Радио Свобода как литературный проект. Социокультурный феномен зарубежного радиовещания - Анна Сергеевна Колчина

ты хочешь. И теперь мне хочется жить здесь долго, назло им, как можно дольше, сколько мне отпустит жизнь»[255].

Кузнецов проработал штатным сотрудником РС с 1969 по 1979 год, в начале 1970 года на волнах РС он подробно рассказывает о своем романе «Бабий Яр»[256] и читает его в программе «С другого берега» на пару с диктором Светланой Павловой из лондонской студии РС: «Первый вариант, можно сказать, написан, когда мне было 14 лет. В толстую самодельную тетрадь я, в те времена голодный, судорожный мальчишка, по горячим следам записал все, что видел, слышал и знал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делаю, но мне казалось, что так нужно, чтобы ничего не забыть. Тетрадь эта называлась “Бабий Яр”, и я ее прятал… После войны в Советском Союзе был разгул антисемитизма, кампания против так называемого космополитизма, судили еврейских врачей-отравителей, а название “Бабий Яр” стало чуть не запретным. Однажды мою тетрадь нашла мать. Прочла, плакала над ней и посоветовала хранить. Она первая сказала, что когда-нибудь я должен написать книгу. Много раз я принимался писать обычный документальный роман, не имея, однако, никакой надежды, что он будет опубликован. Кроме того, со мной самим произошла странная вещь: я пытался написать обыкновенный роман по методу социалистического реализма, единственному, который я знал… Но правда жизни, превращаясь в правду художественную, почему-то на глазах тускнела, становилась банальной и, наконец, подлой. Социалистический реализм обязывает писать не столько так, как было, сколько так, как это должно было быть… Ложный и лицемерный, этот метод, собственно, и загубил великую в прошлом русскую литературу. Я отказываюсь от него навсегда. Я пишу эту книгу, не думая больше ни о каких методах, ни о каких властях, границах, цензурах или национальных предрассудках. Я пишу так, словно даю под присягой юридическое показание на самом высоком, честном суде и отвечаю за каждое свое слово…»[257].

В Лондоне на РС Кузнецов становится публицистом, автором более двухсот программ, составивших определенный этап в этот период работы РС. В «Беседах Анатолия Кузнецова» писатель рассуждает о ценностях советского общества, об искусстве жить в обществе и большевистской «непримиримости»: «Я думаю о воспитании моем и миллионов подобных мне в Советском Союзе. Мне прививали непримиримость. К врагам, ко всем, кто не похож. Это знаменитое: “Тот, кто поет не с нами, тот против нас”… Кто хоть пикнул: “А может, иначе?” – немедленно враг… Непримиримость – первая добродетель коммунистов… Еще бы, сам великий кормчий избрал себе прекраснейший, по его представлению, псевдоним Сталин… Грустное, сожаления достойное время, стыдный период истории такой хорошей, такой большой, столько перестрадавшей страны…»[258]. Кузнецов также сделал программы об идеологии в СССР («неправда как принцип»)[259], о коллективизации и ее жертвах[260], о произведениях советских писателей, в том числе о романе Михаила Шолохова «Поднятая целина». Кузнецов часто сравнивал работу писателя в Советском Союзе и зарубежье и говорил, что на Западе впервые в жизни работает по-настоящему. Важнейшим из всех прав Кузнецов называет право на эмиграцию, «с определения места, точки, пункта на земле, где будет идти жизнь человека, начинается его судьба»[261]. В 2011 году вышла книга передач Анатолия Кузнецова на Свободе[262]. Если просмотреть программы, собранные с 1972 по 1979 год, можно выделить сквозную тему в выступлениях Кузнецова – свобода слова. Важная передача для оценки «подлинного и ложного» – «Якобы истины», где автор рассуждает о том, что такое «правда» в Советском Союзе: «Установки меняются как перчатки, старые книги изымаются, учебники собственной истории постоянно переделываются, страницы в энциклопедиях заменяются, газеты прошлых лет страшно взять в руки, собственные речи лучше забыть, – до того изолгались, что нет выхода, кажется, а любой проблеск правды все рассматривается как угроза, смертельная угроза. На одном собрании Союза писателей в 1969 году я своими ушами услышал: “Правда, товарищи, – это только то, что полезно делу коммунизма”. У меня ноги подкосились…»[263]. В 1979 году Анатолий Кузнецов умирает. Его памяти посвящает программу Леонид Владимиров[264].

В 1969 году в Париже попросил политического убежища и другой писатель, Михаил Демин[265]. Настоящее имя Михаила Демина – Георгий Евгеньевич Трифонов, двоюродный брат писателя Юрия Трифонова. На РС Демин вел аналитическую программу «Советская литература». В программе «Литературные портреты» в 1971 году он говорит о «разновидностях советских писателей» и о том, «как издать стихи в СССР»[266]. В 1970-х годах регулярно читает свою прозу перед микрофоном РС, в 1975 году прочитал свой роман «Блатной».

РС разоблачало советскую действительность с помощью разнообразных книг, рукописей и документов. Но прежде всего – с помощью правдиво рассказанных историй, например, освещения дела Андрея Синявского и Юлия Даниэля, суда над Иосифом Бродским (программа «Тираны и поэты»[267]). Иван Толстой рассказывает: «Среди самиздатских материалов, уходивших, уплывавших, уползавших за границу, чтобы выжить, был в 64-м и необыкновенный протокол судебного заседания. Протокол неофициальный, созданный украдкой, на коленке, но имевший силу политического памфлета. Блестящая и мужественная работа Фриды Вигдоровой – суд над Бродским»[268]. РС ставит в эфир знаменитую стенограмму суда. В 1967 году в программе «Актуальные международные проблемы» читается письмо Солженицына писательскому съезду[269]. В том же году в передаче о суде над Синявским и Даниэлем (выпуск программы «Круглый стол»), в результате осужденными на семь и пять лет лагерей, участвуют Георгий Адамович, Владимир Вейдле, Никита Струве, Гайто Газданов. Они обсуждают «Белую книгу», составленную Александром Гинзбургом по материалам суда над писателями, по реакции и откликам общественности, по документам и письмам в защиту обвиняемых.

В 1966 году «Белая книга» попала на Запад. Гайто Газданов говорит, что «впервые за последние годы появляется возможность убедиться в том, что так называемая советская общественность, которая должна была бы одобрять все действия советского правительства, в данном случае реагирует против правительства»: «Тексты попали в Париж, и я имел возможность с ними ознакомиться. Это листки, напечатанные на пишущей машинке, их очень большое количество, там приведено 185 документов…

Вейдле: Впечатление радостное отчасти, отчасти и грустное. Радостное оттого, что нашлось столько людей среди литераторов и не только, которые весьма мужественно высказали свое мнение по поводу этого процесса. Причем они все подписались своими фамилиями… Так что они нисколько не избегают ответственности за то, что они сказали. С тем, что они все сказали, тоже нельзя не согласиться. Они это высказали в осторожной, конечно, форме, но все то, что они утверждают, это правильно… Но неизбежно книга