Братья Хоторны - Дженнифер Линн Барнс

у вас возникнут разногласия с другим игроком за игровым столом, вы можете решить это разногласие на ринге.

– Гнев? – угадал Джеймсон.

– Гнев. Зависть. Гордыня. – Рохан опустил штору. – Люди оказываются на ринге по самым разным причинам.

Джеймс решил, что фактотум и сам не раз там побывал.

– Открывая для себя «Милость», обратите внимание, что ставки можно делать в четырех из пяти зон. Конечно же, это ставки на бои и за игровыми столами, но в каждой из первых двух комнат, которые я вам показал, есть книга, и в этих книгах содержатся, скажем так, нетрадиционные ставки. Все, что записано в одной из этих книг и заверено подписью, имеет обязательную силу, независимо от того, насколько оно странное. И, кстати, об обязательных ставках… – В руках Рохана словно из ниоткуда возник бархатный мешочек, и он вручил его Эйвери. – Ваш перевод пришел, его невозможно отследить – все именно так, как нам нравится. Внутри вы найдете фишки с номиналом в пять, десять и сто тысяч фунтов стерлингов. Эти фишки будут переданы мне в конце вечера. – Его зубы опять сверкнули в улыбке. – Для сохранности.

Втроем они почти обошли круглую комнату и оказались у последней арки.

– Жадность, – улыбнувшись, проговорил Рохан. – За этим занавесом располагаются столы. Мы предлагаем различные игры. Мисс Грэмбс, вам лучше сосредоточиться на тех, где вы будете играть против членов клуба, а не против самого клуба. А что касается тебя… – Рохан перевел взгляд с Эйвери на Джеймсона. – Не ставь на кон то, что не можешь позволить себе проиграть, Джеймсон Хоторн.

Рохан наклонился вперед и прямо в ухо Джеймсона бархатистым шепотом добавил:

– Есть причина, по которой таким людям, как твой отец, не разрешают вернуться.

Глава 26

Джеймсон

Войдя в игровую комнату, они словно оказались в бальном зале прошлых эпох. Глядя на высокие потолки, Джеймсон задумался, насколько глубоко под землей они сейчас находились. И еще ему было интересно, как давно Рохан знал, что Иен был его отцом.

Джеймсон гадал, что еще известно фактотуму, но потом отбросил эти мысли и сосредоточился на том, что сейчас было важнее всего. Не упускай ничего. Будь внимателен ко всему. Получи знания. Используй их.

Стены зала были отделаны светлым деревом. Потолок украшала золотая лепнина, как в каком-нибудь венецианском дворце. На полу из сияющего белого мрамора лежал огромный пышный ковер сапфирового цвета с золотым узором. Столы разных форм и размеров, украшенные витиеватым декором, наверняка антикварные, были расставлены по комнате, явно в определенном порядке.

За ближайшим к ним столом девушка-крупье, одетая в старомодное бальное платье, передавала пожилому джентльмену пару игральных костей.

– Азар, – прозвучал голос слева от Джеймсона. Рядом с ним появилась герцогиня. – Игра, за которой вы сейчас наблюдаете, называется азар [11].

Сегодня на герцогине было нефритово-зеленое платье, ткань которого развевалась от каждого ее движения, по бокам от самых бедер тянулись разрезы.

В руках у нее был такой же, как у Эйвери, бархатный мешочек.

– Эта игра является предшественницей игры в кости – то, что вы, американцы, называете крэпсом [12], – продолжила герцогиня. – Но, боюсь, она немного сложнее.

Она кивнула в сторону человека с игральными костями.

– Тот, кто бросает кости, называется распорядителем. Он выбирает число от пяти до девяти. Выбранное число диктует условия, при которых вы выигрываете или проигрываете. Если после первого броска не случается ни того ни другого, выброшенное число также становится частью игры. – Она улыбнулась. – Как я уже сказала, это сложно. Я Зелла.

Джеймсон приподнял бровь.

– Просто Зелла?

– Я всегда придерживалась мнения, что титулы ничего не расскажут вам об игроке, в отличие от игры. – Зелла грациозно пожала плечами. – Можете использовать мой, конечно, но я этого не делаю, если на то нет причин.

Но инстинкты подсказывали Джеймсону, что эта женщина все делает по той или иной причине.

– А как насчет вас? – спросила Зелла. – Как вас называть при дворе?

– Я Эйвери, а это Джеймсон.

Отвечала Эйвери, поэтому Джеймсон спросил:

– При дворе?

– Так некоторые люди называют «Милость», – ответила Зелла. – Власть и все такое, а сколько здесь политики и интриг! Например… – Ее темно-карие глаза скользнули по залу. Их троица уже привлекла к себе внимание. – Сейчас почти все гадают, как мы познакомились.

Эйвери внимательно посмотрела на герцогиню.

– А вы хотите, чтобы они думали, будто мы знакомы?

– Возможно. – Зелла улыбнулась. – «Милость» – это место, где заключаются сделки. Формируются альянсы. Разве не в этом вся суть власти и богатства? – адресовала она свой вопрос Эйвери. – Мужчины, у которых все есть, почти всегда хотят большего.

Герцогиня протянула руку Эйвери и только тогда, когда она взяла ее, протянула вторую руку Джеймсону. Он тоже взял ее за руку, и Зелла повела их по комнате. Каждой клеточкой своего тела Джеймсон ощущал, что все это тоже служит какой-то ее цели, какой бы она ни была.

– Мужчины, – повторил он.

И действительно, если не считать крупье – девушек, одетых в старинные бальные платья, – в помещении почти не было женщин.

– Женщинам редко удается получить членство, – сказала Зелла и посмотрела на Эйвери. – Вы, вероятно, крайне незаурядная личность. Или у вас есть что-то, что очень хочет заполучить проприетар.

Проприетар. Джеймсон уже чувствовал нарастающее возбуждение перед следующей невыполнимой задачей. Привлечь его внимание. Добиться участия в Игре.

– Как женщина женщине, – сказала Зелла Эйвери, – позвольте мне помочь вам немного освоиться здесь.

Она кивала в сторону столов, которые они проходили.

– Вист. Пикет. Vingt-et-un [13].

Джеймсон не узнал первые две игры, но быстро догадался о последней.

– Двадцать одно, – перевел он с французского. – Похожа на блек-джек.

– В эпоху основания «Милости дьявола», эта игра была известна как вантэ-ан.

Джеймсон решил, что под этим подразумевалось, что «Милость», должно быть, сильно отставала от реалий нынешнего мира.

– Я так полагаю, стола с покером здесь нет? – сухо спросил Джеймсон.

Зелла кивнула в сторону вычурно украшенной лестницы.

– В покер играют на балконе. Недавно добавили – лет семьдесят назад. Как вы уже поняли, большинство игр, в которые здесь играют, уходят корнями гораздо дальше этого срока.

У Джеймсона создалось впечатление, что герцогиня, говоря «игры», имела в виду не только те, в которые играли за столами.

– А что проприетар? – спросил Джеймсон. – Он сегодня здесь?

– Думаю, лучше всего предположить, что он везде, – ответила Зелла. – Все-таки мы находимся на его территории. А теперь, – продолжила она, завершая их маленькую прогулку, – прошу простить, но у меня фотографическая память, репутация за столами и план действий.

Герцогиня повернула голову к Эйвери.

– Если кто-то