Море вверху, солнце внизу - Джордж Салис

Облака, на которые они уставились, не были белыми или пышными, как на рисунке, они были серыми, как дым из трубы.

Исаак засунул руки в карманы.

— Собирается дождь?

— Похоже на то, — ответил Старик. — Время от времени в течение нескольких дней, я бы сказал. Я люблю дождь. — Он улыбнулся, глядя в небо.

— Но ведь становится темно и мокро.

— Ну… не совсем так. Не стоит забывать, что во время дождя звучит музыка.

— Музыка? — переспросил Исаак, ему припомнилось лишь огромное темное животное, страдающее бешенством.

— Музыка, — повторил он, еще раз пристукнув палкой. — Вот увидишь. Надо только подождать. Когда вечером пойдет дождь, слушай очень внимательно.

— Хорошо, — согласился Исаак.

— А теперь тебе пора домой, малыш. Это будет важный момент для меня. С меня уже льет, как с кабана. — Он сложил рисунок Исаака и засунул в карман пиджака. — Я покажу ей его, не переживай. — Он приложил ладонь к груди.

Исааку стало интересно, какие еще работы принадлежат его девочке и взаправду ли она знаменитость. Где пролегает граница ее возможностей? Может быть, она вылепила мисс Кимо, Снежную Королеву, однажды давным-давно зимой и вдохнула в нее жизнь, может быть, она вырезала, сшила и раскрасила Ожившую Куклу, чтобы у Исаака появился новый объект любви.

Возможно, она создала всё, что здесь когда-либо было.

* * *

Мама вернулась с работы рано и ждала Исаака в конце подъездной дорожки в черных пятнах, но поскольку он не сел в «Твинки», то вышел на улицу, тем самым напугав ее, и сказал, что приехал полчаса назад. Ему было неловко от того, что он солгал. Отец бы такого не сделал, как и Другой Исаак, но ему нравился Старик, и он собирался видеться с ним и дальше. Когда Мама обняла Исаака, ему захотелось расплакаться, но он проглотил комок в горле.

Цик-цок-цик. Исаак сидел на большом диване и смотрел по телевизору мультики, пока мама готовила ужин, но перед его глазами то и дело возникала картина, где Старик наконец-то встретил свою девочку, свою комету Галлея. Цок-цик-цок. Она, наверняка, уже не девочка, а Старушка. Они не выросли вместе, но они будут вместе стареть. Он в своем костюме, она в своем платье. Придет час, и они вместе уйдут в Никуда или в Где-то. От этой мысли ему было одновременно и грустно, и легко. Цок-цик-цок. Цик-цок-цик.

— Ужин готов, — позвала Мама.

Он соскочил с дивана и пошел к столу, следуя за ароматом мяса с соусом, словно кто-то тянул его за веревочку, привязанную к кончику носа. Макарошки. Его любимые. Она расспрашивала его о школе, но большей частью они ели молча. Когда их взгляды встречались, она отвечала усталой улыбкой. Чуть ранее мимо дома проехал «Твинки», и он надеялся, что Мама на кухне его не слышала.

Сееррбб.

Мама взглянула на него. Без улыбки. Он подумал, что она сделает замечание, что так есть некрасиво, но вместо этого она наколола макаронину и положила в рот. Какое-то мгновение она свисала, желтовато-красная. Сееррбб. Они рассмеялись. После этого они всосали и остальные макароны. Вакуумные мозги.

Когда ужин закончился, мама сказала: «Я хочу тебе кое-что показать».

Она вышла в спальню и вернулась с обувной коробкой. Исаак склонился над ней и посмотрел сначала на коробку, а потом на маму. Она кивнула, и он открыл коробку. Дно ее было застлано ковром прямоугольных фотографий. Она вытащила одну.

— Здесь тебе всего полгодика, — сказала она и передала Исааку.

Папа лежал на диване в сером свитере, а Исаак, свернувшись калачиком у него на животе, дремал в синей пижаме. Отец выглядел на фото намного моложе, и у него были густые усы.

— У меня текут слюни.

— Да, — сказала она. — Такое часто случалось. Когда ты начинал крутиться, он гладил тебя по спине или животу, и ты быстро засыпал.

— Можно я ее возьму?

— Конечно. А эту посмотри.

Мама и папа сидят на белом камне среди множества других камней, на заднем плане виднеется большое старое сооружение, состоящее главным образом из выщербленных колонн.

— Это Парфенон, — сказала она. — В Греции.

На этом фото волосы у мамы солнечно-золотые, как у Ожившей Куклы. На лице у нее неестественная улыбка. В глазах загадка, но она держит папу, а папа держит маму. У папы улыбка такая широкая, что, кажется, усы улыбаются вместе с ним.

— Можно ее тоже?

— Конечно, солнышко.

Она долго смотрела на следующую фотографию, и Исаак изогнул шею, чтобы и самому увидеть. Мама в свадебном платье с громадным букетом роз смотрит прямо в объектив. Она была прекрасна, как ангел, и вот тогда он по-настоящему понял, что она и есть ангел.

— Можно я ее возьму?

— Что? Ах, — вздохнула она. — Можешь взять их все, но с одним условием.

Исаак ждал.

— Что мы будем их вместе разглядывать каждый вечер перед сном.

— Хорошо, — сказал он и убежал в свою комнату, унося коробку с фотографиями.

Подоткнув Исааку одеяло, Мама прибрала со стола и помыла посуду. Цок-цик-цок. Цик-цок-цик. Всё это время Исаак ждал дождя. Он спал, и ему снилось, что он в пушистых облаках. Он зарывался в них, глубже и глубже, дальше и дальше в поисках ответов, когда внезапно сверкнула молния, и он проснулся в полной темноте. Электричество отключилось, и оранжевое свечение его комнаты, его ночной фонарь, его страж — всё исчезло. За окном лил дождь. Исааку было страшно, но он пытался расслышать музыку. Одеяло крепко его держало. Шшшшшшшшшш. Он ничего не слышал. Шшшшшшшшшш. Только звук, напоминающий телевизор, когда нет сигнала, когда нет изображения. Шшшшшшшшшш. Он смотрел, как серые струи ляпают по стеклу, затем он заплакал под одеялом, пока его не поглотил сон.

* * *

Исаак не принимал участие в обсуждении фильма, для него одно то, что стрелки часов показывали 8:67, казалось, как минимум, странным, не говоря уже о том, что никто не вспомнил о Собаке-роботе по имени Тик-Так, которая пела песню о рыбе, но все только и знали твердить, что время — это важно. Поэтому он молча ждал вместе с Марко, когда начнется перемена.

Если не брать во внимание огромные глаза, Марко-мокрица не был особо похож на мокрицу, когда они вместе раскачивались на большом подвешенном колесе. Мисс Кимо, Снежная королева, наблюдала за детьми, стоя у кирпичной стены, и Исааку стало любопытно, сколько тепла необходимо, чтобы она начала таять. Остин и большинство остальных ребят, в том числе и Ожившая Кукла, играли в квача за горками и рукоходом.

Марко рассказал, что он не