Дебри - Владимир Иванович Клипель

Иван, — деньги сейчас в цене. Материальный стимул: заработал копейку, она тебе кровная. Как ее не ценить?

— Нет, не говори. Тут другое, — не согласился Павел Тимофеевич. — Другое. Я только объяснить не могу, а нутром чувствую. Ведь раньше ее тоже зарабатывать приходилось, не с куста брали… Ну, да ладно, не об этом речь. От нас, промысловиков, государству прямая выгода, так почему мне и не пойти? Нашел корень — если сам не попользуешься, на базар его не понесешь — в заготконтору. По полтора, по два рубля уплатят да столько же, а то и больше государству дохода будет. Я же помню, как раньше: нашел корень — богатство! Много больше, чем сейчас, платили.

— Что-то не слыхал, чтобы раньше корневщики в богатеях ходили, — усмехнулся Иван.

— Конечно, корневщик всю жизнь в тайге, темный, разве он умел своим трудом попользоваться. Другие на его горбу наживались, всякие купцы, перекупщики. А в наше время думать о богатстве вроде бы уже и не принято. Идешь в тайгу, так разумеешь другое: кому-то твой труд, твой пот на пользу пойдут, кто-то свое здоровье на этом лекарстве поправит. Вот ведь что главное. Почему же этого не ценят? У нас как привыкли: пошел в тайгу промышлять, значит — ты за длинным рублем погнался, ты — хапуга, ты — пятое-десятое и чуть ли не вор — казну грабишь. Думают, пошел в тайгу — и греби. Черта с два! Вот вы уже сколь ден ходите, а подфартило вам одному. Тут и судите…

— Согласен, — кивнул Иван. — Без промыслов пока не обойдешься, а писать — пишут, верно. Это, я считаю, от незнания пишут. Слышал что-то, где-то от людей, ну и кроет. А коснись, так не каждого сюда и загонишь. Даже за деньги не пойдет.

— Во-во! В самую точку! — воскликнул Павел Тимофеевич. — Возьми хоть корень, хоть пушнину, хоть лес. Сгниет, сопреет, вороны расклюют, кому польза. А ведь это народное добро. Надо же его кому-то вытаскивать. Так считай и это за труд, не фырчи, не крути носом. Вот был у меня такой случай: жил я с одним по соседству, он и пристал — возьми да возьми. А я в то время здорово наловчился на змее промышлять. Черт с тобой, думаю, поезжай. Тут и случись: начал он змею в яшшик совать, а она возьми выкрутись да цоп его за руку. Как он заорет! Я прибежал, гляжу, а он сапогами ее с грязью месит, у самого глаза вот такие, лица нет. Ну, сумасшедший и только. Оттолкнул я его, посмотрел — ужака. Самый настоящий ужака, безобиднейшая тварь, которую даже полезно вместо кошки к дому приручить. А он его за гадюку, наверное, принял. Успокаивать его, то-се, а он ни в какую: пропаду, домой, и все! Ни черта с ним, конечно, не случилось, зажили царапинки, и все, но о промысле уже и речи не шло. «Чтоб я, говорит, когда к этой твари прикоснулся — ни в жисть!» Вот тебе и промысел, и дармовые деньги. А ведь через мои руки сколько этих самых змей прошло — не счесть, тысячи, наверное…

— О чем речь? — подсел к костру Шмаков.

— Говорим, искать непотерянное — не просто.

— Это женьшень, что ли?

— И женьшень, и вообще…

— Еще бы! Года три назад вот также корневал я, в Приморье дело было. Вышли с табора налегке, ни палатки с собой, ни еды, думали, к вечеру вернемся, да и закружили. Я напарнику говорю — сюда, а он меня в противоположную сторону тянет. Ладно, думаю, веди, посмотрим. Вместо запада семь дней на восток шли. Задождило как раз, ни звезд, ни солнца не видать… По какой-то речке спускаться начали на плоту, пока даже дураку не стало ясно — не туда держим. Семь дней — туда, полторы недели — назад. Одними орехами питались да грибами. Урожай в тот год на кедровую шишку был хороший, сначала лазили за ними, потом падалицу собирать стали. Ослабли, оборвались, засмолились как черти. Когда вышли, меня такое зло взяло. «Что, говорю, туда или не туда шли?» И давай ему вешать…

— А корень нашли? — спросил Павел Тимофеевич.

— В Приморье я всегда найду. Когда на людей набрели, сориентировался я, нашел свой табор, корень в лубянке был прикопан — в сохранности оказался. Друг у меня в военной академии учился, а уже в годах, измотался. Сил, пишет, нету, а впереди еще экзамен. Послал ему корня, так он меня до сих пор благодарит. Как встретимся, так он меня в ресторан и угощать: «Не твой бы, говорит, корень, не дотянул бы я, бросил учебу…»

— Долго вы еще там галдеть собираетесь? — донесся из палатки раздраженный оклик Федора Михайловича. — Ночь уже, когда спать будете?

— Кончаем…

Над потемневшим лесом всходила полная луна. В речке на перекате струилась не вода — переливались блестящие серебряные полтинники.

Иван все еще считал, что у «старшинок» заговорит совесть: что ни день, приносят по двести-триста граммов, а тут всего один удачный день. У них опыт, должны же они что-нибудь подсказать, посоветовать, где лучше искать. Так нет, утром собираются — и ходу, будто не одной компанией ехали, будто не на одном таборе живут. Не вытерпел как-то Иван, спросил Павла Тимофеевича:

— Куда сегодня?

— Дорабатывать, — уклончиво ответил тот и подался. Не хотят говорить, вслед не пойдешь — закон тайги. А куда идти? Уже всю сопку со своей стороны обломали, вроде и куста не осталось, под который бы не заглянули, а фортуна улыбнулась один раз, поманила и отвернулась.

— Жмоты! Крохоборы! — костил «старшинок» Миша, глядя им вслед злыми глазами. — За копейку удавятся.

Ему обиднее всех: Иван нашел целое семейство корней, Шмаков два корня вывернул, а он до сих пор ни одного, хотя избегает за день вдвое против остальных.

— Не бухти! — строго оборвал его Шмаков. — Легкой удачи захотел? Никто за ручку тебя не поведет, не покажет. Искать надо…

— Кто просит показывать? Посоветовать могли бы…

— Это одно и то же, — невозмутимо сказал Шмаков. — Если где и есть у них на примете затески, так для себя, про запас. А посоветовать и я могу: на этой сопке сегодня еще пошарим, не найдем, переходить на другую надо. Вот так-то. Айда!

Гуськом, нехотя, побрели в лес: Шмаков впереди, остальные следом. Сказывался август: с каждым днем прибавлялось мошки, комара. Мошка назойливо лезла в глаза, в рот, в нос, забивалась в рукава и под рубашку, и тело горело, как от ожогов. Остановились, окутали шею платками, намазались репудином — вроде полегчало. Мошка — неспроста. Это к перемене погоды, тут и спрашивать никого не ходи, так ясно. А