Добровольцы и ополченцы в военной организации Советского государства. 1917—1945 гг. - Алексей Юрьевич Безугольный

сентября 1922 г. В последующем вышло три сменивших друг друга закона об обязательной военной службе от 18 сентября 1925 г. (Приложение 7), 13 августа 1930 г. (Приложение 8) и 1 сентября 1939 г. Кроме того, к этим законам принимались существенные редакционные правки в 1928, 1931, 1933, 1934, 1936 гг.[314]

Нормы о добровольной военной службе в рядах Красной армии сохранялись в законодательстве об обязательной военной службе вплоть до 1939 г.

Декрет 1922 г. лишь кратко упоминал возможность добровольной военной службы, отсылая к уже существующим на этот счет нормам, принятым в период Гражданской войны.

Законы 1925 и 1930 гг., напротив, подробно регулировали добровольчество: в каждом из законов этой теме была посвящена отдельная глава, посвященная добровольной службе рядового, младшего начальствующего и начальствующего составов. Закон различал срочную и сверхсрочную (после завершения срочной) добровольную службу. Закон 1925 г. ограничивал предельный возраст добровольца для приема на должность рядового красноармейца срочной и сверхсрочной службы 34 годами и предписывал срок службы не менее одного года, причем добровольная служба в срок действительной службы не засчитывалась. При этом закон 1925 г. ограничивал возраст службы срочнослужащего 35 годами (на флоте – 45 годами), а закон 1930 г. – сразу 50 годами. Это отражало возраставшую нужду Красной армии в кадрах профессиональных солдат. Оба закона гарантировали льготное зачисление сверхсрочнослужащих в военные школы, а также право держать испытание полной военной школы без прохождения самого курса обучения.

Добровольное поступление на службу новобранцев предусматривалось до достижения гражданами призывного возраста, но не позднее, чем за полгода до срока очередного призыва, и не моложе восемнадцати лет (при поступлении в военные школы – с семнадцати лет). Кроме того, категориям военнослужащим, проходившим службу смешанным порядком, без отрыва от производства (в переменном составе территориальных частей, вневойсковым и на военно-производственной службе) в 1920-х гг. разрешалось добровольно поступать на срочную службу в кадрах. В целом повторялись нормы, выработанные еще в годы Гражданской войны: доброволец Красной армии должен был отслужить срок, положенный в выбранном роду войск, и увольнялся одновременно с очередным увольнением.

Кодекс о льготах для военнослужащих РККА и их семей (1930 г.) предусматривал выплату им единовременного пособия в размере среднего заработка за 12 рабочих дней[315].

Во всех случаях добровольно в кадр РККА зачислялись граждане, поступающие в военные школы. Кодекс о льготах для военнослужащих и военнообязанных РККА и их семей предусматривал для них сохранение за ними рабочих мест и среднего заработка на все время приемных испытаний до момента зачисления кандидата в военную школу[316].

Из закона о всеобщей воинской обязанности, принятого 1 сентября 1939 г. и ставшего нормативной основой для работы мобилизационных органов в течение всей Великой Отечественной войны, положение о добровольцах было исключено, хотя в первоначальных проектах закона, разрабатывавшегося в 1937–1938 гг., подобно предыдущим законам предусматривалась отдельная глава, регламентировавшая добровольный прием. В ходе обсуждения нового закона против сохранения положения о добровольцах высказалось большинство опрошенных высших государственных и военных деятелей (нарком обороны К.Е. Ворошилов, его заместитель С.М. Буденный, начальник Управления по командному и начальствующему составу Е.А. Щаденко, секретари ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков и А.А. Жданов)[317]. При решении этого вопроса принимался во внимание переход к действительно массовому призыву за счет радикального сокращения льготных и непризываемых категорий граждан (по национальному или социальному признакам), а также снижения призывного возраста до 18 лет для лиц, окончивших среднюю школу, и до 19 лет – для всех остальных. В этих условиях прием новобранцев на добровольной основе в значительной мере терял смысл. Однако в двух статьях нового закона осталось упоминание военнослужащих сверхсрочной службы, чье государственное социальное обеспечение было приравнено к лицам начальствующего состава.

Добровольческая практика межвоенного периода в значительной степени обусловливалась обстоятельствами развития Красной армии. В первые послевоенные годы численность армии была многократно сокращена. В декабре 1920 г., когда начался первый этап сокращения войск, численность Красной армии достигала 5300 тыс. человек[318]. К 1 октября 1924 г. штатная численность РККА была доведена до 537,5 тыс. человек[319], сократившись по сравнению с периодом Гражданской войны в десять раз. Это был тот предел, за которым, по мнению М.В. Фрунзе, дальнейшее уменьшение было «мыслимо лишь путем расформирования целых дивизий, то есть путем ослабления основного костяка армии и ее боевой мощи»[320]. В таком составе многими руководителями армия признавалась небоеспособной[321], однако в условиях хозяйственной разрухи указанный лимит пришлось выдерживать (с незначительными коррективами) до начала 1930-х гг.

В первой половине 1920-х гг. армия страдала из-за недофинансирования. Красноармейцы и командиры стремились уволиться из рядов Вооруженных сил, поскольку гражданские специальности давали значительно больший доход при неизмеримо большей личной свободе. Даже с учетом весьма скромной штатной численности Красной армии она испытывала значительный некомплект – от 30 до 50 процентов по различным родам войск (по состоянию на январь 1925 г.). Списочная, то есть реальная, численность армии в этот период была еще ниже: на 1 сентября 1924 г. она составляла лишь 478,5 тыс. человек[322]. Настоящим бичом армии этих лет стала текучесть кадров, достигшая пика в 1923 г., когда личный состав многих воинских частей успел обновиться за год по несколько раз – иногда до десяти раз![323] По признанию многих руководителей военного ведомства, текучесть достигла катастрофического масштаба, грозившего развалом армии. Главными причинами текучести были продолжавшийся процесс демобилизации старших возрастов и сокращения Красной армии при одновременных бесплановых частных допризывах; непрерывная реорганизация войск и связанные с этим командировки и переводы военнослужащих из одной части в другую; увольнение по болезням; дезертирство; различные сроки службы красноармейцев и др.

В проблеме текучести тема добровольчества играла двоякую роль. С одной стороны, из соображений экономии государственных средств с осени 1922 до весны 1924 г. принудительные массовые военные призывы не проводились. Поэтому набор добровольцев на должности рядовых в этот период всячески поощрялся[324]. Более того, в циркулярном письме председателя РВС СССР Л.Д. Троцкого командующим войсками округов и фронтов, разосланном 6 сентября 1923 г., «привлечение в армию добровольцев» было названо «единственной мерой, могущей хоть несколько сгладить влияние некомплекта»[325].

Опора на добровольцев понималась в этот период как вынужденная мера: в тезисах начальника мобилизационного отдела Штаба РККА Н.Л. Шпекторова 20 января 1924 г. они характеризовались как «случайный элемент, не укладывающийся в твердые рамки прохождения военной службы»[326]. Добровольцы в данном случае одновременно были и единственным источником пополнения войск, и элементом их дестабилизации, поскольку они же в значительной мере создавали нестабильный, хаотичный поток принимаемых на военную службу и увольняющихся, становясь одной из причин пресловутой текучести кадров.

Весной 1924 г. состоялся первый послевоенный всеобщий призыв в