Катарсис. Северная башня - Виталий Храмов

– Из помповика. Ну, артефакт. Заряжен магией. Был заряжен. Весь боезапас я расстрелял, а потом и сам артефакт сломал о голову этой твари.

– Мы принесли, – вставил Клем.

– Ты такой великий воин? – спросили от стола.

– Теперь нет. Без помповика я не много стою, – пожал я плечами.

– Потом посмотрим, – отмахнулся Красный Камзол. – Как ты оказался у Зелёной башни?

– К Клему шёл. Услышал бой, призыв на помощь. Я же говорил.

Красный Камзол повернулся к человеку в плаще, как у того, которого лич «выпивал». Маг? Наверное. Маг покачал головой.

– Ты лжёшь! – взгляд Красного Камзола стал суровым.

Я посмотрел на мага. Детектор лжи, мать твою!

– Нет. Не лгу.

– Маг разума не ошибается!

Я пожал плечами. Стража направила мечи на меня.

Откинулся кусок картины, что висел у стены, зашёл рыжий богатырь. Все сразу же склонили головы, Клем рухнул на одно колено, зашипел на меня. Ну и я тоже встал на одно колено, так же склонил голову. Даже руки так же держал.

– Подожди, Нирос, успеешь выпотрошить северянина своим мозгоклювом. Клем, тебя зачем Вилал прислал? Да встань же ты. И ты, северянин, встань. Посмотрю на тебя. Давно людей с севера не было. Слишком давно.

– Мой господин прислал меня рассказать вам, властитель, о подозрительных несуразицах в землях смотрителя Медных Вил.

– Так-так, – пробасил Светогор.

Понятно, почему его называют Медной Горой. Ростом примерно сто восемьдесят сантиметров, весом под полтора центнера. И не только сала. Брюхо не висело. А вот ширина плеч – губернатор Калифорнии позавидует. Руки – толще моих ног. Зелёные глаза смотрят из-за широкого носа. Волосы, усы и борода – как из медной проволоки. На здоровенных кистях тоже медная поросль. А я думал, что стул больше как символ власти. Типа трон. Оказывается, физиология. И имея такого властителя, меня Башней обозвали? Да я и выше лишь на десяток сантиметров. Ну, на полтора десятка сантиметров. Не больше. Броня у него, кстати, не стальная. Кожаная. С приклёпанными внахлёст чёрными пластинами. Кожа, кость, чешуя? Не металл точно!

– Лич – это только начало. Кроме отряда, уничтоженного личем, смертников не было. Через город не проходили, добытое не сбывали, лесники тоже никого не видели. Стало меньше бродяг и оскверненных тварей. Обрадовались сначала. Теперь тревожно. Твари откочевали южнее и севернее. Были нападения обезумевших тварей на посёлки, – продолжал доклад Клем.

– Бегут? Что их так напугало? – спросил Гора, глянул на Нироса, что в красном камзоле. – И лич вне скверны. Не могли смертники его из башни выманить. Не могли. Что их всех гонит?

Гора склонился над картой. Вот это здоровяк!

В это время открывается дверь, раздаются оттуда слова:

– Гор, муж мой, ты слышал…

Блин, ну нельзя же так! Нельзя! Я же не мальчик, шутки такие шутить со мной! Я жутко затрахан, невыспан, с перепоя, непохмелён, тут душно, дышать нечем! А я же не молод! Сердце засбоило, зал поплыл перед глазами, стал сворачиваться в точку. Голоса стали звучать протяжно и гулко, как в бочке.

Она! Сучка! Она – жена этого огра! Вот я попал! Гля-ка, муха! Всё! Кончилась сказка. Попёр откат. Сколько верёвочке ни виться, будет расплата.

– Ей, северянин, ты как? – молодое лицо смотрит на меня.

– Полегчало. Вы бы тут проветривали, что ли, – бурчу я.

– А ты опохмеляться не пробовал? – ухмыляется этот парень. У него синий плащ. Маг.

– Ты мне помог? Спасибо.

– Северянин! Не знал, что ты такой квёлый, – сочный бас рыжего бугая. – Сомлел, как девица, и ещё и выражает недовольство нашим гостеприимством. Слышала, Лили?

Глаза, полные ненависти. Узнала. Кланяюсь низко, говорю:

– Прошу простить, мой господин, что позволил себе подобную постановку слов. Я не хотел оскорбить вас. Лишь хотел сказать, что я уже очень старый человек, вчера перебрал малость, забыв о почтённом своём возрасте, а тут является такая прелестница! Красота вашей юной супруги поразила меня в самое сердце, и оно не смело биться!

Глаз сучки прожигали насквозь. А Гора хохотал. Хлопал ладонями по столу:

– Лилька! Старая кошёлка! Он назвал тебя юной прелестницей! Ох, и ловок! Ох, и льстец! Во как! Учитесь, бестолочи! Вчера приволок в город толпу народа, полночи горланил песни, бил о голову посуду, прыгал с крыши на мостовую, за ночь перетрахал, поди, полгорода, утром перепугал всю нечисть Проклятого омута! Так покуролесил, что чуть не помер прямо у меня на глазах! А первое, что сделал, как очнулся – подлизал мягко. Учитесь! А ты мне нравишься, северянин! Всколыхнул ты наше болото!

– Я не подлизывался, – довольно нагло, потому что громко и твёрдо сказал я. Назвал, сколько мне лет. – Для меня ваша супруга – девочка!

Лилия (теперь я знаю её имя) дернулась, вцепилась в руку Горы, сжигая меня взглядом ещё сильнее. Здоровяк посмотрел на неё, потом на меня, нахмурился:

– Но-но, северянин, не зарывайся!

Я склонил голову покорно.

– Ладно… Лила, ты что так вцепилась? Он пугает тебя? – спросил Гора.

– Он оскорбил меня, муж мой! Казни его! Он – соглядатай наших врагов. Он – тёмный!

– Да-а-а? – удивился Гора. – Соглядатай? В таком возрасте? Или он лжёт?

Маг разума сказал, что я лгу, но не про возраст.

– Соглядатай? Странные лазутчики пошли нынче. Соглядатаи не любят внимания к себе, но любят втереться в доверие. А этот нарывается на гнев властителя, выставил себя посмешищем перед всем городом. Убил лича. Убил? Ты убил? Или тоже – ложь?

– Я убил, – киваю.

И живой детектор лжи кивает.

Клем стоит бледный, как мел. Не жив, не мёртв.

– Да, о великий властитель! С лича мы взяли меч. Хороший меч. И хотим вам его подарить, – говорю я. Подумав секунду, спрашиваю: – Это не будет оскорблением? А то все на всё обижаются.

Гора хмыкает, встаёт. Идёт ко мне. Смотрит. Я «сделал» покорного. И так навыпендривался до костра. Да как же он здоров! Сила прямо пышет. Давит!

– Не чую я в тебе тьму, северянин. Мутный ты, необычный. Мой маг разума проверит тебя. А вдруг ты такой хитрый злоумышленник? Посмотрит твою память, и решим по тебе. Казнить али наградить.

Я отшатнулся. Через медные ворсинки шевелюры Горы вижу панику в глазах Лили. Что, попалась, сучка?! Сам сдохну, но и тебе отомщу! Заплатила она мне! Как проститутке!

Выпрямился полностью. А-а, первый раз, что ли, помирать?!

– Нет.

– Что? – разозлился Гора.

– Нет, – повторил я. Хотел отшагнуть назад, но упёрся в мечи стражи. – Я уже прожил две жизни. Много мне осталось? Я не боюсь смерти. Я жду её, как хорошо знакомую подругу. Но за все эти годы произошло много того, что никого не касается. Многое – не мои тайны.