НАТАН. Расследование в шести картинах - Артур Петрович Соломонов

Четвертого июля, в половине первого, из центрального кремлевского кабинета раздалось ворчание. Проходившие мимо на цыпочках министр просвещения и министр культуры застыли от ужаса. Паралич был столь глубок, что уборщик принял министров за восковые фигуры и решил протереть их тряпочкой. Министры, с чьих лиц стали смахивать пыль, оттаяли и рассвирепели. Неблагодарные, они дали подзатыльник обнаглевшему холопу и устремились к начальнику президентской администрации.

Только после ледяного душа они смогли сообщить: мы слышали, как за закрытыми дверьми ворчит первое лицо.

Начальник администрации принял таблетку от тахикардии, которая не помогла, приказал министрам удалиться и под страхом смерти запретил рассказывать о том, что им довелось услышать.

Сам начальник президентской администрации отдал подчиненным судорожный приказ и ближе к вечеру отправился в шифровальную. Там уже были заготовлены для расшифровки записи президентского ворчания за последние шесть часов. Всю ночь начальник администрации сидел над записями, вслушиваясь в интонации, рассчитывая продолжительность пауз, оценивая изощренность мелодий. К раннему утру воля первого лица прояснилась.

Не смея уточнять, верно ли понят президентский приказ, начальник вызвал руководителя ГЛАИСТа и потребовал от него «смешать Натана с дерьмом».

Жгучая тоска по чужому добру

Глубокой ночью Тугрик растормошил Эйпельбаума:

— Вставай! Срочно! Опасность!

Натан вскочил с постели, осовело глядя на енота.

— Грядут очернение и дискредитация! Тебе не простят свободы и иронии, тебе уже не прощают! СМИ что-то страшное про тебя готовят, я чувствую!

Как безусловный и окончательный аргумент, Тугрик предъявил Натану свой высокочувствительный хвост — он дрожал и извивался, словно в него и правда поступала какая-то жуткая информация. Любой другой отмахнулся бы от енота и его хвоста и продолжил спать, но только не Натан. Он принял послание хвоста всерьез, и правильно поступил: телесюжеты о том, что Натан находится с Тугриком в преступной связи, уже готовились к выпуску. Тугрик был назван «детенышем енота», а значит, Натану светила знаменитая педофильская статья. Авторитет Эйпельбаума, выросший сказочными темпами, должен был рухнуть с такой же сокрушительной скоростью. И сразу после этого перед Натаном должна была распахнуть свои двери тюрьма.

Сюжет был заранее выслан в Следственный Комитет, и шестнадцать следователей приступили к созданию уголовного дела и составлению приговора. Один из следователей напечатал на листе «Именем Российской Федерации» и бросил кубики — так он обычно определял тюремный срок своим подследственным. Выпало пять и три, и в приговоре появилась цифра — «восемь лет» — срок, который должен был получить Эйпельбаум на суде.

Вечером этого дня, предвещавшего Натану крупные беды, у входа в ГЛАИСТ нарисовался енот. Чтобы остаться неузнанным, он надел черные очки и широкополую шляпу. На вахте Тургик потребовал конфиденциальной встречи с журналистом Арсением. Уже через три минуты Арсений торопливо и опасливо сбегал по ступенькам…

Озираясь по сторонам, енот шепотом представился, пожал шершавой лапкой влажную ладонь журналиста и вытащил из внутреннего кармашка «компромат на врага России Эйпельбаума».

Акула камеры и пера была потрясена.

Арсений, как все журналисты, был хитер и расчетлив, но давно уже ничего не понимал в профессии, которой занимался, и потому принял слив за эксклюзив. Так у журналистов ГЛАИСТа появился компромат на Эйпельбаума, который в спешном порядке создал сам Натан. Компромат был как нельзя кстати: он совпал с заданием президентской администрации. Душа Арсения пела. Когда руководитель ГЛАИСТа ознакомился с компроматом, запела и его душа. Почувствовав перемену настроения начальства, запели все сотрудники ГЛАИСТа и пели до конца рабочего дня.

Назавтра во всех принадлежащих ГЛАИСТу печатных изданиях была опубликована программа Натана Эйпельбаума, которую он назвал «Тайная доктрина партии». Вторую часть компромата, радуясь журналистской удаче, Арсений и его начальник приберегли на ближайшие дни: это будет «контрольный информационный выстрел в голову Натана», — полагали они.

Так Эйпельбаум опередил своих властительных врагов неожиданным и коварным способом: дискредитировал сам себя.

Первая публикация была воистину подобна разорвавшейся бомбе.

«Что такое время? — вопрошал автор доктрины, Натан Эйпельбаум. — Это минуты и часы, которые отделяют нас от власти. Поэтому мы ненавидим время. Что такое расстояние? Это те километры, которые отделяют нас от цели — государственной кормушки. Поэтому мы ненавидим расстояния.

Испытываем ли мы боль и страдание, думая о несчастной России? Безусловно. Ведь мы знаем, а главное, чувствуем, сколько неосвоенного осталось в ней!

Мы четко, мы внятно скажем обществу: утолите нашу жадность. Насытьте нас! Пока мы голодны, мы смертельно опасны. И нам не стыдно — пусть стыдится Тот, кто вложил в наши сердца жгучую тоску по чужому добру.

Пусть массы питаются патриотизмом из своих корыт, пусть интеллигенты грезят либерализмом в своих влажных снах. Нам же плевать на идеологию. Но одну идею, тщательно скрываемую от народа, мы намерены провозгласить: „России хватит на всех“. Даже если в нашу партию, которую я тайно нарекаю „ОАО Россия“, вступит весь народ, она не треснет по швам, она не распадется. Мы готовы укрыть всех под нашими знаменами, ведь они размером с небо…»

Натан оказался чемпионом риска и провидцем: вместо политического позора состоялся политический триумф. Его партия укрепилась миллионами новых членов. Чуть ли не каждый, кто публично осудил доктрину Эйпельбаума, тайно вступил в его партию в тот же день. Не осудившие вступали еще более активно. Одутловатые одышливые мужчины преследовали Натана на лестницах и караулили в коридорах, чтобы принести ему тайную клятву верности и добиться обещания постов в будущем правительстве. В ответ они выражали готовность профинансировать предвыборную деятельность Натана. Как только разговор заходил о финансах, из-за спины Эйпельбаума выныривал енот. Явление енота парадоксальным образом усиливало доверие к Натану и уничтожало остатки сомнений.

Натан твердо пообещал пост председателя будущего правительства семнадцати кандидатам. Все они приняли колоссальное участие в финансировании партии, победоносное название которой пока не разглашалось («ОАО Россия» — это был юридический термин).

Через лапки Тугрика прошли миллионы долларов: с бестрепетностью заядлого финансиста принимал енот гигантские партийные взносы.

Много увесистых в социальном плане граждан открыто поддержали Эйпельбаума