Нежная война - Джулия Берри

– Я так не думаю, – медленно говорит бог Смерти. – Еще мне нравится быть раввином. Возможно даже больше, чем католическим священником. Я уважаю смертный взгляд на мир и говорю с ними, используя те образы, которые они способны понять. – Он кажется слегка оскорбленным. – Мне подходит роль священнослужителя. Самой лучшей частью этого века была та, которую я провел в аббатстве. Думаю, из меня получается довольно хороший священник.

– Ничто не побуждает к духовному развитию так, как Смерть, – говорит Афродита.

Аид улыбается.

– Религия помогает подготовить души к переправе через реку Стикс. Они перестают бояться, и мне это на руку, – он слегка морщится. – Неподготовленные души цепляются за жизнь, доставляя кучу неудобств.

Аид создает для себя коробочку мятных конфет и осторожно выбирает одну, прежде чем положить ее в рот.

– Смертные такие… плотские. Они потакают своему аппетиту, издают булькающие звуки, а их тело извергает разные жидкости. Для вас, Любовь и Война, они могут быть полезны, но мой интерес к людям носит чисто духовный характер, – он содрогается от отвращения. – Нет, тела меня совершенно не интересуют.

– Спорим, ты говорил Персефоне совсем другое? – Арес смеется, как школьник в раздевалке.

– И что насчет той нимфы… – вспоминает Аполлон.

Аид одаривает их тусклой улыбкой.

– Мальчишки… что с вас взять, – он говорит таким тоном, словно на самом деле хочет сказать: «Я могу расщепить вас на миллион частиц, если только захочу».

Бог Смерти изучает комнату.

– О боже, – бормочет он. – Неужели я пришел в разгар семейного скандала? – Он осторожно берет край золотой сети двумя пальцами. – Как священнослужитель, я не одобряю такие методы, Гефест, но твоя искусная работа заслуживает уважения. Если любишь кого-то – отпусти его.

– Спорим, ты говорил Персефоне совсем другое? – Аресу кажется, что во второй раз прозвучало еще смешнее.

Афродита вмешивается в разговор, чтобы спасти Ареса от безвременной кончины.

– Мой Владыка Аид, – мягко говорит она. – Я рассказывала этим богам историю, чтобы, помимо всего прочего, показать, как взаимосвязаны смерть и любовь. Мы с тобой всегда понимали друг друга. Ты поделишься своей частью, когда придет время? Я говорю о той самой истории.

Аид царственно улыбается.

– Почту за честь, прекрасная Афродита, – говорит он. – С превеликим удовольствием.

Афродита

Я начну с девушки и юноши, которые взбираются по ступенькам.

Стоял жаркий июльский день 1914 года. Воздух застыл, и только пчелы продолжали летать с цветка на цветок. Все остальные нашли себе место в тени, и совершенно не хотели работать.

Все, кроме Колетт Фурнье и ее спутника – Стефана. Колетт была настроена добраться до самого верха, несмотря на жару. Стефан был намерен оставаться рядом с Колетт, к тому же управляющий доков уснул прямо посреди дня, что дало юноше шанс улизнуть с работы.

Ступени, вырезанные из камня, вели на высокую смотровую площадку, откуда был виден весь бельгийский город Динан. Там же стояла средневековая крепость, веками защищавшая город. Со смотровой площадки открывался захватывающий вид на речку Мёз и зеленые поля, на которых зрел обильный урожай.

Волосы девушки падали на ее потный лоб, а влажная блузка прилипла к телу, но она не высказывала недовольства по этому поводу. Впрочем, как и Стефан.

Колокола собора Богоматери, оставшегося внизу, играли звонкую мелодию. Этот звон был еще одной неотъемлемой частью Динана – яркого бриллианта, чьи разноцветные домики отражались в спокойной глади реки Мёз.

Колетт было шестнадцать, а Стефану – восемнадцать. Стефан жил по соседству с семьей Колетт и вечно болтался под ногами. Колетт знала его так же хорошо, как собственного брата Александра, и кузена Габриэля. Стефан всегда был рядом, как бездомный пес, которого однажды имели неосторожность покормить.

В том, что Стефан предложил Колетт на спор забираться по ступеням, не было ничего необычного. Они постоянно соревновались с тех пор, как были маленькими.

Но в последнее время Колетт начала ловить на себе странные взгляды старшего товарища. Он смотрел на нее молча, подолгу не отводя глаза, словно видит ее впервые.

И это было просто нелепо.

К этому добавились странные ощущения, которые девушка испытывала каждый раз, когда Стефан появлялся поблизости. Она поняла, что скучает по юноше в его отсутствие, а когда он появляется – не знает, что ему сказать, но это еще не было поводом для беспокойства. А вот когда Колетт начала внимательно изучать Стефана, разглядывая его темные кудри и подмечая, что его скулы и ключицы стали острее – она уже была в серьезной опасности.

И это было еще более нелепо.

Поэтому когда Стефан появился на пороге ее дома в тот жаркий летний день и шутливо предложил гонку по ступенькам, она, не раздумывая, бросила грязную посуду в раковине и приняла вызов. Может, как только они доберутся до смотровой площадки, они выяснят, что происходит, и решат, как положить этому конец.

Стефан тоже планировал серьезно поговорить с Колетт. Если хватит смелости.

Такая длинная лестница изнурила бы даже атлета, но Колетт была молодой, сильной и решительной. Добравшись до вершины, она совершенно проигнорировала прекрасную панораму и бросилась на траву. Там она вытянула руки и ноги, закатала рукава и начала обмахивать раскрасневшееся лицо.

Я следовала за Стефаном.

Почему бы не спросить ее прямо сейчас…

– Колетт… – начал юноша.

Нет, не так.

– Да?

Он тяжело сглотнул и попытался собраться с мыслями.

– Твоя песня, – сказал он. – На пивном фестивале. Она хорошо звучала.

«Она хорошо звучала». Что за олух. Что за жалкий способ сделать комплимент.

– Спасибо, – поблагодарила Колетт.

Девушка увидела его силуэт на фоне вечернего солнца и подумала о том, когда он стал таким высоким. И когда у него появились эти мышцы? Стефан был таким тощим мальчишкой. Пожалуй, его тяжелая работа в доках стала причиной того, что он так окреп.

Стефан лег на траву рядом с Колетт. Щеки девушки раскраснелись, глаза блестели, а верхняя пуговица блузки была расстегнута.

Бедный Стефан. Как ужасно – рисковать дружбой ради мечты, которая вдруг стала такой большой и навязчивой, что ее просто невозможно сдерживать внутри себя. Стефан был уверен, что только оскорбит девушку, и она откажется от его чувств. Что он будет делать, когда это произойдет?

Он не мог прожить без Колетт ни дня, но если она больше никогда не захочет его видеть, то во всем Динане не найдется места, где он мог бы спрятаться от ее презрения.