Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

плотнее сжал губы и не смог проронить ни звука.

Мо Жань молча смотрел на него, чувствуя невыносимый зуд в груди. Невидимый росток, проросший в его сердце, начал набирать силу и стремительно расти, пытаясь вырваться наружу.

— Учитель...

— ...

— Возможно, вы...

Мо Жань умолк, так и не договорив. Кто знает, как все обернется, если он спросит. Его разум не дал ему сорваться в бездну[176.4], и он снова замолчал.

Однако, хотя Мо Жань и не закончил свой вопрос, Чу Ваньнин тут же отрезал:

— Нет.

Мо Жань даже опешил:

— Что «нет»?

— Что бы ты ни хотел у меня спросить, мой ответ — нет, — Чу Ваньнин нахмурил брови и напрягся, со стороны напоминая кота, который вздыбив шерсть и выпустив острые когти, не желает никого подпускать, защищая свою территорию. — Убери руки.

Мо Жань сразу отпустил его ладонь и тут же оперся локтями на спинку стула, всем видом демонстрируя невинность и послушание.

Чу Ваньнин вернулся к созданию цветов из духовной энергии, начав с оторванного лепестка. Внешне он выглядел очень холодным и неприступным, по привычке скрывая за гневом собственную беспомощность. Помолчав немного, Мо Жань сказал:

— Учитель, на самом деле я просто собирался спросить, не холодно ли вам и хотел... согреть ваши руки.

— Мне не холодно.

Ложь! Рука, которой он только что касался, была ледяной.

Чувствуя неловкость оттого, что они вот так сидели и молчали, Чу Ваньнин в итоге предложил:

— Если хочешь спать, ложись. Завтра я отведу тебя продавать цветы[176.5].

— ...

Обычно Чу Ваньнин говорил «отведу тебя практиковаться», «отведу тебя медитировать», «отведу тебя в библиотеку»...

А теперь он собирался отвести его «продавать цветы», и это звучало как-то...

Мо Жань изо всех сил пытался сдержать смех, но ему не удалось спрятать смешинки, бликами свечи прыгающие в его глазах. Он скрыл смешок за носовым «хм», но с места не двинулся.

— Иди спать.

Мо Жань бросил взгляд на кровать.

Он уже твердо решил, что не ляжет раньше Чу Ваньнина.

Дело в том, что Мо Жань так и не понял, ложиться ему спать на кровать или же на пол, поэтому он хотел принять решение исходя из выбора Чу Ваньнина. Если тот займет только одну половину кровати, оставив место и для него, значит, он сможет лечь рядом с ним.

А если Чу Ваньнин ляжет по центру, то... ничего не поделаешь, придется это принять.

От этой мысли лицо Мо Жаня залил стыдливый румянец.

— Я не хочу идти спать.

— Зачем сидеть здесь без дела? — нахмурился Чу Ваньнин.

Мо Жань поднял руку, соединив пять своих длинных красивых пальцев, и внезапно во вспышке духовной силы с них слетела огненно-красная бабочка[176.6].

Чу Ваньнин: — ...

— Я просто продам ее, — Мо Жань засмеялся и щелкнул пальцами, после чего алая бабочка взлетела и села на отложенные Чу Ваньнином в сторону яблоневые цветы. Ее крылышки ярко вспыхнули, когда она пробралась в сердцевину золотого цветка и начала его опылять. — У меня нет ни стыда ни совести, так что я попрошу десять золотых за одну.

Чу Ваньнин внимательно следил, как такая же бесстыжая, как и ее хозяин бабочка порхает с цветка на цветок, слизывая с тычинок сладкий нектар.

Лицо его почернело.

— Мо Вэйюй!

— ...Что случилось?

Он был так зол, что не знал, что сказать.

В конце концов, Чу Ваньнин с трудом подавил свой гнев и хрипло выдавил:

— Ей красная цена три медяка, не больше.

Мо Жань расхохотался.

Насмеявшись всласть, он создал еще одну бабочку, которая на этот раз мягко приземлилась на яблоневый цветок, еще не покинувший кончики пальцев Чу Ваньнина.

— Другим людям я продам ее за десять золотых. Думаю, это хорошая цена.

Чу Ваньнин разозлился:

— Тогда давай ты продашь своих бабочек мне! — переведя дыхание, Чу Ваньнин жестко закончил. — А я перепродам их, потому что не могут они быть дороже моих цветов!

Поразмыслив немного, он дополнил свое деловое предложение:

— Но пока у меня нет денег, так что я заплачу тебе, когда мы вернемся на Пик Сышэн.

Создав третью бабочку, Мо Жань с улыбкой легонько подул на нее и огненная красавица запорхала вокруг Чу Ваньнина в причудливом танце. Сам же молодой человек, подперев голову загорелой рукой, мягко сказал:

— О чем вы?

— ...Не хочешь давать мне в долг?!

С надменным выражением лица Чу Ваньнин гордо вскинул подбородок и гневно свел брови. Про себя он решил, что если Мо Жань не даст ему в долг, то он разорвет их связь учителя и ученика, а потом преподаст урок этому невежественному и заносчивому нахалу.

Однако этот беспринципный наглец только широко улыбнулся, продемонстрировав ему свои сладкие ямочки, а потом вкрадчиво произнес:

— Нет, я хотел сказать...

И что же он хочет сказать?

Придав своему лицу еще более холодное и величественное выражение, Чу Ваньнин приготовился принять бой.

— Купите меня.

Намеренно или нет, но Мо Жань выразился так же двусмысленно, как сделал до этого Чу Ваньнин. Подперев щеку рукой, он серьезно посмотрел на него и, ласково улыбнувшись, сказал:

— Берите все, не нужно платы[176.7].

Он не ожидал подобного ответа.

Чу Ваньнин был поражен, на его лице тут же вспыхнул румянец.

Стояла уже глубокая ночь, когда бабочки и цветы яблони заполнили весь дом. Такого количества было более чем достаточно для продажи, но ни один из них не спешил укладываться спать.

Мотивация Мо Жаня была понятна, он просто хотел посмотреть, как поведет себя Чу Ваньнин, а потом действовать по обстоятельствам. И хотя Чу Ваньнин не знал о разработанном Мо Жанем хитром плане, он тоже не желал брать на себя ответственность, и собирался посмотреть, как поступит Мо Жань.

Он ляжет на пол... или на кровать?

Пусть рядом с этим молодым мужчиной Чу Ваньнин не чувствовал себя в безопасности, но если бы тот лег на кровать, он не стал бы его прогонять.

В сердце своем он таил надежду, что утомленный Мо Жань пробурчит под нос «спать хочу» и просто ляжет на кровать.

Почему он все еще не спит?!

Мо Жань и Чу Ваньнин продолжали создавать бабочек и цветы, с тревогой размышляя об одном и том же.

«Ну же, иди спать. Ложись на кровать, а потом и