Похищенные - Элизабет Хейтер

Джули отступила на шаг.

– Я всегда думала, что, если кто и найдет Касси, это будешь ты.

Эвелин снова почувствовала груз ответственности. Слишком многие в городе рассчитывали на нее.

– Я не уеду, пока не найду ее.

Джули скорбно кивнула, как будто была уверена, что увидит Касси только на похоронах, отсроченных на восемнадцать лет. Эвелин изо всех сил старалась сдержать слезы, а Джули поздоровалась с Кайлом, лишь сейчас его заметив. Он обнял Эвелин за талию и представился.

– Артур в машине, – сказала Джули, снова глядя на Эвелин. – Я везу его домой. Не хочешь с ним поздороваться? Он будет рад тебя увидеть.

Отец Касси. Эвелин с замиранием сердца двинулась к седану. Кайл не отступал от нее ни на шаг. Заглянув в салон, она не сразу узнала Артура Байерса. За тринадцать лет, с тех пор как Эвелин покинула Роуз-Бей, отец Касси как будто бы постарел вдвое. Костлявая рука, протянутая ей через окно, дрожала, взгляд был мутный и расфокусированный.

– Эвелин Бейн, – проговорил Артур, слабо пожав ее ладонь. – Джули говорила, ты вернулась, чтобы найти мою Касси.

– Да, – выдохнула Эвелин.

– И другую девочку. – Он посмотрел вдаль, в ту сторону, где работали поисковые отряды. – Все как восемнадцать лет назад… – Эти слова были адресованы уже не ей. Артур словно погрузился в воспоминания.

Память тоже вдруг отбросила Эвелин назад порывом горячего ветра. Она снова цеплялась за морщинистую сухую РУКУ бабушки, впереди цепочкой шагали добровольцы, прочесывавшие окрестности. Девочка Эвелин высоко держала голову и не позволяла себе разреветься – она искала лучшую подругу. Дни шли за днями, недели за неделями, проходили месяцы, добровольческие отряды становились все меньше, и наконец дедушка с бабушкой перестали отпускать ее на поиски. Эвелин начала слышать разговоры о том, что Касси никогда не найдут.

Перед глазами опять проступило настоящее. Гигантские вечнозеленые дубы, стоя на обочинах, тянут в вышине друг к другу ветви, и под этим балдахином царит спасительная тень. Запах автомобильных выхлопов в соленом воздухе. Ладонь Кайла уютно и ободряюще лежит у нее на пояснице. Он уводит ее прочь от седана. Голос Джули:

– … сердечный приступ.

Эвелин окончательно очнулась.

– А потом у него было еще несколько инфарктов, – говорила мама Касси. – Он не сдавался, искал ее. Все восемнадцать лет надеялся, и каждый год оставлял свой след на его сердце.

– Мне так жаль… – прошептала Эвелин.

Касси была единственным ребенком Байерсов. И теперь они прожили без нее дольше, чем с ней.

Джули взяла ее за руку:

– Мы знаем, как ты любила Касси, Эвелин. – Она обернулась и посмотрела на машину, в которой сидел ее муж, глядя невидящими глазами туда, где проходили поисковые отряды. – Мы очень рады, что ты здесь. Нам так нужна поддержка. Страшно подумать, что будет с Артуром, когда они найдут ее… – Джули всхлипнула, но тут же выпрямила спину и попыталась улыбнуться. – Ну, нам пора домой. Я увидела тебя из окна машины, и, хотя прошло уже столько лет… – Улыбка была настоящая, едва заметная, но искренняя. – Я сразу тебя узнала.

Эвелин постаралась улыбнуться в ответ, но не смогла. Она думала о том, как, наверное, тяжело Джули видеть взрослую женщину, с которой ее дочка дружила в детстве. Эвелин выросла, а у Касси отняли эту возможность.

– Передай от меня привет бабушке. Ты ведь ее часто навещаешь?

Эвелин кивнула.

– И маме тоже передай, если увидишься, хорошо?

– Маме?!

Джули, уже направившаяся к седану, повернулась к ней:

– Я была по делам на севере штата несколько месяцев назад. Твоя мама переехала туда с новым бойфрендом. И я подумала, что…

– О, понятно.

– Ты до сих пор с ней не разговариваешь.

Это был не вопрос, а утверждение, но Эвелин все равно сказала:

– Да.

Когда ей было семнадцать лет, у бабушки случился инсульт, и мать снова возникла в жизни Эвелин. К счастью, Эвелин закончила школу экстерном и, поступив в колледж, уехала в кампус, вместо того чтобы опять поселиться с матерью под одной крышей.

– Быть может, когда-нибудь ты все же зароешь свой топор войны, – вздохнула Джули и зашагала к седану.

Байерсы уехали, а Эвелин все стояла на том же месте, пока Кайл не отвел ее к машине. Усадив девушку на пассажирское сиденье, он заботливо спросил:

– Ты в порядке?

В его глазах ясно читалась тревога, и Эвелин понимала, что, судя по виду, она совсем не в порядке. Но еще она понимала, что, если сейчас просто кивнет в ответ, Кайл не будет донимать ее вопросами и позволит вернуться к работе. Она всегда умела справляться с душевным волнением, и он это знал.

Поэтому Кайл удивился, когда девушка вдруг прижалась к нему, обняла так крепко, что заболели руки, и уткнулась лицом в его ключицу. Он тоже обнял ее. Эвелин думала, что, как только руки Кайла, такие сильные и надежные, сомкнутся у нее за спиной, она уже не сможет сдерживать рыдания, слезы хлынут потоком, вырвутся на свободу, но этого не случилось.

Что-то подобное она чувствовала и восемнадцать лет назад, борясь со страхом и растерянностью. Чувствовала, что, если начнет лить слезы по Касси, та никогда не вернется домой.

Умом Эвелин давно понимала и признавала, что ее подруга не может быть жива. Но теперь, приехав в Роуз-Бей, чтобы докопаться до правды, она ощущала, как в сердце опять расцветает надежда. Глупая, противоречащая логике надежда, что каким-то образом Касси уцелела. И что, если Эвелин найдет ее, Касси вернется домой.

* * *

Держать крошечный чайничек было неудобно, но она все же налила неловкими пальцами еще немного воображаемого чая в чашечку. Игрушечный сервиз, пурпурный с цветочками, ей когда-то подарили, но случай поиграть в чаепитие представлялся редко, хотя она ужасно любила это милое развлечение. Вот и сегодня девочка, сидевшая напротив нее, наотрез отказалась от игры.

Девочка опять плакала, сжавшись в комочек, и не хотела понимать, что от нее требуется. Платье, которое она не снимала два дня, уже начинало попахивать, но девочка не желала переодеваться в новый наряд, разложенный для нее на кровати.

– Я хочу домой! – хныкала девочка.

– Ты уже дома.

Не хоромы, конечно, но она постаралась привести в порядок грязные, неровные стены и пол. Сделать их не такими ужасными.

Она была тогда совсем маленькой и начинала с простых вещей, в которых он не должен был ей отказать. Хорошенькое розовое покрывало для кровати, цветные карандаши, чтобы нарисовать картинку и повесить ее на стену. Он соглашался неохотно, выполнял просьбы редко, потому что украшение этого местечка не входило в число его главных задач. Карандаши она выпросила восемнадцать лет назад. От розовенького покрывала уже несло плесенью. Но все же здесь стало почти уютно. Как в жилище, которое кто-то обустроил для себя с любовью. Почти как в родном доме.