Запретные удовольствия - Стелла Камерон

– Как ты здесь оказалась, мама?

Было совершенно очевидно, что Полли не в восторге от появления матери.

– Я сделала всё, чтобы найти тебя, – ответила Венера. – Я не всегда была образцовой матерью, но, к счастью, исправляюсь. Поэтому и нашла тебя.

– Но, мама…

– И я хорошая бабушка.

– Да-да, ты замечательная бабушка, – поморщившись, закивала Полли.

– Ты даже не представляешь, что я почувствовала, когда увидела мешок… какой-то гнили и две кассеты!

– О чем ты, мама?

– Мне дали два часа, чтобы убраться вместе с тобой, моя девочка.

Нэсти стоял, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. Венера, чуть склонив голову, внимательно посмотрела на него.

– Полагаю, именно из-за него ты так поступаешь, Полли. В нем, конечно, что-то есть, но все-таки нужно еще и соображать.

– Да объясни же, в чем дело! – закричала Полли.

Ее мать невольно вздрогнула. Однако тут же нахмурилась и проговорила обиженным тоном:

– Здесь много разных яхт. Но только одна Венера Кроу. И ты, доченька, только потому что познакомилась с одним из этих… – она указала в сторону Нэсти, – этих твоих киношных красавцев, владельцев шикарных яхт, уже забыла об уважении к собственной матери.

Нэсти искренне сочувствовал Полли.

– Ладно, – произнесла Венера, глубоко вздохнув. – Ничего другого я от тебя и не ожидала. Дети никогда не ценят своих родителей.

Полли пристально посмотрела ей в лицо:

– Мама, скажи, пожалуйста, что я должна сделать, чтобы ты изменила свое мнение по этому поводу?

– О, не думай больше об этом. – Венера махнула рукой. – Я сейчас должна быть выше этого. Но ты могла бы спросить себя, хорошо ли поступаешь: ведь ты пользуешься моей помощью и при этом держишь в секрете наиболее значительные события твоей личной жизни.

– Где Бобби? – неожиданно спросила Полли с дрожью в голосе. – Этот мешок и кассеты предназначались тебе и Бобби?

– А кому же еще?

Полли шагнула к трапу:

– С Бобби хотят… что-то сделать? С ним что-то случилось?

– Ничего с ним не случилось, – резко ответила Венера, но в ее глазах, как заметил Нэсти, промелькнула тревога. – Бобби здесь, в обществе любезнейшего мистера Миллера. Он никогда раньше не бывал на больших яхтах. Вы его отсюда можете услышать.

Сверху донесся топот ног, и Полли немного успокоилась. Однако Венера по-прежнему смотрела настороженно. Между ее тонкими бровями залегли морщинки.

– Мне позвонили по телефону, – сказала она. – Так странно все устроено в этом мире… Для таких, как я, эти эксцентричные киношники – сплошная загадка.

Полли молчала. Нэсти тоже воздерживался от вопросов, чувствуя, что ничего не добьется.

– А полиция… Ох, эта полиция… – продолжала Венера. – Мы же знаем, чего ожидать от копов в таких случаях. Они сказали, что помочь нам не в силах. Пока. Пока все мы живы.

Лицо Полли мгновенно побелело.

– Мама! – воскликнула она, распахнув свои синие глаза.

– Все это как-то связано с твоим новым приятелем. – Венера Кроу снова указала на Нэсти.

– Миссис Кроу, – проговорил он, беря ее под руку, – вас что-то беспокоит?

Она фыркнула и высвободила руку.

– Должна признаться: да, беспокоит, Полиция говорит, что, пока нет трупа, нет и преступления, а угрозы их не волнуют.

Полли похолодела. Нэсти взглянул на нее и подмигнул, но она никак не отреагировала.

– Но скоро эти шутки превратятся в реальность! – От волнения у Венеры перехватило дыхание, она беспомощно развела руками. – По телефону, – пробормотала она наконец, прерывисто дыша, – так мне и сказали. Я сняла трубку и услышала эти слова. И еще добавили: передайте Полли, что ее новые друзья ей не на пользу. Если она от них не избавится, то ее, то есть тебя, ждут серьезные неприятности.

Полли поднесла ладони к губам.

– Кто тебе это сказал? – прошептала она.

– Не знаю, – ответила Венера. – Но ты же знаешь, какая у меня память. Я помню каждое слово. Эта женщина сказала, что если ты не проявишь осторожность, то твои новые друзья тебя убьют. А потом она повесила трубку.

Горе и радость ходят рядом – так всегда бывает в жизни, а страсть ослепляет и притупляет бдительность.

Пока Полли давала волю своим чувствам, ее смутные страхи превратились в жуткую реальность. Слова Венеры словно оглушили ее, и она на время утратила способность воспринимать окружающий мир.

– Полли, поторопись, – окликнула ее Венера.

Сама она с помощью Дасти уже перебралась с яхты на причал.

Подоспевший Нэсти предложил Полли руку, но она отрицательно покачала головой и подтолкнула к трапу Бобби.

– С тобой все в порядке? – спросила Полли сына.

– Да, мамочка, – весело ответил мальчик, чмокая ее в щеку. – Это его корабль? – Он указал на Нэсти.

– Ты ведь и так знаешь, что яхта принадлежит мистеру Феррито, – поспешно ответила Полли. – Когда мистер Миллер привел тебя сюда, он сказал, что это яхта Нэсти Гнуса.

У Бобби от этих слов волосы встали дыбом, в карих глазах застыл такой ужас, что Полли стало дурно.

– Что случилось?! – воскликнула она. – Ты можешь сказать мамочке, что тебя так напугало?

Мальчик засунул руки в карманы джинсов и отвернулся, избегая вопрошающего взгляда матери.

– Ничего не случилось, – пробурчал он и покосился на Нэсти, который с невозмутимым видом стоял рядом, глядя куда-то в сторону; казалось, он не слышал ни слова. Немного помолчав, Бобби спросил: – А кто он, этот Гнус? Какое странное имя, мам!

– Бобби, это невежливо, – одернула мальчика Полли. Перекатывая во рту жевательную резинку, без которой редко обходился, Нэсти с самым серьезным видом взглянул на мальчика.

– Это не имя, а прозвище, – объяснил он. – Я получил его, когда был чуть старше тебя. А когда стал взрослым, то поступил на флот. Я был в одном из отрядов специального назначения, и мы все там имели прозвища. Так вот и привязалось.

– Но, если прозвище нам не нравилось, вы могли бы выбрать другое, – возразил он по-взрослому рассудительно.

– Ну и язычок! – воскликнул Дасти Миллер и рассмеялся. – Здорово ты осадил его, Бобби! А то Нэсти вообразил себя суперменом, который на всех наводит ужас. Думает, никто не посмеет связаться с ним. Знаете, что я скажу? – Дасти оглядел всех присутствующих, вовсе не ожидая от них ответа. – Я думаю, Нэсти нравится это имя, потому что на самом деле он слабак, но не хочет, чтобы об этом знали другие.