ЧЁ ВАЩЕ БАЗАРИШЬ, ПАДЛА⁈

У меня шары — вот-вот на лоб выскочат: а, как же «нейтральная территория»⁈

Млять, всё пошло без всякого сценария: вообще-то, планировалось — что они за угол выйдут выяснять отношения «по культурному» и, без своих «железяк».

Меж тем «внизу», девки с визгом стали разбегаться кто куда и, маты посыпались пуще прежних — из одной толпы хулиганов в другую полетели пустые бутылки… Я вовсе не пустил этот процесс «на самотёк»! Это Санька да Ванька, прикинувшись хулиганами противоборствующих группировок, провоцировали меж ними бойню. Их идея, кстати — я лишь её правильно тактически «оформил».

Шум, крики,