Мадам Гали: Свободный полет - Юрий Барышев

— Ты помнишь, cherie, наше первое участие в здешнем аукционе? Мы тогда неплохо заработали. Иконы и картины русского авангарда в то время еще были редкостью на Западе.

— Разумеется. Недаром с этого я начала свой бизнес. Но если бы ты знал, Роже, как я благодарна тебе за то, что ты не позволил мне совершить ужасную глупость — первую во Франции. Икона Рублева и сейчас хранится в банке. Благодаря твоему совету.

Они вновь замолчали. Роже, потягивая душистый ликер, с нескрываемой нежностью поглядывал на Гали.

— Тебя что-то беспокоит, cherie. Я знаю, ты вряд ли нуждаешься в моей непосредственной помощи, как в старые добрые времена. Но мой совет, возможно, окажется полезным, как и раньше…

— Ты, как всегда, проницателен, Роже. Сейчас я должна отправиться к своему партнеру и приятелю. Его дочь выходит замуж. К сожалению, вместе со свадебным подарком у меня припасено для него одно очень неприятное известие.

— Ба, так ты приехала к этому русскому нуворишу…

Гали вскинула брови и удивленно посмотрела на Роже.

— Не удивляйся, cherie. Все жители города заняты только тем, что сплетничают об этом событии. В аэропорту Ниццы приземлился десяток частных самолетов, а в морском порту прибавилось дорогих яхт под панамским флагом. К тому же мой друг из полиции сообщил, что сегодня вечером ожидается грандиозный фейерверк. Полицию всегда уведомляют о подобных событиях заранее. В таких случаях весь город высыпает на улицу. Ты знаешь, французы обожают смотреть, как выстреливают в воздух большие деньги. Вообще нет более приятного занятия для бездельников, чем наблюдать, как развлекается привилегированный класс, пользуясь своими привилегиями. Твое здоровье, cherie. — Роже поднес к губам анисовый ликер.

— Ты прав, меня ждет «этот русский нувориш». И он совершенно не обрадуется тому, что от меня услышит.

— Так что за роковое известие ты везешь хозяину виллы?

— У меня есть информация о серьезных неприятностях, грозящих моему приятелю. Я не могу назвать источник, но сведения идут с самого верха. — Гали выдержала паузу. — Ты знаешь, мой приятель очень богатый и уважаемый человек не только во Франции. Но и в других странах у него много влиятельных покровителей. Они помогают ему решать проблемы по мере их возникновения и всегда выходить с честью из порой деликатных ситуаций…

— Пока не совсем ясно.

— Он дважды был отмечен наградами правительством Франции за оказанные стране услуги, после чего возомнил себя полностью неуязвимым. Самое плохое в этой истории то, что банальная жадность взяла верх над разумной расчетливостью. Готовность принимать желаемое за действительное затмила элементарный инстинкт самосохранения. К сожалению, он забыл дело сына Миттерана и несколько других показательных европейских примеров. Есть один грех, который на Западе никому и никогда не прощается. Особенно если существует угроза того, что этот грех станет общественным достоянием. — Гали, казалось, выдохлась, заканчивая сбивчивую речь.

— Насколько я понимаю, cherie, проблема выглядит следующим образом: тебе известна реальная угроза, нависшая над головой твоего компаньона. Ты знаешь, что он опасность недооценивает, во всяком случае, не готов во имя спасения пойти на некоторые жертвы. Наконец, ты заранее знаешь — он тебя не послушает. Так?

Гали молча кивнула.

— Так в чем же вопрос? Тебя мучает нечистая совесть — так помоги ей. Дай ему понять, насколько можешь, реальность угрозы. Все. — Роже сделал паузу. — А затем, если это не подействует, постарайся извлечь максимум выгоды из ситуации. Тем паче что, как я понимаю, создала ее ты сама.

Роже внимательно посмотрел в глаза бывшей возлюбленной. Она с трудом выдержала его взгляд.

«Неужели он знает? Нет, невозможно», — заключила она.

— Тебе требуется только услышать от искреннего друга и единомышленника подтверждение правильности выбранной тобой тактики, не правда ли? — с улыбкой вывел резюме Роже. Гали в который раз поразилась его проницательности. Механизм, который так легко обозначил Роже, она сама осознала в полной мере лишь сейчас. Раньше она не нуждалась в одобрении своих решений. Даже таких, как это. Теперь другое дело. Ей обязательно надо было исповедаться… Хотя бы частично. Для оправдания.

Роже подозвал официанта и расплатился. Не сговариваясь, они поднялись и медленно пошли к воротам порта, где Гали оставила свой автомобиль. У машины Роже взял ее руку и нежно, со значением поцеловал ее — так, как он это сделал двадцать лет назад. Гали благодарно прильнула к нему, быстро отстранилась, села в машину, включила двигатель, и автомобиль, стремительно сорвавшись с места, выехал на магистраль, ведущую к новой части города.

В зеркальце заднего обзора Гали видела, как стремительно исчезают старые постройки Антиба. Она живо представила себе фигуру Роже на дороге, глядящего вслед, все понимающего и, как она почувствовала, где-то в глубине сердца все-таки осудившего ее. Плевать, не она придумала этот мир с его законом джунглей. А поступит она так, как это выгодно ей. Только так. А совесть может подремать.

Новизна и прелесть новой парижской жизни недолго радовали Гали. Прошел почти год, и мадам Легаре стало «тесновато» во Франции — душа стремилась увидеть иные города и страны. Пьер это чувствовал.

Однажды, собираясь навестить отделение своей фирмы в Праге, он предложил Гали составить ему компанию.

— Удивительный, сказочный город, ты получишь массу удовольствия, дорогая.

Гали не возражала. Остановились они в «Савое», изысканном отеле, уютно вписавшемся в Малу Страну — самый барочный квартал Праги. Где улицы и переулочки располагают к бесцельным прогулкам по городу. Отель пользуется бешеной популярностью у звезд и помнит Тину Тернер и Элтона Джона. Пьер признался, что снял номер в этом отеле исключительно ради Гали.

— Мне как-то безразлично — мраморная у меня ванная или нет.

И выпустил любимую в свободный полет. Сначала Гали решила поводить носом по музеям, но очень быстро поняла, что ничего подобного уровню Эрмитажа, Третьяковки и, само собой, Лувра здесь нет. Ближе всего оказался дворец Шетрнберга, где среди работ Гойи, Эль Греко и Ван Дейка она увидела приличную коллекцию православных икон. Купив каталог, она решила перекусить, а потом навестить дворец выставок. Из кафе Гали вышла полуголодная и злая. То, что в меню называлось «кофе», даже отдаленно не напоминало достойный напиток. Вечером Легаре сконфуженно начнет оправдываться: «Я забыл предупредить тебя, дорогая. Кофе в Праге варить не умеют, на это указывают даже некоторые путеводители». Гали не рискнула экспериментировать с принятием пищи и, спустившись в метро, поехала во дворец выставок. Бывший торговый склад — здание, когда-то считавшееся модернистским, — предлагал любителям искусства на выбор — чешское и французское. Гали интересовали прежде всего постимпрессионисты и скульптуры Родена. Последних она насчитала около десятка. Щедрый Огюст подарил их Чехии в 1902 году, после очередной выставки. Вообще-то Роден не представлял абсолютно никакого профессионального интереса для бизнеса Гали. Иконы — другое дело. Тем не менее чем-то он притягивал ее сознание (не скажем — душу). И Гали знала, что часть работ, причем весьма известных, находятся в музее Алжира, куда она тоже собиралась съездить.