Огненные письмена - Маркус Сэйки

– Ты сегодня другой, – раздался детский голосок.

Купер, скосив глаза, увидел девочку, устроившуюся на стуле: она сидела, подтянув к груди колени, ее лицо было скрыто фиолетовой челкой. Миллисент, практически постоянная спутница Эрика Эпштейна и одна из самых эффективных чтецов, с какими сталкивался Купер. Она воспринимала внутренние страхи и тайные страсти всех вокруг нее. Прочувствовала слабости своего папочки и жестокость мамочки, когда и говорить еще не начала. Десятилетняя девочка, чья прозорливость позволяла оформлять миллиардные сделки и приводила к убийствам. Как и всегда, Купер испытал прилив жалости к ней – слишком много, слишком много.

– Привет, Милли. Как поживаешь?

– Ты другой. Что-то случилось?

Она подняла голову, уставилась на него старческими глазами с детского лица.

«Натали верхом на тебе, ее ноги сжимают твои бедра, голова закинута назад…»

– Вот оно что, – сказала Милли. – Секс. Но я думала, ты занимаешься сексом с Шеннон.

Купер впервые за последние десять лет почувствовал, что краснеет. Чтобы замять это, он обратился к Эпштейнам:

– Вы приютили Итана Парка?

– Да, – ответил Джейкоб. – Мы предоставили ему лабораторию, во много раз превосходящую все то, что было у него прежде. И дали персонал – все они сверходаренные. Обладая знаниями о работе доктора Каузена, сделать повторное открытие метода генотерапии для воспроизводства одаренных людей – вопрос времени.

– Которого у вас нет.

– Неопределенно, – сказал Эрик. – Исходные данные неясны. Несовместимые факторы, личностные матрицы в состоянии возрастающего стресса, неисследованные переменные. Прогнозы ниже порога достоверности.

– Да? А для них, кажется, все вполне определенно, – заметил Купер, показав на видеоэкран между графиками.

Съемки каменистой пустыни за границами Новой Земли Обетованной велись с высоты птичьего полета. Лагерь гудел, словно улей, двадцать тысяч человек готовились к войне.

– Не имеет значения.

– Вашу границу собирается перейти целая армия, а вы говорите, что это не имеет значения?

– Нет. Термин «армия» неадекватен. Виджиланты. Статистически гораздо менее эффективно.

– Это так, – кивнул Купер. – Но вы никогда не понимали эту составляющую. Эрик, информация не всемогуща. Не всякие чувства поддаются количественной оценке. Вы убили тысячи людей на глазах у всего народа, наблюдавшего по телевизору за устроенной вами бойней. Хотите, я сделаю предсказание?

Он сунул руки в карманы и заявил:

– Я предсказываю, что они идут за вами.

– Вы говорите об этом чуть ли не с радостью, – заметил Джейкоб.

«И ты прав, черт тебя подери, гладенький негодяй. Ты ведь напал на мою страну, моих солдат уничтожил, моего президента убил…»

Купер сделал секундную паузу и вздохнул:

– Я просто устал оттого, что все только усугубляют ситуацию.

– Купер, – сказал Эрик неуверенным голосом. – Я… я не хотел это делать. Они меня вынудили.

Миллиардер оглядел кабинет, словно ища поддержки от кого-нибудь, кто скажет ему, что он прав.

– То решение далось мне нелегко, – пояснил он. – Мне и сейчас нелегко. Я… я слышу их, слышу взрывы, вижу, как умирают люди. Я не хотел их убивать, но они пришли, чтобы убить нас. Собирались убить. Я должен был сопротивляться. Они меня вынудили.

«Темные круги под глазами, крайняя издерганность, плечи, ссутулившиеся больше обычного. Он мучается».

Но и поняв это, Купер не смог испытать сострадания к Эрику.

– Я понимаю, почему вы так поступили. – Его голос звучал ровно и холодно. – Но люди, которых вы убили, не были чудовищами. Они служили обществу. Командиры. Солдаты.

Если вы ищете сочувствия, то ваше обращение ко мне не по адресу.

Эпштейн раскрыл рот, словно от пощечины. Он секунду смотрел на Купера, затем отвернулся и тыльной стороной ладони отер глаза. За его спиной неистовствовал круговорот информационных потоков, в пустоте плавали четкие голограммы. Джейкоб, презрительно взглянув на Купера, подошел к брату и положил руку ему на плечо.

Не оборачиваясь к Куперу, Эрик сказал:

– Виджиланты не являются фактором, подлежащим учету. Ни современного оружия, ни воздушной поддержки. Не являются фактором.

– И опять вы недооцениваете эмоции. В особенности ненависть.

– А вы недооцениваете нас, – резко сказал Джейкоб. – Еще раз: НЗО далеко не беззащитна.

– И тем не менее…

– Другие тоже пытались нас уничтожить. Они умерли. Если попытаются эти – их ждет такая же судьба, – предупредил Эрик и повернулся к нему. – Они сгорят в пустыне.

«Сгорят в пустыне? Такая фраза не может быть случайной».

– Значит, это правда. Слухи о вашем маленьком периметре защиты. О Великой стене Теслы.

– Если под «маленьком периметром защиты» вы имеете в виду огромную сеть микроволновых генераторов, излучающих энергию, способную превратить плоть в прах, а кости – в порошок, то да. Правда, – ответил Джейкоб.

– Я не хочу этого, – сказал Эрик. – Я люблю людей.

И опять у Купера возникло желание ударить его. Накинуться на Эрика, чтобы он почувствовал цену своего поступка, понес наказание за содеянное. Но Купер взял себя в руки. Что бы ни натворил Эрик, голос его несомненно звучал искренне.

«Он не совершал агрессивных действий, всегда оборонялся. Оборонялся жестоко, но неизменно защищая своих людей.

И потом, нравится тебе или нет, но без его помощи тебе не обойтись».

– Джон Смит, – сказала Милли.

Она снова смотрела на него, в ее глазах отражались голограммы.

– Да, – вздохнул Купер. – Как бы плохо ни обстояли дела, он собирается еще больше усугубить ситуацию.

Он рассказал им о том, как нашел Эйба Каузена, о схватке на улице и преследовании на станции метро, рассказал о том, как проявляются сверхспособности Эйба, и сообщил о его похищении.

– Вполне возможно, что Смит хочет препятствовать нам в получении сыворотки, – закончил Купер.

– Нет, – сказал Эрик, – это был бы маневр ученика. А Смит – гроссмейстер. Каждый его шаг имеет целью максимальную эффективность на всех уровнях.

– Согласен.

– Поэтому я и просил вас убить его три месяца назад.

«Боже мой. Три месяца. Неужели прошло всего три месяца?»

Купер мысленно вернулся к своему первому разговору с настоящим Эриком Эпштейном. Эрик пересказывал ему тогда сюжеты из древней истории, о террористах первого века новой эры в Иудее, убивавших римлян и коллаборационистов. Говорил, как их действия спровоцировали реакцию, жертвами которой стали не только убийцы, но все евреи. Эрик сравнил их с Джоном Смитом, сказал, что если его не убить, то не пройдет и трех лет, как армия США нападет на НЗО.