НАТАН. Расследование в шести картинах - Артур Петрович Соломонов

Блистательно-энергичный, мессиански подтянутый Эйпельбаум обратился к солдатам информационного фронта, предварительно потрепав каждого по щечке, а кого-то и погладив по головке, чем сразу заслужил преданность поглаженных и потрепанных.

— Инфовоины! Ваша суровость равна вашей искренности, а искренность оплачена нами. Покажите мне языки! — инофовоины, как по команде (а это и была она) показали Натану десятки языков. — Прекрасно! Бравые, проворные, всегда готовые к работе, пленительно-розовые и неутомимые! Вы ведь знаете, как их употреблять?

— Так точно! — гаркнули бойцы.

— Сегодня потренируетесь на моих помощниках, а когда я лично приму экзамен, вы будете допущены к руководителям державы. Лучших из вас этой же ночью мы развезем по особнякам!

— Ура! Ура! Ура!

— Помните ли вы, что правда является нашим врагом, которого вы призваны добивать с яростью неандертальца, встретившего кроманьонца у входа в родную пещеру?

— Как кроманьонцаааа!.. — неслось над площадью.

— И учтите: ваша цель не в том, чтобы вам поверили. Она глубже, она благороднее. Надо, чтобы ваши зрители и читатели решили, что верить вообще ничему нельзя. Тогда и оппоненты наши, сколь бы громко ни кричали, как бы правду свою ни защищали, все равно окажутся на нашем поле, где все так восхитительно относительно.

— На нашеееем полеее… — ревели бойцы.

— Ваша цель — не запустить в общественное сознание иную версию правды. Это каждый журналист-недоучка может. Вы должны размыть понятие правды как таковое.

— Размыыыыть! — раздавался над площадью боевой клич.

— Помните ли вы, что Бога нет, а потому единственный, кто может наградить вас или наказать — это власть?

— Пооом-нииим!

— А теперь поем гимн, и марш на рабочие места!

Глядя на журналистское стадо, поющее гимн России, Натан прослезился.

До сих пор не решен вопрос о причине внезапных слез Эйпельбаума. Журналисты, следуя рекомендациям свыше, раструбили во всех новостях о «патриотическом слезоточении при звуках гимна», но их мнение имеет ровно такое же значение, как щебет воробьев.

Нам кажутся равно вероятными версии:

1) Политическая: Натан действительно был патриотом, и потому он, услышав, как из продажных уст раздался священный гимн, не вынес трагического диссонанса.

2) Религиозная: Натан не смог смотреть без слез на исковерканные творения Господа, гордящиеся своим уродством, восхищенные своей патологией.

Физиологическое объяснение слез Натана — мол, именно в этот момент ему в глаза попали соринки — мы с презрением отметаем. Сама теория вероятностей выразила бы протест против такой гипотезы, если бы умела говорить.

Версии версиями, но плачущий во время исполнения гимна Натан был запечатлен на множестве фотографий и в сердцах миллионов граждан.

Тем же вечером Эйпельбаум был приглашен в прайм-тайм на ГЛАИСТ, где объявил о создании новой партии, название и идеология которой «до поры до времени» будут хранится в тайне. На осторожный вопрос журналиста (которому дали приказ поддержать Натана): «Когда же настанут пора и время?», Эйпельбаум посмотрел в камеру так проникновенно и многообещающе, что телезрители ощутили: ветер перемен ворвался в студию. Пока лишь в студию…

Поскольку политическая жизнь была выжжена, а все объединения и партии опозорены, явление Натана вызвало крупный общественный резонанс. Неудержимое еврейство Эйпельбаума было нейтрализовано самым чудесным образом. Изумленной державе был представлен говорящий енот, который в партии Эйпельбаума отвечал за «верность патриотической линии и пристальное внимание к корням».

— Истинный славянофил родины вашей, рожденный в Гималаях для служения России, — аттестовал себя Тугрик перед миллионами ошеломленных зрителей.

Гости студии разражались аплодисментами, помогая телезрителям понять, сколь благая весть заключена в явлении енота народу.

— Всем было бы интересно узнать подробности вашей биографии, — ласково обратился к Тугрику боец информационного фронта Арсений, настолько вежливый и интеллигентный, что казался почти бестелесным. — Какие-нибудь, например, факты?

— Что такое факты? Пыль! — сверлил журналиста черными глазками Тугрик. Он умело сделал паузу и получил овации, которые усилились сразу после следующей фразы: — Самое главное вот здесь, — енот указал на сердце под полосатой шкуркой. — Потому я хотел бы ответить вам поэтически. Позволите? — инфобоец сладчайше улыбнулся, и енот продекламировал: — «Нет, я не Байрон, я другой, Еще неведомый избранник, Как он, гонимый миром странник, Но только с русскою душой». Понимаете?

Зал понял Тугрика раньше журналиста: енота оглушил гром оваций. Тугрик привстал, элегантно поклонился и с очаровательной скромностью попросил зал не смущать его аплодисментами.

— Я считаю подлинной родиной ту страну, где поет сердце, где каждый глоток воздуха волшебен! — Тугрик сделал несколько глубочайших вдохов. Околдованный Арсений проникновенно задышал вслед за енотом. — Даже здесь, в душной студии, воздух напоен благодатью! Вы не согласны?!

Арсений был согласен. Гости аплодировали неистово: конечно, они были на работе, но градус восторга был неподдельно высок.

Интервью с енотом поразило зрителей федеральных каналов и расположилось в главных трендах российского ютьюба, споря в популярности только с выступлениями и воззваниями Эйпельбаума. Конечно, не обошлось без злопыхательства. Из разных уголков России раздались голоса насмешничающих либералов — вот оно, закономерное развитие вашего политического цирка: на арене появился енот! Скепсис либералов усилил всенародное доверие к чудесному зверю. Никого не возмутило, а, напротив, восхитило, когда Тугрик заявил, что в созданной Натаном партии он отвечает за «славянофилию».

«Благочестивец и консерватор», — так называли Тугрика в патриотических СМИ.

Интервью Тугрика ГЛАИСТу в течение недели передали по всем телеканалам мира. Явление нового российского государственного деятеля заставило онеметь Старый и Новый свет. Колумнисты и аналитики изумленной Европы не сумели дать адекватную оценку политическому триумфу Тугрика и Натана. Комментарии западных политологов сводились то к сдавленным возгласам в телеэфире, то к скептически-ироническим журнальным колонкам, которые ровным счетом ничего не проясняли. Европейский рационализм отступил перед российской политической фантастикой, и западные СМИ предпочли ограничиться передачей информации. Газеты Берлина и Нью-Йорка, Парижа и Мадрида пестрели невероятными фотографиями и заголовками: «Натан Самоварец и гималайский енот открывают новый храм в Старых Цаплях»; «Чудо в Чижах: Натан Самоварец и Тугрик рекрутируют белку и дают ей чин капеллана»; «На военных учениях господин Эйпельбаум и енот вручают отличившемуся бойцу миниатюрную ядерную