Секс в Средневековье - Рут Мазо Каррас

В XII веке вокруг темы целомудрия были построены дискуссии о различиях между духовенством и мирянами и о еретичестве некоторых движений – но не только: целомудрие также было крайне важной темой литературы артуровского цикла, расцвет которой пришелся как раз на эту эпоху. Из всех рыцарей, разыскивавших святой Грааль, только Персиваль и Галахад оказались достаточно чисты, чтобы найти его, поскольку они блюли целомудрие. Их твердость характера вызывает восхищение – однако она несколько неуместна в мире артуровских легенд, где доблесть рыцаря часто оценивалась по умению завоевать любовь женщины. Мир рыцарей вращается вокруг любви, и поиск Грааля иногда кажется для этого мира чужеродным. Исследователи часто связывали появление сюжетов о поиске Грааля, где так важно целомудрие, с влиянием церкви на народную традицию. Как бы то ни было, развитие этой литературной темы показывает, что идея о сексуальной чистоте распространилась на куда более широкую аудиторию, нежели только церковная элита. Однако Церковь настаивала на том, что избравшие сексуальное воздержание миряне должны получить ее одобрение. Начиная с XIII века церковь пыталась более тщательно контролировать духовную жизнь людей, требуя формальных клятв и вхождения в религиозный орден от тех, кто принял решение никогда не вступать в брак. Такое решение было столь популярным у итальянских женщин в период позднего Средневековья, что для женщин были организованы так называемые третьи ордена при францисканцах и доминиканцах. Терциарки не становились полноценными членами ордена, и на них не лежала обязанность наставлять людей, как на монахах; а кроме того, они не жили общиной, как, например, монахини святой Клары Ассизской, связанные с орденом францисканцев. История Екатерины Сиенской (1347–1380), одной из самых знаменитых терциарок доминиканского ордена и одной из четырех женщин, получивших звание Учителя Церкви, демонстрирует роль целомудрия в жизни такой женщины. Екатерина с раннего детства знала, что она не выйдет замуж, и сама идея о сексуальных отношениях вызывала у нее отвращение. С трудом, но она сумела уговорить родителей не выдавать ее замуж, а другие женщины, по-видимому, последовали ее примеру – или же их биографы следовали шаблону, заданному исповедником и биографом Екатерины, Раймондом Капуанским. Ее история напоминает нам о современных геях и лесбиянках, которые говорят, что с очень юного возраста осознавали свои сексуальные предпочтения. Некоторые избирали целомудрие во взрослом возрасте, но некоторые чувствовали, что они словно были призваны к нему с рождения.

Но не у всех получалось его сохранить, поскольку многих выдавали замуж силой. Например, Анджела из Фолиньо – еще одна средневековая святая родом из Италии – молилась о смерти своего мужа, матери и детей, чтобы она могла отринуть все мирское. «А так как вступила я на указанный выше путь и просила Бога, чтобы он освободил меня от того, что было мне всего дороже на земле, то и получила я от смерти их великое утешение, хоть и много скорбела о них». Она искала не столько спасения от сексуальных отношений, сколько спасения от ответственности и от заботы о семье: она хотела сосредоточиться на небесном. Тем не менее, она молилась Богу и о том, чтобы Он дал сил «соблюдать сказанное, т. е. целомудрие, и охранил чувства мои»[61].

История Анджелы из Фолиньо показывает, как социальные нормы навязывают семейную жизнь человеку, который чувствует призвание к целомудрию – или, как мы бы могли сказать сегодня, имеет соответствующую ориентацию. И мужчины, и женщины чувствовали давление со стороны семей. Например, как утверждают биографы Фомы Аквинского (1225/1227–1274), его семья приложила немало усилий к тому, чтобы пошатнуть его веру в свое призвание – включая заточение в крепости и попытки подослать ему женщину, которая должна была его соблазнить (впрочем, они пытались только пошатнуть его уверенность в желании присоединиться к доминиканскому ордену и стать аббатом, а не заставить его жениться). Когда они ввели «легкомысленно одетую» женщину в его комнату, «и он почувствовал томление плоти, которое он всегда держал в подчинении рассудка», он выгнал ее из комнаты горящей палкой и молился о «поясе целомудрия». Когда он заснул, ему явились два ангела, которые даровали ему такой пояс. С тех пор «его девственность, которая так и не была побеждена в такой серьезной борьбе, до самой его смерти оставалась неоскверненной»[62]. То, как Фома Аквинский сопротивлялся давлению семьи, считалось особенно добродетельным; другие, менее праведные фигуры, без сомнения, уступали.

Некоторые женщины и мужчины сумели реализовать внутреннее стремление к целомудрию даже в браке. Согласно учению церкви, ни один из супругов не мог отказать другому в сексуальном контакте; если же отвергнутый супруг обратился к мастурбации или поддерживал внебрачные сексуальные отношения, то в этом грехе был повинен именно тот, кто отказал ему. По мнению многих средневековых авторов, согласие на сексуальный контакт исключительно в рамках исполнения супружеских обязанностей (и ни по какой иной причине) не могло запятнать целомудрия. Более сурово настроенные специалисты по церковному праву вроде Угуция Пизанского (работал прибл. в 1188) считали, что некий элемент греха при совокуплении присутствовал всегда, но иные авторы вроде Роланда (работал прибл. в 1150) считали половой акт по требованию супруга, то есть исполнение своего долга, проявлением добродетели. Тем не менее, избежать секса – не отказав супругу, но наставив его на путь целомудрия – считалось еще большей добродетелью. В некоторых текстах описывался полностью целомудренный брак; в иных сюжетах супруги избрали целомудрие после рождения достаточного количества детей, то есть предварительно обеспечив непрерывность наследования.

Как ни странно, западная церковь не поощряла воздержание в браке. Отчасти это могло быть связано с тем, что такой брак размывал бы границы между духовенством и мирянами, а значит – ставил под угрозу идею об особенной чистоте священников и монахов. Возможно, женщины чаще мужчин были заинтересованы в целомудренных браках, и священники не хотели выслушивать обвинения в том, что они поощряют жен восставать против своих мужей. Целомудрие в браке считалось благом, но только если оно было избрано обоими супругами. В некоторых сюжетах – например, в жизнеописании святого Алексия – мужчины избирают воздержание в браке иногда убедив своих жен, а иногда, как в случае святого Алексия, сбежав от невесты в первую брачную ночь.

Сложно распутать все мотивы, которые могут подтолкнуть человека к решению хранить целомудрие в браке. Безусловно, такое решение отчасти может быть связано с призванием или ориентацией к сексуальному воздержанию, а может быть – с верой в то, что сексуальная активность мешает достичь святости. Тем не менее, свою роль в этом должны были играть и социальные факторы. Должно быть когда супруги не выбирали своих партнеров сами, секс иногда казался им обязательством, а не приятным для обоих занятием.