Возвращение на Арвиндж - Александр Гергель

Вскоре они снова появляются на улице, но уже вместе с людьми в черных комбинезонах, которые помогают тащить носилки. Человек укрыт одеялом до подбородка. Врачи лезут в фургон и принимают носилки. Мягко захлопывается дверца, и машина так же плавно и осторожно движется по дорожке назад.

Встаю, залпом допиваю свою водку и подхожу к стойке, чтобы расплатиться. Все… Экскурсия окончена.

Спустя несколько минут из пещеры начинает выходить наша группа, и я с тревогой ищу глазами своих спутниц. Галина и наша чешская пани появляются одними из первых, жмурятся на ярком солнечном свете, потом, разглядев меня, направляются к кафе. Пока идут, внимательно осматриваю выходящих из темноты людей. Внутри меня борются два чувства. Облегчение от того, что с моими все в порядке, омрачено сознанием, что кому-то все же не повезло.

Мне показалось, или на самом деле я видел серый шарф, выглядывающий из-под одеяла? Неужели это та молодая, красивая женщина, на которую я смотрел у входа в пещеру? Не могу забыть ее взгляда там, в ущелье, когда мне стало тошно и я решил повернуть назад.

* * *

Прошло уже немало времени с тех пор, как они скатились с вершины. Вокруг разливалась ночная тьма, и в ней едва угадывались очертания склонов, по которым они спускались. Да еще были смутно видны горы на противоположной стороне долины, под таким ракурсом их силуэты выглядели до того незнакомыми, что Андрей вскоре совсем запутался и потерял направление. Впрочем, теперь это было неважно, ведь их вел ротный, а значит, потеряться они не могли.

Теперь, когда вокруг было много народа, он лишь изредка приходил на помощь носильщикам, сменяя какого-нибудь уставшего бойца, и каждый раз, берясь за край одеяла или продевая руку в очередную прорезь, он чувствовал возрастающий вес тела раненого бойца. Казалось, уходящая жизнь оставляет вместо себя дополнительную тяжесть. А может, это просто была тяжесть земных грехов, которые отлетающая душа оставляет ненужному теперь телу?

– Что у вас случилось, – обратился к нему шедший рядом боец, – ранило кого или убитого тащим?

– Раненый, – коротко отозвался Андрей.

– Слышь, Москва, это ты, что ли? Кого ранило-то? – не отставал боец.

Андрей узнал голос Юрки Суханова, дембеля из второго взвода.

– Отвали, Юрец! Ты все равно его не знаешь. Молодой это, с нашего взвода.

– Ну, тогда ничего. Молодой – это дрова, им все равно еще служить, как медным котелкам. Главное, наш призыв-то цел?

– Хрен ли ты понимаешь! – оборвал Андрей. – Вали дальше.

Впереди встали, и колонна постепенно сбилась в кучу. Остановился и Андрей. Непонятно было, зачем нужно устраивать привал вот так, прямо на середине склона, но у него уже не было сил обдумывать это. В голове болтались, поворачиваясь разными гранями, обрывки только одной мысли: «Ушли – где погоня – скоро ли начнется стрельба – сколько еще жить?» Он даже вздрогнул от неожиданности, когда совсем рядом раздался усталый голос, хриплый, но неожиданно отчетливый в ночной тишине:

– Снять каски…

Ротный, удивился Андрей. Зачем каски-то снимать? Почему нельзя принимать бой в касках? То, что предстоит вступить в бой, не вызывало ни сомнений, ни протеста.

– Сними каску, боец, – сказал капитан Андрею, – чего не понятно?

Андрей послушно стащил с головы шлем.

– Солдаты, – обратился капитан к стоящим вокруг бойцам, – наш товарищ умер… Помолчите.

Слышно было, как в конце колонны попытаются что-то спрашивать шепотом, но на них зашикали, и тишина нависла над стоящей в темноте ротой.

Андрей попытался подумать о бойце своей тройки, но сил не хватило, голова оставалась совершенно пустой. Им овладело тупое безразличие. Мертвый – живой, какая разница? Скоро наступит его очередь. Только бы не упасть раньше времени.

Он закрыл глаза и попытался вспомнить лицо Сулбекова, но перед глазами мелькнула только забинтованная голова с едва различимыми и совершенно незнакомыми, чертами лица. Тогда Андрей открыл глаза и стал глядеть в темное небо. Звезды полыхали в нем, как гроздья сверкающих кристаллов в волшебной пещере. Огромные и яркие, они, казалось, висят совсем близко, только руку протяни и схватишь. Кассиопея изогнулась ломаным хвостом, Орион нес на поясе колчан со стрелами. Необычайно ярко переливались Плеяды, так что виделись одновременно не три-четыре, а сразу десяток звездочек. Он обвел взглядом часть небосвода и увидел Большую Медведицу, такую знакомую с детства, но висящую здесь непривычно низко над горизонтом. Быстро провел воображаемую линию через крайние звезды ковша, как учил в детстве отец, и сразу нашел Полярную звезду. Она тоже была непривычно яркой и от этого немного чужой, не такой, как дома. И все же это была она! Звезда висела над горами, показывая прямой путь на север, и он мысленно понесся туда, напрямик, через горы и долины, пустыни, степи, леса. Туда, домой, в Москву, и еще немного севернее, в дачный поселок, прилепившийся к подмосковному городку, на маленький садовый участок, такой знакомый и любимый с самого детства. Туда, где маленький Андрей смотрит в небо, вцепившись в руку отца, и сердце его замирает от огромности космоса. А отец неторопливо и понятно рассказывает о далеких звездах, которые такие же, как наше Солнце, только больше в тысячи раз, а выглядят маленькими только потому, что до них безумно далеко. И мысль его пытается лететь к этим далеким звездам, но не поспевает за ними, потому что звезды разлетаются быстрее, и так без конца и края. Потому что вселенная бесконечна! Но Полярная звезда всегда покажет тебе направление на север, поэтому тебе, Андрюшенька, нужно просто научиться находить созвездие Большой Медведицы, а потом мысленно провести линию между крайними звездами ковша, продолжить ее, и на расстоянии, равном семи отрезкам, образованным звездами, найдется Полярная звезда. И она приведет к дому… Всегда!

К дому… Да, мне нужно к дому. Туда, где мама и отец, которые ждут меня, ждут полтора года. И мне остается всего полгода! Полгода, и я помчусь навстречу Полярной звезде! И мне так противно думать, что придется остаться здесь, в этих горах, навсегда…

– Бойцы, – голос ротного вывел его из оцепенения. – Ребята! Мы не можем бросить погибшего товарища здесь, в горах. А с ним мы не можем идти быстро. Поэтому… Поэтому кто-то должен остаться и задержать душманов, пока основной отряд будет уходить. Я могу сам назначить прикрытие, но, может быть, кто-то останется без приказа?

Все замерло вокруг, в наступившей тишине не слышно было даже дыхания. Горы молчали. И вдруг ночная мгла стала постепенно наливаться бледным серебристым сиянием – из-за склона горы показалась луна. Проступили из тьмы очертания дальних гор, прорезались складки лощин, прочертилась на фоне бледного неба ломаная линия вершин. Плоский, нарисованный небрежными мазками мир вдруг стал объемным, расползся вширь, раскинулся широким смятым ковром у ног трех десятков людей, накрытый сверху куполом звездного неба.

Андрей повернулся, увидел рядом Тохино лицо и впился в него глазами. Тоха встретил его взгляд задумчиво, глаза его смотрели внутрь, и Андрей, все еще не веря, понял, что произойдет в следующий миг, что сейчас скажет друг Антон. И что придется сказать Андрею следом за ним. Но по-другому было и нельзя. Иначе никогда не полететь ему навстречу этой Полярной звезде, вспышкой мелькнула мысль. «Да и устал я сегодня, пора посидеть и отдохнуть. Как надоело все за этот длинный, безумный день. Спешить куда-то, бежать, ползти, пробираться. Преодолевать себя, заставлять самого себя делать шаг навстречу опасности. Нервов уже не хватает дальше выносить это!»