Все еще верю в чудо - Кэтрин Манн

Лайла медленно сократила расстояние между ними.

— Ты меня не потревожил. Я не спала, — солгала она, проведя ладонью по изогнутому краю музыкального инструмента. — Почему ты никогда не упоминал, что играешь на рояле?

Он повернулся на деревянной скамейке:

— Не было подходящего случая. Я не очень словоохотлив.

— Это преуменьшение, — произнесла она, пристально глядя на него.

— Что ты хочешь знать, Лайла?

— Кто твой любимый композитор?

— И все? Это и есть твой важный вопрос? — рассмеялся он.

— Лишь первый из вопросов.

— Рахманинов.

— И ты выбрал его сейчас, потому что… — Обогнув рояль, она подошла к нему.

— Моя мать играла его музыку, когда злилась или была расстроена. — Его пальцы забегали по клавишам. — Когда я играю на рояле, я слышу ее голос.

От его ответа у нее перехватило дыхание. Непривычно слышать от такого сурового мужчины столь трогательные вещи.

Лайла села рядом с ним:

— Это прекрасно, Карлос. И душераздирающе.

— Если ты продолжишь отвечать подобным образом, я перестану с тобой откровенничать. Или, может, поиграем в игру, в которой за каждый выданный мной секрет ты будешь снимать с себя один предмет одежды?

Она накрыла его руки своими, и пальцы замерли на клавишах.

— Или оставим игры для другого раза, и ты просто скажешь мне, что тебя тревожит. Как дела у твоего отца?

— Его состояние не изменилось.

Безусловно, он расстроен из-за болезни своего отца, но его мучает не только это. Что-то заставило его сесть за рояль посреди ночи. Она могла бы проигнорировать это и провести остаток ночи в его объятиях, но ей нужно узнать больше о человеке, с которым она, возможно, свяжет свою жизнь.

Эта мысль повергла ее в шок. Да, она действительно обдумывает предложение Карлоса, и ей нужно получить подтверждение тому, что она может доверять чувствам, которые зарождаются в ее сердце. Но ей нужно действовать очень осторожно. Если она совершит оплошность, то Карлос может еще сильнее замкнуться в себе.

— Ты думаешь о своей матери? — спросила она.

— Она была художником во многих смыслах этого слова. Она играла на рояле, готовила как заправский повар, при этом утверждая, что научилась этому, наблюдая за своей матерью. Еще она вязала, хотя могла себе позволить купить все что угодно.

В его низком рокочущем голосе слышались ностальгические нотки. Очевидно, он очень дорожит этими воспоминаниями. Сердце Лайлы болезненно сжалось.

— Похоже, она была очень талантливой и занятой женщиной.

— Занятой? — Его брови сошлись на переносице. — Мне никогда не приходило это в голову, поскольку она была спокойной и никогда никуда не торопилась. Впрочем, наверное, ты права. Она не любила сидеть без дела.

Лайла переплела свои пальцы с его:

— Сколько лет тебе было, когда она погибла?

— Тринадцать. — Он сжал ее руку. Черты его лица слегка напряглись. — Я предпочитаю вспоминать, как она жила, а не как умерла.

Она положила ладонь ему на щеку и принялась легонько ее поглаживать.

— Уверена, она бы хотела, чтобы ты дорожил этими счастливыми воспоминаниями.

В комнате повисла тишина. Ее нарушало только их дыхание.

Горло Карлоса дернулось, прежде чем он заговорил снова:

— Я играю на рояле, чтобы ее образ, хранящийся в моей памяти, не померк со временем. У нас нет домашнего видео. Семейных фотографий сохранилось очень мало.

Возможно, именно поэтому в его доме, в рабочем кабинете и даже здесь, в его крыле, спартанская обстановка.

— Твой брат сегодня упомянул о том, что в тебя стреляли. Значит, никакого падения с лошади не было.

Карлос покачал головой:

— Не было. Представляю, как ты была потрясена, когда узнала правду.

— Не хочешь рассказать мне, что произошло?

— Ты могла бы почитать медицинскую карту, — пошутил он.

— Я не стала бы злоупотреблять твоим доверием, — серьезно ответила Лайла.

— О, Лайла. — Кончиками пальцев он приподнял ее подбородок. — Именно поэтому ты мне нравишься. Поверь мне, я не бросаюсь подобными словами.

— В таком случае спасибо. — Она прильнула щекой к его ладони. — Ты мне тоже нравишься. Во всяком случае, большую часть времени. Помоги мне лучше тебя понять, чтобы ты понравился мне еще больше.

Отвернувшись, он уставился на рояль.

— В меня стреляли мятежники во время нашего побега с Сан-Ринальдо.

— Мне очень жаль. Даже представить себе не могу, какую боль ты тогда испытал.

Его пальцы задвигались по клавишам, не нажимая их.

— Не большую, чем те несчастные дети, которых я оперирую. Я пытался спасти свою мать, но мне это не удалось. Если бы я отошел чуть дальше влево… Я много раз прокручивал в голове события той ночи. Я столько всего мог предпринять, чтобы ее спасти…

Лайла коснулась его руки. Ее сердце болело за мальчика, пережившего семейную трагедию и едва не погибшего, и за мужчину, которым он стал.

— Тебе было всего тринадцать.

— В то время я уже считал себя мужчиной. — Он посмотрел на нее.

— Должно быть, в тот день ты стал намного старше.

— Перестань. Мне не нужна твоя жалость, и я больше не хочу об этом говорить.

Она положила ладони ему на грудь и почувствовала, как бьется его сердце.

— Как я могу, узнав о тебе такое, оставаться равнодушной?

Последние барьеры, которыми она окружила свое сердце, рухнули. Карлос привлек ее к себе, и тепло его тела проникло через ее одежду, через ее кожу внутрь ее и устремилось вниз, к средоточию ее женского естества.

— В таком случае мне придется тебя отвлечь.

Карлос медленно накрыл ее губы своими. Это был поцелуй любовников, которые хорошо друг друга знают и умеют доставлять друг другу наслаждение.

Как может мужчина так хорошо знать ее тело и в то же время оставаться для нее загадкой? Сегодня она узнала о нем больше, чем за предыдущие четыре года. Они сделали большой шаг вперед.

Она по-прежнему не знает, что заставило Карлоса сделать ей предложение руки и сердца, но прямо сейчас ей хочется сосредоточиться на своих чувствах. Ее сердце болит за него. Она не должна позволять этому ее ослепить, но не может оставаться в стороне.

Спустив с ее плеча халат и ночную рубашку, Карлос накрыл ладонью ее грудь и принялся покрывать поцелуями шею и ключицу.

В отличие от него она не умеет подавлять бушующие внутри ее эмоции. Им необходимо дать выход. Что бы ни готовил для нее завтрашний день, она не может оставлять его сейчас наедине с мучительными воспоминаниями.