Авиатор: назад в СССР 11 - Михаил Дорин

родины Купарешвили. Ему там и передали солидный «гостинец». По рассказам очевидцев, было ощущение, что весь груз в Ан-12 предназначался Куперу.

— Рашид Маратыч, мы с Купером не состоим в сговоре, но к вам на ковёр вызваны, — прервал молчание Швабрин.

— Верно. Вопрос бы узнать, какой вы хотели с нами обсудить, — поддержал я товарища.

— Вопрос, вопрос… точно! — громко сказал Мухаметов. — Вы двое ждите здесь, а Купер идёт за мной.

— А почему они здесь, а я куда иду с вами? — удивился Купер.

— Потому что я так сказал. Мы с тобой по поводу вчерашнего груза… побеседуем, — подмигнул Мухаметов Зурабу.

— Вот это дело нужное, зам. начальника! — обрадовался Купер и вышел из кабинета вслед за Маратовичем.

Мы переглянулись с Иваном и стали строить догадки, зачем мы понадобились заместителю по лётной работе.

— Может, насчёт Морозова? — спросил Ваня.

— Мы с Николаем были уже сегодня здесь. Инцидент исчерпан. Ты вчера летал?

— Да. Как и ты — на МиГ-29 с посадкой в первую плиту, — ответил Швабрин. — Замечаний не было.

— Тогда я теряюсь в догадках.

Возникла пауза, а потом мы с Иваном вернулись к обсуждению нашей с ним любимой темы.

Мы уже давно обмениваемся мнениями по поводу корабельных истребителей. Можно сказать, мечтаем о корабле и море, взлётах и посадках на палубу и о многом другом.

— Знаешь, Серый, это ведь не так-то просто. Вот сколько будет длина палубы на новом корабле? 200 метров?

— А то и ещё меньше, — ответил я, но Иван практически угадал длину участка посадочной полосы.

— Взлететь нам надо будет с расстояния не более 100 метров. Это всё сложно. И круто одновременно! — произнёс Швабрин с улыбкой на лице. — У страны будет настоящая корабельная авиация. Сможем американцам кузькину мать и шаляй-валяй сделать!

— Так хочешь с ними встретиться?

— А что⁈ Нечего им всему миру грозить своим авианосным флотом. Слышал, что они себя лучшими ассами считают, — посмеялся Ваня.

— Они как твои усы увидят, так сами разбегутся, — улыбнулся я, и Ваня рассмеялся ещё громче.

Смеяться нам долго не пришлось. Дверь кабинета открылась, и на пороге появился Александр Васильевич Федотов.

— Привет, мужики! Вижу, что настроение хорошее, — поздоровался он с нами.

— Добрый день! Мы тут Мухаметова ждём, — сказал Иван.

— Это хорошо, что вы его ждали. Он чуть позже подойдёт. Ему там с Кутаиси чего-то привезли.

При этих словах я еле-еле сдержал смех. Купер, похоже, начал раздавать «гостиницы».

— Ладно, ближе к делу, — сказал Федотов и сел на диван.

Мы повернулись к Александру Васильевичу.

— Не буду юлить. У меня есть для вас предложение, от которого вы вряд ли откажетесь.

Глава 10

— Хотите работать на фирме МиГ после окончания школы? — улыбнулся Федотов.

Предложение поразило своей внезапностью. Да что там говорить — я офигел! Смотрю на Швабрина, а тот пытается закрыть рот, но у него не выходит. Он постоянно открывается, как у рыбы.

— Ваня, подбери, — шепнул я.

— А? — повернулся он ко мне.

— Что «а»⁈ Челюсть подбери. Перед человеком неудобно.

Федотов ещё шире улыбнулся. Мы все знали, что лучшего места работы после окончания школы испытателей просто не существует.

Да, в будущем первенство среди конструкторских бюро будет принадлежать КБ Сухого. Но сейчас это совершенно не так.

— Александр Васильевич, не подумайте, что я сомневаюсь, но не рано ли такое предложение делать? — спросил я, отойдя от столь неожиданной новости.

— В связи с тем, что нынешний набор — особенный, пришлось несколько поторопить события, — ответил Федотов, доставая из портфеля красную папку.

Александр Васильевич правильно подметил. Если ранее в школе испытателей ЛИИ учились почти два года, то наш поток должен преодолеть весь план за год. Нагрузка у нас такая, что голова уже трещит от занятий и множества полётов. А ведь мы даже и до половины не добрались типов летательных аппаратов, которые предстоит освоить.

— Я бы назвал обучение «обгрызенным», — сумничал Ваня.

— Сокращённое, дружище, — поправил я его.

— Официально, программу назвали экспериментальной, — поставил точку в нашем споре Федотов. — Сразу скажу, что я был против подобных изменений в подготовке. Год обучения — крайне мало, чтобы подготовить испытателя. Но мои лётчики, с которыми я беседовал перед приходом к вам, уверили в вашей готовности стать «фирмачами». То есть…

— Стать лётчиками на фирме, — хором перебили мы Александра Васильевича.

— А вот старших перебивать не нужно, — сурово сказал Федотов, расстегнув пиджак, и достал листок из папки. — Швабрин Иван Фёдорович.

— Я, — подскочил со стула Ваня, словно он ещё в армии.

— Садись, садись. Командиром звена в учебном полку был. Досрочно получил капитана. Ну, и был награждён… медалью «60 лет Вооружённых Сил СССР», — сказал Федотов и внимательно посмотрел на Швабрина.

Ване стало не по себе. Он прекрасно знал, что если начнётся перечисление моих наград, то контраст будет сильный. Но труд лётчиков-инструкторов, к сожалению, редко оценивают по достоинству.

— Негусто, согласен, — выдавил из себя Швабрин.

— Ваня, количество медалей и орденов ничего не значит. У тебя их реально больше, должно быть, — сказал я.

— А твой бывший курсант правильно говорит. Моё мнение — лучшие лётчики-испытатели получаются из инструкторов. В вашем наборе — ты такой единственный. Теперь посмотрим на успехи твоего ученика.

Ну, воспитатель из Швабрина был так себе, а вот учитель — хороший.

— Родин Сергей Сергеевич. Старший лётчик-исследователь Осмонского полка. Досрочно получил старшего лейтенанта, — продолжил Федотов. — Был в Афганистане и ещё где-то. Получил орден Красного Знамени и… дальше читать не хочу, а то зазнаешься. Верно?

— Нет, Александр Васильевич, — ответил я.

— Хорошо. Вот это показатель работы лётчика-инструктора. Значит, именно так ты — Иван, и должен учить самолёт летать, понял?

— Да, — согласился Ваня, слегка повеселев.

— Итак, мы за вами наблюдали и приняли решение рассмотреть ваши кандидатуры. Я не возражал. Теперь слушаю вас, — убрал листок в папку Федотов.

Глупо отказываться от такого предложения. Однако я держу в голове тот факт, что через несколько лет на фирме МиГ начнутся проблемы. Не хотелось бы потом остаться у разбитого корыта.

Швабрин посмотрел на