Свой ключ от чужой двери - Инна Бачинская

– Где тут у вас свет? – произнес резкий женский голос, и тотчас же вспыхнула люстра.

Передо мной в луже воды стояла высокая женщина в черном блестящем плаще. То, что я принял за рожки, было полями шляпы необычной конструкции из блестящей черной ткани в тон плащу. Даже в дождь шляпа выглядела элегантно. Видимо, была предназначена именно для такой погоды. С длинных мокрых волос женщины текло, макияж размазался, концы желтого шарфа жалко повисли.

– Ну и погодка! – сказала незнакомка. – У вас здесь всегда так? Или это в мою честь?

– Э…э… чем обязан? – проблеял я, приходя в себя.

– Чай, горячий душ и грелку в постель! – приказала женщина, проигнорировав мой вопрос и в упор меня рассматривая. Взгляд у нее был оценивающим и довольно неприятным. «Поворачивайся же!» – услышал я в ее тоне.

– Кто вы? – С гордостью я отметил решительные нотки в своем голосе. – Кто вы, черт возьми, такая?

– Я Мария, сестра Анны, – ответила она, расстегивая пуговицы плаща. – Где эта дура?

Очередной раскат грома как восклицательный знак в конце фразы. Три восклицательных знака!

– Зовут меня Разумов Андрей Иванович, живу в Находке, приехал на свадьбу к Стасу Удовиченко, а тут такое… дело закрутилось, в голове не укладывается. И уехать пока нельзя, следствие. Я понимаю, а только… при чем здесь мы? Мы эту Лию и в глаза никогда не видели. Я за Ляльку боюсь, она у меня слабенькая…

У нас со Стасом бизнес был, консервный заводик, коптильня. В последний год мы брали в аренду две шхуны. Нас было трое – Стас Удовиченко, Серега Исаев и я. Мы с Серегой местные, еще пацанами дружили, начали свое дело, а Стас потом прибился. У него размах другой, вы, говорит, слабо крутитесь. Ну, и размахнулся.

Нет, я ничего, никто не виноват, все по-глупому получилось, я его не виню. У нас Самсон крышу держал, местный, сначала ничего, а потом наглеть стал. Я бы дал, чтоб не связываться. И мать говорила – дай, худой мир лучше доброй ссоры. Но Стас уперся, говорит: или мы их, или они нас. На войне как на войне. Вы, говорит, мужики, сядьте и подумайте: или они нас опускают, или как в Америке двести лет назад – за свое с ружьем. Мы с Серегой прикинули, прав вроде Стас. Значит, война.

Было плохо, а стало еще хуже. Я Стаса не виню, он хотел как лучше, но он не наш, мы бы сами как-нибудь договорились. Война так война. Только войны не было, нас сделали, как пацанов. Вскрыли сейф, забрали полмиллиона, и в тот же вечер Серегу убили. Прямо у дома. Из охотничьего ружья. Самсона в городе не было, его боевики – кто где, и все при свидетелях. Милиция особенно не напрягалась. Лучше бы мы заплатили. Как-нибудь утряслось бы. Мать Сереги слегла с сердцем и совсем умом тронулась. Отец у них пропал в море. Сереге тогда было семнадцать, а Ляльке всего четыре года. Дина Владимировна с тех пор как бы не в себе была.

А когда Серегу убили… она совсем плохая стала… Ляльку мы к себе забрали, Дину Владимировну в больницу свезли, там она и умерла через месяц. Лялька круглой сиротой осталась. Серега ей как отец был. У нас семья большая, брат, две сестры, все переженились, живут через дорогу, дети, племянники, Лялька и прижилась. А Стас уехал по-тихому. Посидели мы с ним в ресторане, мать не хотела его видеть в доме, говорит, если бы не он, Сережа был бы живой. Но я понимаю, Стаса вины тут нет, мы вместе решали. Я теперь знаю одно – всегда лучше договориться. Это, конечно, трусость, но жизнь дороже. А так – Серегу убили, денег нет. Стас звонил мне два раза – как дела, то да се. А мы с братом и зятьями начали новое дело, тоже рыба. На жизнь хватает. А тут Стас звонит, приезжай, говорит, женюсь, и дело есть. Я Ляльку в охапку и сюда. Мать говорила – не поедет. Она у нас домоседка. А Лялька возьми и согласись, мы даже удивились.

Мы всего год как поженились. Мать говорила женись да женись, а на ком? Возраст вроде солидный, по дискотекам не побежишь. Взять разведенку с ребенком собирался… Все мои одногодки успели и жениться, и детей нарожать, и развестись. А мать говорит – бери Леночку, она тебя любит. Я даже засмеялся – Лялька ж пацанка! А мать говорит, здоровый, а глупый, ты ж ничего не видишь, ты присмотрись. Ну, присмотрелся. И правда, краснеет, глаза отводит. Ей уже семнадцать было. Я к ней всегда как к своей. Ну раз такое дело… подождали до восемнадцати и расписались. Лялька все дома сидит, мать очень довольна. После смерти Сереги она бояться стала, из дома выйти не заставишь. Мать и не заставляла, говорила, перерастет. И правда, переросла. Мы тут еще в столицу надумали, повожу ее по музеям, да и у самого пробелы…

Как Лялька восприняла смерть Лии? Она ее и не знала совсем. Она и Стаса-то едва помнит. Я сам удивился, думал, она домой запросится. Нет, молчит, как будто и не случилось ничего, бегает по магазинам, подарки покупает всем, сестрам, племянникам. Радуется как ребенок. Причем другим, не себе. Я говорю, кофточку купи себе, а она – давай лучше Нине. Это племянница моя, Лялькина ровесница. Матери купила платок, я посмотрел, смешно стало, мать такой никогда не наденет, – Разумов улыбнулся, – но ведь дорога не вещь, а внимание. Зеленый, в красных цветах с золотом. У нас и дома на базаре таких же полно, японских.

Ну, вообще-то поговорить с ней можно. Но она ничего не знает, а потом… – Разумов мнется. – Лялька… она… находит на нее, одним словом, как бы не в себе делается, как мама ее, Дина Владимировна. Дрожит, боится чего-то. Забьется в угол и молчит. А то плакать начнет… Но если нужно… Мать ее чаями отпаивает. Лялька ее очень любит. Однажды мать слегла с простудой, так Лялька спала на полу в ее комнате, ухаживала, никого не подпускала…

– Елена Константиновна, – обратился к ней Федор, – вы у нас в городе впервые?

Его совершенно не интересовало, впервые она в их городе или нет, но ему хотелось как-то ее успокоить. Она смотрела на него испуганными глазами и мяла в руках диванную подушку. Федору казалось, что она сейчас расплачется.

– Я ничего не знаю, – сказала она умоляюще. – Я никогда раньше не видела эту женщину… Лию!

Она смотрела ему в глаза взглядом испуганного животного. На лице выступили красные пятна.

– Успокойтесь, Елена Константиновна… – Он с трудом удержался от того, чтобы не сказать «Леночка». – Наша встреча в известной мере формальность. Старшего лейтенанта Астахова вы уже знаете. Мы только поговорим, хорошо? Мы просто обязаны выяснить, что же произошло. Понимаете?

Она молча кивнула, не сводя с него завороженного взгляда.

– Нам нужна ваша помощь. Поможете нам?

Она снова кивнула.

– Постарайтесь вспомнить все, что происходило в тот день. Вы человек у нас новый, восприятие у вас свежее, вот и расскажите по порядку, как все происходило, кто там был, кто отлучался, кто стоял с вами рядом. Ладно? Вы раньше бывали на венчании в церкви?

– Да, – прошептала девушка неуверенно. – У нас дома венчалась моя подружка Света. В церкви Святой Троицы. И мы с Андрюшей…