Беременна (не) от того - Ксения Богда

Я уже не сдерживаю своего раздражения. Меня душат ярость и обида. Разрывает все внутренние установки в клочья. Пульс грохотом отдается в ушах. Вижу намерение Ярослава подойти, но вскидываю руку в защитном жесте.

— Не приближайся! На сколько ты собирался смотаться? На неделю? Месяц?

— Пару дней, — выдавливает он, но мне не становится легче. — Уль, я…

— Что ты? Что ты, Гаврилов? Ты срываешься и летишь хрен знает куда после какого-то звонка и даже не удосуживаешься сказать мне куда и зачем. Думаешь, я молча буду глотать это и слова не скажу?

— Не в этом дело…

Чувствую, как подступают горячие слезы обиды. Делаю несколько глубоких вдохов. После чего выскакиваю из комнаты Гаврилова. Его что-то задерживает, потому как я успеваю добежать до комнаты и закрыться внутри.

Дверь начинает содрогаться от его ударов. Тишину квартиры нарушает его громкий голос.

— Уль, ты можешь меня просто послушать?

— А зачем, Ярослав? Чтобы услышать что? Очередную херню, которую ты мне наплетешь?

— Да какую херню?!Открой дверь, Уль! — Снова удар, от которого я подскакиваю. — Я просто… да твою ж…Алло.

Слышу за дверью, как шаги Гаврилова отдаляются от моей комнаты, и выдыхаю задержавшийся в легких воздух. Пытаюсь понять, что чувствую, но кроме пустоты ничего нет.

— Мне надо ехать…

Он снова подходит к моей комнате, и я перестаю шевелиться. Желание, чтобы он поскорее исчез, снедает меня. Обнимаю себя руками за плечи и пытаюсь успокоиться. Ради крошек.

Какое-то время я слышу его дыхание за дверью. Или мне просто это кажется. Но я знаю, что мужчина не ушел. Он ждет, что я отвечу, но я храню молчание. Наконец, слышу удаляющиеся шаги и отмираю. В груди горит от непролитых слез. Бреду к кровати и обессилено падаю на светлые простыни. В горле застревает всхлип при одном воспоминании о том, что ещё пару часов назад я думала, что что-то значу для Гаврилова. Он так красиво притворяется, что невольно начинаешь верить в его искренность. А по факту…это просто фарс. Ему нужны дети, а я просто приложение. Которое не отказывает и идет на поводу.

На следующий день решаюсь поехать в магазин и обновить гардероб. У меня есть кое-какие сбережения, и я могу не чувствовать себя полностью зависимой от Ярослава. Петр заезжает за мной утром. Натягиваю тунику и леггинсы, которые не так сильно давят на выпирающий животик. Замираю напротив зеркала и позволяю себе немного посмотреть на то, как изменилась.

Я все такая же стройная, ростом чуть больше метра шестидесяти. Волосы успели уже выгореть и теперь стали рыжеватыми. Поворачиваюсь боком и изучаю живот. Это зрелище вызывает внутри лавину умиления и водоворот нежности. Как представлю, что внутри мои крошки, хочется смеяться от счастья. Плевать на отца, главное, чтобы они родились здоровыми. Телефон оповещает о вызове, и Петр говорит, что он на месте.

Хватаю сумку с комода и выхожу в коридор.

— Доброе утро, прости, что так рано тебя выдернула, но захотелось прогуляться по магазинам, — вижу его обреченное лицо и хмыкаю, — не боись, не сбегу.

Правда, мне некуда бежать. Гаврилов теперь все про меня знает и найдет в два счета.

— Да я и не боюсь.

Меня доставляют в крупный торговый центр, и Петр выходит следом за мной. Ничего не имею против, потому как понимаю, что это его работа, и просто молча иду, куда запланировала.

— Ульяна…

Слышу, как меня окликает знакомый голос, от которого по коже ползет мороз.

Замечаю, как Петр делает шаг ближе ко мне. Глубоко вздыхаю и поворачиваюсь. Первый порыв — убежать. Но я же взрослая девочка, которая может встретиться со своим прошлым лицом к лицу.

Ко мне неспешным шагом подходит бывший. При виде него в груди не начинает бешено колотиться сердце, не останавливается дыхание, не потеют ладошки. Только поднимает голову страх, при одном воспоминании о его поведении.

Смотрю на него, и нас будто ничего не связывает. Ни прошлое, ни некогда близкие отношения. Я помню только лицо, перекошенное ненавистью. Хотя сейчас и не скажешь, что Игорь способен ударить девушку.

Выглядит он как всегда сногсшибательно. Волосы зачесаны назад, прищуренные глаза, свитер, который облегает тело, брюки и начищенные до блеска туфли. Кажется, даже Гаврилов при всей своей публичности так не выглядит и не тратит так много времени на внешний вид. Одергиваю себя. Одно воспоминание о нашем расставании колет в самое сердце, и мне это не нравится.

— Привет, Игорь.

Он окидывает меня взглядом с ног до головы, ненадолго задерживаясь на животе. От этого взгляда внутри все начинает неприятно дрожать, и я непроизвольно делаю шаг к Петру. Оказавшись в непосредственной близости от своего сопровождающего чувствую некоторое облегчение, и страх отступает.

— Ульяна Александровна, вы знаете этого человека?

Петр интересуется так, чтобы его слышала только я. Киваю и продолжаю смотреть на мужчину, который не так давно занимал все мои мысли.

— Мы в тот раз не очень хорошо расстались.

Он начинает переступать с ноги на ногу, а я в последний момент удерживаюсь, чтобы не высказать ему все, что я о нем думаю. Это лишнее.

— И что?

Даже я улавливаю в своем голосе стальные нотки. В присутствии Петра ощущаю себя намного увереннее и не боюсь выпадов со стороны Игоря. В любом случае Ярослав не стал бы приставлять ко мне человека, который сбежит при первой возможности. Я надеюсь на это.

— Прости.

Не знаю, что именно меня смущает, но я не вижу в его извинениях ни капли искренности. И понятия не имею, к чему он все это устраивает.

— Хорошо. Нет проблем. Прощаю. Пока, Игорь.

Делаю пару шагов в сторону, номою руку хватают. Дергаюсь и не успеваю сообразить, что происходит, как Игорь уже стоит с заломленной за спину рукой.

— Отпусти, верзила. Ты знаешь, кто я такой?

Фыркаю, потому что меня всегда смешат вот такие люди, которые пытаются из себя строить пуп земли.

— Уль, я все осознал. Я не могу без тебя. Шли ты этого Гаврилова и возвращайся ко мне, любимая.

После его признания внутри начинает закипать смех. Не считаю нужным сдерживаться и начинаю хохотать в открытую.

— Игорь, ты серьезно? Зачем мне это?

— Ну как? Ты же любишь меня…

Петр ослабляет хватку, но не спешит его отпустить. Уверена, что об этой встрече он донесет Гаврилову, но мне сейчас плевать.

— Ага, любила, пока ты не втоптал меня в грязь. К тому же для чего тебе чужие дети?

Едва слова вырываются сами собой, и мне тут же хочется дать себе подзатыльник. Ну какого черта? Кто меня за язык тянул?