Буду твоей Верой - Ана П. Белинская

буквами из детских познавательных книжек.

Моё дыхание учащается и то, что появилось непонятно откуда в области декольте, начинает синхронно вздыматься с каждым набранным вдохом.

Нет.

Я не смогу выйти ко всем.

Эти голые плечи, эти голые ноги, прикрытые сверху микроскопической фатиновой юбкой цвета нежных румян и тонким белым капроном, делают меня уязвимой.

— Ты похожа на куклу, — раздается приглушённый голос Егора.

Резво поворачиваюсь к нему и пропадаю под блуждающим Бестужевским взглядом. Его серые глаза потемнели и слились с цветом его сегодняшнего наряда.

«Черный всадник», — почему-то решаю я.

Пусть не смотрит на меня так, потому что моя последняя капля уверенности иссыхает под его горячим вниманием.

— Так и планировалось, — скрещивая на груди руки, закрываюсь. Но глаза Егора и не думают стесняться, сползая по корсету вниз и останавливаясь на пышной юбке.

Да что ж он в самом деле-то?

— Я не об этом, — неожиданно бросает Бестужев. Не понимаю…а о чем? — Готова?

— Нет, — кручу головой.

Не готова и не буду. Если от одного взгляда бесячего спортсмена я тушуюсь и чувствую себя белой вороной, тогда что будем там, в доме, полном народа.

Егор хмурится и ничего не сказав, подходит и берет меня за руку.

Это невинное прикосновение совсем не похоже на то, когда я насильно тащила Егора за руку — оно другое. Оно личное…оно говорит: «Успокойся, я рядом».

Мы выходим в небольшой коридор и знакомым путем возвращаемся в холл.

Хватаюсь второй рукой за наши сцепленные с Егором пальцы, потому что мои ступни в колготках скользят по вышколенному полу.

— Почему ты не разулся? — замечаю, что Бестужев до сих пор в берцах.

— У меня носки дырявые, — сообщает парень, а я резко торможу и смотрю на Егора.

Эээ…что? Он серьезно сейчас?

Бестужев хитро подмигивает и кивает подбородком, призывая меня отмереть и посмотреть себе за спину.

А там…там снова вааууу!

Огромное гостиное помещение забито костюмированной молодежью!

Высокий напольный диско-прожектор гуляет лазерными лучами по лицам Привидений, Ведьм, Вампиров и прочих чудиков!

Невероятного размера фонарь Джека* установлен на настоящем растопленном камине. Мерцающие гирлянды создают атмосферу ночного клуба, а электронная музыка, грохочущая из массивных колонок, лишь добавляет эффект! Здесь нет пресловутых летучих мышей, паутин и прочей праздничной мерзости, тут — настоящая студенческая тусовка из зарубежных сериалов!

Кручу головой по сторонам и вижу длинную кенди-зону, инсталлированную под Хэллоуин: милые тыковки развешены на ветках искусственных мини-деревьев, оранжевые свечи, морковные салфетки и тыквенные скатерти. Стол буквально изобилует угощениями и сладостями, а в середине стоит королевская глубокая супница, наполненная тыквенным муссом.

Левее накрыт фуршетный стол с незатейливыми закусками, у которого столпилось большое количество вечно голодных студентов. Но самое популярное место в этом помещении — бар с двумя профессиональными барменами, ловко играющими с бутылками и жонглирующими лимонами! Парни одеты в белые рубашки, на которых красной краской разбрызганы капельки крови, в черные жилетки и черные галстук-бабочки! С их лиц не сходят улыбки с хищным оскалом и смешными клыками!

Наверное, я слишком долго слежу за их техничными перебрасываниями, поэтому от Егора не укрывается мой интерес к ним.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спрашивает парень, отпуская мою руку.

— Да! — не задумываясь, выпаливаю я. Мне нужно остудить свои пылающие щеки и кипящей мозг, который начал плавиться от бестужевских разглядываний. — Только не алкогольное.

— Я знаю, — бросает Бестужев и скрывается в безумной толпе.

Что он там знает?

— Привеет, — мурлычет Карина, не понятно откуда появившаяся перед лицом.

Осматриваю девушку и рядом стоящую Альбину и горю желанием выкрикнуть: «Ну конечно!».

Ну конечно Дивеева не могла выбрать другого наряда, как только образ гламурной Барби! На Карине розовый парик с вьющимися длинными искусственными волосами, белый укороченный шелковый топ и узкая короткая юбка молочного цвета, а на плечах — короткая мохнатая розовая шубка.

А ей не жарко?

Не хотелось бы оказаться рядом, когда она вздумает ее снять!

Мерцающий яркий макияж вопиюще кричит, что на него хозяйка потратила не прилично огромное количество времени.

А вот Альбина мне всегда казалась поумнее, видимо поэтому жгучая брюнетка с выпрямленными утюжком волосами решила приспустить с плеч точно такую же шубку, только голубого оттенка, выставляя на общее демоническое обозрение свои бронзовые плечи, плоский живот и аккуратную грудь.

Да уж…их наряды больше подходят для каких-нибудь плейбой-вечеринок, а не для празднования чертовщины.

— О, я смотрю ты тоже сегодня решила быть куколкой, — проходится по мне брезгливо-оценивающим взглядом Карина, задерживаясь на моей поролон-туго-стянутый-корсетом-груди! — Классно выглядишь, правда Альбина? — морщится Дива.

— Конечно, — деланно умиляется Суваева, — только с той разницей, что мы- современные куклы, с которыми хочется играть, а не оставить на полке пылиться рядом с другим фарфоровым старьем!

Вот же выдры гламурные!

— А это что у тебя на шее? — приближает свой нос Дивеева, разглядывая мой бант. — Слюнявчик?

Я не успеваю даже придумать ответную колкость, потому что оглушающую басами музыку перебивает визжащий ультразвук Карины.

В ужасе смотрю на Дивееву, по идеальному лицу которой изящно стекает темная, игривая мелкими пузырьками жидкость, точно в ложбинку между грудей. Можно было бы сказать, что выглядит это красиво и эротично, если бы произошло совершенно при других обстоятельствах, а ни когда глаза Альбины под бутафорскими розовыми очками делают из нее жертву базедовой болезни,** а лицо Карины застывает гримасой ужаса и неверия.

Перевожу внимание на Егора, который сжимает в руке пустой стакан так, что несчастный, кажется, сейчас треснет.

— Извини. Я случайно, — равнодушно бросает Бестужев Карине. — Отдай ей свой слюнявчик, — обращается ко мне, играя желваками. — Пусть подотрется.

А?

*Фонарь Джека — светильник из тыквы, символ неприкаянной души в ирландской средневековой легенде.

**