Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин

мать-перемать — вот, вот и… Вспыхнет!

И, тогда выждав немного время, прибегут наши ребята. Осталось нам с Лизаветой продержаться чуть-чуть.

* * *

Оба альфа-самца на сцене, не решаются на активные действия — понимая опасность противостоящего противника. Они буровят друг друга взглядами, топчутся с места на место — как бы примериваясь для нанесения удара и переругиваются.

Однако я вскоре понимаю — всё это дешёвые понты!

Противники равные и, вот-вот — попугав друг друга и соблюдя внешние «приличия» — положенные им по их статусу среди братвы, начнут искать какой-то устраивающий обоих компромисс. Наиболее вероятный из них — Лизу изнасилуют по очереди, а меня… Возможно, просто разденут и отпустят на все четыре стороны без надругательства над личностью — отвесив лишь пару хороших затрещин «для порядка».

В «сценарии» такого не было — приходится создавать новый, импровизируя на ходу. Шепчу Лизе:

— Твой одиночный выход, девочка: раззадорь и страви этих бубуинов… Ну⁈ Обвини их в трусости!

И, Елизавета не подкачала:

— Да, никак вы оба сцыте!

Она, как королева на рыцарском турнире, улыбаясь выходит меж двумя «бойцами» и сделав ловкий пирует — от которого, юбочка приподнявшись колокольчиком, обнажила на миг её белые округлые коленки, бросила меж ними носовой платок:

— Победитель получит всё!

Это, как спусковой крючок у стартового пистолета нажали: оба «претендента» на её «всё» — бросились вперёд с неистовостью двух козлов на «брачном» поединке, позабыв про всякое благоразумие.

В отличии от «киношных», реальные драки не зрелищны!

Через мгновенье, они отпрыгнули назад: у Колчака окровенился правый бок и он злобно скалясь, отступил назад под прикрытие шнырей. Оставшийся на месте Большой пострадал меньше: у него повисла плетью левая рука — но правая крепко сжимала тесак.

— Да, что на них смотреть, ё?!. Ху…ячь!!!

Меж тем внизу, наконец, одна толпа хулиганов кинулась на другую и начался всеобщий «замес».

— БЕЙ ИХ, НАХ!!!

— МАТЬ, ПЕРЕМАТЬ…!!!

— На, заполучи!

— Ах, ты ж…!

— Наших бьют!

Часть «шестёрок» со сцены, не удержавшись от искушения, спрыгнула на помощь каждый своим.

Победитель «турнира» — Иван Большой, попытался подойти и схватить за руку свой живой «приз»:

— Как кличут тебя, маруха?

Та, ловко отскочив — подводя его спиной ко мне, отвечает с холодностью Снежной королевы:

— Тебе не один хрен, бычара? Ты не в моём вкусе — пошёл вон!

— Ты ж обещала! — взревел тот.

Я очутился за спиной Большого:

— Джентльмен не привык к женскому коварству…?

Вынутым из-за пазухи «роялистым» титановым ломиком, ловко выбиваю у него из руки нож:

— … Джентльмену придётся привыкать!

Конечно, если по уму — надо было оприходовать Большого ударом по затылку… Однако, не поднялась в тот момент рука — смалодушничал, каюсь! Бить человека сзади по голове, или ножом в спину — не мой «конек».

Тут же, чуть не поплатился за своё идиотское — неуместное в этом случае «благородство».

Громила ловко развернулся с молниеносностью атакующего мангуста и, я оказался с ним лицо к лицу… Следующий удар ломиком им был отбит правой рукой без всякого видимого ущерба.

— СЕРАФИМ!!!

Удар ногой в бок, нанесённый ему сзади Лизой, лишь на долю мгновения отвлек Большого и позволил мне успеть увернуться от нанесённого почти без замаха ответного удара кулаком, упав на пол и перекатившись в сторону. Поднимаюсь на колени — он уже почти навис глыбой надо мной: в его глазах — СМЕРТЬ!!! Удар по коленке не задался — тот опережающим ударом им же под запястье, выбил ломик из моих рук…

Вскакиваю на ноги и, ничего другого не остаётся — как вступить в ближний бой. Мой никогда не подводящий коронный удар: резким тычком — бью в подбородок тыльным основанием ладони.

Бесполезно!

Другой бы на жоп…пу сел, а у этого лишь голова назад откинулась. Хватает меня за шиворот и, рыча тащит на себя — не обращая внимания на с визгом молотящую его сзади руками и ногами, Лизу. Удар ноги балерины — сродни удару тем же ломом, а этому бугаю хоть бы хны!

Пытаюсь бить головой в лицо, но промахиваюсь и как бы припадаю к широкой — как врата ада, груди… Изгиб локтя, потным кольцом питона охватывает мне шею. В глазах темнеет, позвонки трещат:

ВСЁ!!!

«И чё, дуРРРак, „браунинг“ на толковище не взял…?».

Кажется, это последняя в этой жизни моя умная мысля — пришедшая апосля.

Вдруг, как через подушку, слышащийся визг Лизы — перебивает злобное:

— Уйди, шалава!

Глухой удар, брызги горячей крови в лицо и, Большой закатив бычьи глаза — с грохотом «шкафа» валится на доски сцены, потянув меня за собой. Вырвавшись из враз обмякших рук, откатываюсь в сторону и тяжело дыша соскакиваю на ноги… Вижу, вернувшийся на «ристалище» Колчак, машется с шестёрками поверженного соперника, в то время как его подручные пытаются поймать Елизавету.

Те, явно растеряны: Лиза, как занимающаяся когда-то балетом — умеет высоко задирать ноги и не стесняется это проделывать перед парнями — целя по их самым уязвимым местам. К тому же, те боятся нанести ей какой-либо физический ущерб — опасаясь неудовольствия главаря:

— Колчак! Она по яйцам копытами бьёт — на кой ляд тебе такая бешенная лярва нужна⁈ Давай её зарежем!

— Валите «на глухую» — это мусорская подстава!

Что-то вообще, всё пошло не по сценарию!

Выхватываю оба маховичка из карманов и метаю в них, заорав-заревев изо всех сил сигнал к всеобщему выступлению:

— ВАСЯ ПУПКИН — ФОРЕВЕР!!!

В того, что «с яйцами» — хорошо попал:

— Ох, ё… — схватившись ещё и за бочину, тот кулем оседает на землю.

Другой уклоняется от метательного оружия, но ловит удар лизиного кроссовка в челюсть и мирно укладывается рядом… Надеюсь надолго.

Спустя какое-то время слышу ответное, чуть отдалённое:

— УЛЬЯНОВСК!!! БЕЙ ГОРОДСКИХ!!! УРА!!!

Это — наши ребята идут на помощь!

Третий шнырь, таки изловчается поймать Лизу за ногу и резко дёрнув, повалить девушку — сам наваливаясь сверху.

— Ой, больно — нога! Серафим!

Пытаясь удержать её извивающуюся левой рукой, колчаковский шнырь замахивается правой с самодельным кастетом…

Вмиг, оказываюсь рядом: тот, лишь успевает вскинуть на меня голову с закрывающую глаза чёлкой — чтоб тут же словить мордой удар всей подошвой моего берца. Хруст переносицы, фонтан брызг крови на почти новую лизину «пролетарку».

С почти неуправляемой неистовой злостью пинаю его в морду… Ещё раз, ещё и