Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха - Ганс Шпейдель

8 течение ночи с 18 на 19 июля противнику удалось окружить и захватить развалины Сен-Ло, где располагался штаб LXXXIV корпуса. Командир корпуса генерал Эрих Маркс, потерявший ногу в Русской кампании, был убит в непосредственной близости от передовой. После взятия Сен-Ло противник сосредоточил силы для атаки в районе к западу от реки Вир и начал крупное наступление 24 июля вслед за невероятно интенсивным артиллерийским обстрелом в попытке сокрушить фронт между рекой Вир и морем. Тот факт, что эта атака приведет к решающему прорыву, вскоре стал очевиден.

Незначительные резервные силы, которые можно было бросить на то, чтобы сдержать наступление американцев, подошли слишком поздно и разрозненными группами.

Восточнее Сен-Ло прорыв едва удалось предотвратить 24 июля; но к западу от этого города он удался. Возможность свободы маневра увлекла 1-ю американскую армию в глубь Франции.

К тому времени союзники высадили сорок дивизий, как бронетанковых, так и моторизованных, и еще большее их число все еще осуществляли десантирование.

Германское командование ожидало, что 2-я британская армия продолжит свой прорыв главными силами к востоку от реки Орн с тем, чтобы достичь района Фалез и использовать его как плацдарм. Полагали, что 1-я американская армия расширит и завершит свой прорыв и двинется через рубеж Домфрон – Авранш в сердце Франции и что некоторые части 2-й британской армии соединятся с западным флангом наступающих американцев.

О том, чтобы смести силы вторжения в Нормандии наступательными действиями, как того желал Гитлер, теперь нельзя было и думать. Под вопросом была и возможность заблокирования занятых противником после успешного вторжения районов.

Главнокомандующий группой армий «Б» еще 12 июля докладывал, что противник почти достиг своей цели, состоящей в том, чтобы измотать немцев.

Об ультиматуме, который фельдмаршал Роммель послал Гитлеру 15 июля, речь пойдет ниже.

События, связанные с тактикой ведения военных действий, были поставлены на первое место, потому что они закладывают основы для оценки политических событий и изменений в командовании, которые произошли в этот период времени.

В течение последовавших за марживальским совещанием дней командующий группой армий и начальник его штаба проинформировали командующих подчиненных им армий, нескольких корпусов и командиров дивизий и начальников их штабов относительно результатов «дискуссий с фюрером» и выводов, которые можно было из них сделать. Роммель сообщил командующим более или менее откровенно, в зависимости от их политических склонностей, что в ходе последующих событий на полях сражений вермахту, возможно, придется совершать независимые операции на Западном фронте. Генерал-полковники фон Зальмут и Долльман, а также генерал Гейр фон Швеппенбург согласились с военной и политической оценкой Роммелем сложившейся ситуации и выразили ему доверие. Они заявили, что готовы выполнять его приказы, если даже они будут противоречить приказам фюрера.

25 июня казался особенно значимым днем из-за как военных, так и политических событий и конференций. Советская армия прорвалась на фронте группы армий «Центр» вдоль Смоленско-Минского шоссе и приближалась к границам рейха. В Нормандии неприятель атаковал возле Тийи превосходящими бронетанковыми силами и пробил в линии обороны брешь длиной 3 мили на 3 мили в глубину, что делало Кан уязвимым.

В тот день офицер Генерального штаба полковник Финк и новый генерал-квартирмейстер на Западе прибыл от имени генерала Эдуарда Вагнера, генерал-квартирмейстера, и доложил о подготовке к устранению Гитлера и о планируемом свержении режима, во имя спасения Германии. Он сообщил о провале предыдущих покушений на жизнь Гитлера и о подготовке новой попытки, которая должна быть предпринята в Берхтесгадене. Финка попросили сообщить его руководителям, что Роммель по хорошо известным причинам считал, что покушение на жизнь Гитлера неблагоразумно, и все еще полагал, что его следовало арестовать и предать суду в Германии. Он велел полковнику Финку призвать генерала Вагнера и скоординировать планы заговорщиков в Генштабе армии и тех, что оставались в Германии. Он хотел как можно скорее получить доклад по данному вопросу. Слишком многие, по мнению Роммеля, обсуждали этот жизненно важный вопрос разобщенно.

Он считал существенно важным заранее определить время с тем, чтобы тщательно подготовить мятеж и обеспечить его успех. Он намеревался еще раз лично посетить Гитлера и предъявить свои требования в форме ультиматума.

Боевые командиры могли бы много о чем рассказать. Генерал-лейтенант граф Шверин, командующий 116-й танковой дивизией, представил меморандум о военно-политической ситуации, с требованием от имени своих солдат окончить войну и устранить национал-социалистический режим. Он объявил, что его дивизия надежна и может быть использована против внутренних врагов. То же самое было верно и в отношении 2-й танковой дивизии под командованием генерал-лейтенанта барона фон Люттвица.

Рундштедт и Роммель часто обсуждали обстановку не только на Западном, но и на всех фронтах и были согласны в том, что она резко ухудшилась. Они потребовали срочного проведения еще одного совещания с Гитлером. Оба фельдмаршала были вызваны в Берхтесгаден 28 июня с таким лимитом времени, что им пришлось ехать полночи для того, чтобы добраться до Верхней Баварии. Лететь самолетом было запрещено. И хотя фельдмаршалы прибыли в Берхтесгаден поздним утром 29 июня, им пришлось ждать до вечера, прежде чем их принял Гитлер. Совещание проходило в присутствии большой группы людей. Фельдмаршалы настаивали на том, чтобы Гитлер обратил внимание на быстро ухудшающуюся ситуацию на войне и принял меры к прекращению военных действий. Гитлер не дал им прямого ответа, а пустился в пространный разговор о продолжении войны с помощью «чудо-оружия». Так же как смерть русской императрицы была поворотным пунктом для Фридриха Великого в Семилетней войне, сказал он, так же новое германское оружие «чудесным образом произведет поворот в ходе войны». Его применение будет прелюдией «окончательной и полной победы». Фельдмаршалы повторили свое требование о личной аудиенции с Гитлером, но в ней было отказано. Он даже не пригласил их на обед и довольно невежливо позволил отбыть. Поэтому Роммель вновь изложил свои взгляды на ситуацию в целом фельдмаршалу Кейтелю следующим образом:

«Полная победа, о которой говорит Гитлер даже сегодня, – абсурд в нашем быстро ухудшающемся положении, а ожидать следует полного поражения. Наша цель должна состоять в том, чтобы всеми средствами немедленно покончить с войной на Западе, отказавшись от всего, что мы захватили на данный момент, и отбросив все наши сладкие грезы, с тем чтобы мы могли удержать Восточный фронт. Мы должны спасти Германию от хаоса, и особенно от полного разрушения вражескими бомбардировками».

Кейтель выслушал его доклад и пообещал изложить его Гитлеру. В конце он обреченно заявил: «Я тоже понимаю, что больше уже ничего нельзя поделать».

Заявление Кейтеля представляется особенно любопытным, потому что после 20 июля он заседал в так называемом «суде чести» германского вермахта, который осудил его старых товарищей и освободил их от обязанностей. В этом деле он, как видно, представил ситуацию в совершенно противоположном свете.