Таланты и преступники. Иронический детектив - Людмила Киндерская

Мининой предложение «не кормить Евдокию» понравилось.

— Ой, девочки, а как бы и мне к вам пристроиться, чтобы тоже подзаработать? Я бы столько клиентов подогнала! Так долго по больницам валялась, что у меня теперь среди знакомых много таких желающих найдется.

— Мы с удовольствием. Нам-то не жалко, только мы сами пока не знаем, с какого бока к этой врачихе подкатить. Давайте так договоримся, — предложила Алевтина, — мы отправляемся к Зотиковой. А вы у Фоминой все разузнайте, может у них пароль какой-нибудь имеется. Давайте обменяемся телефонами и завтра созвонимся.

— Вы, конечно, пойти можете, только впустую это будет. Зотикова — осторожная баба, без самой Фоминой или ее золовки Аньки туда и не сунешься. Только хуже будет. Я вот пошла…

— Ничего, не волнуйтесь, у нас не отвертится.

Записав телефон Софьи и продиктовав свои номера, подруги стали прощаться.

Сыщицы посчитали свою миссию на сегодня выполненной.

Остапов сидел за столом и внимательно смотрел в экран ноутбука. За сутки ему удалось собрать досье на каждого из членов клуба. Только было непонятно, как этими сведениями распорядится Веревкина. Вот, например, Кошаков Арсений Константинович. 51 год, женат, две дочери. Вице-президент медиа-холдинга. Любит собак бойцовских пород, коллекционирует курительные трубки, которых у него несколько десятков. Гастрономические пристрастия — сыры различных сортов, фуа-гра. Из спиртных напитков — коньяки, особое предпочтение отдает Раньо-Сабурэн.

В графе «особые приметы» было записано «верный муж». Остапов не был уверен, что это необходимо знать Веревкиной, но на всякий случай оставил пометку.

Или вот, например, Кобелидзе Мурман Макарович…

— Можно? — в дверь всунулась Алькина растрепанная голова.

— Заходи, Аль. Остапов потянулся.

— О, господи, ну как ты умудрилась опять превратиться в ту Алевтину, которая приехала из Толчино?

— А что? — обиженно протянула она. — По-твоему получается, что я уродина какая-то была? Ты прям меня превратил в царевну, а я, неблагодарная, снова стала лягухой.

— Да ладно, не ворчи, я же не в обиду тебе. А наоборот — обрадовался, что городская мишура к тебе не пристает.

— А я деревенщина, значит? — уточнила Алька.

— Перестань дуться, я для тебя досье составил.

Остапов протянул Алевтине распечатки. Девушка рухнула на диван, и подсолнуховый сарафан, колоколом взметнувшись над ее коленями, плавно опустился вниз.

Пару минут она просматривала печатный текст, а затем недовольно отложила его в сторону.

— Это никуда не годится, здесь же нет имен-отчеств жен, детей. Не сказано, чем они все занимаются, где учатся, работают.

— Аль, — присел перед ней на корточки Остапов. — А ты не увлеклась? Зачем тебе все это нужно? Мы будем презентовать напитки. Я рассчитывал, что ты узнаешь предпочтения членов клуба — ну, кто что пьет. Красиво расскажешь о напитках, так, как только ты умеешь, и на этом все. Зачем тебе нужны всякие детали?

— Если я взялась за выполнение твоего задания, то делай, как я прошу. В общем, я сейчас возьму с собой этот материал. И жду более подробную информацию.

Она резко встала, потрясая перед собой бумагами. Остапов качнулся, не удержался на корточках и рухнул перед Алькой на колени. Та весело рассмеялась.

В это время Чушкина приоткрыла ногой дверь в кабинет босса, потому что ее руки были заняты подносом с чаем. Открывшаяся взору картина вызвала у нее шок. Ее шикарный шеф стоял на коленях перед Веревкиной, а та презрительно над ним смеялась. Маргарите кровь прилила к голове. Она со всей силы грохнула поднос о пол, вырвала у Альки из рук листы бумаги и принялась лупить ее ими по голове и могучим плечам. Та в минуту скрутила беснующуюся секретаршу и завалила ее на диван.

— О, чума, — в сердцах выкрикнула Алевтина. — Все досье помяла, припадочная. Маргарита горько разрыдалась. Остапов подскочил к ней и злобно зашептал:

— Ты что, с ума сошла?! Что ты себе позволяешь? Что за дела? — затем несколько остыл и продолжил. — Рита, ты в последнее время часто ведешь себя неадекватно. Может тебе в отпуск сходить?

Чушкина в ужасе замотала головой.

— Ну надо же что-то делать! Ты так еще вилкой клиента ткнешь! Как тогда с тобой прикажешь быть?

— Да лечиться ей надо. У нас в Толчино такая точно в дурке сидела бы. А у вас в Москве — в секретаршах ходит.

Маргарита вскочила на ноги.

— Брейк, девочки. Быстро все по местам. Аля, пошла первая, — и Остапов указал ей на дверь.

Алька скрутила досье в трубочку и двинулась к выходу. Перед тем, как выйти из кабинета, она бросила Остапову:

— Так вечером я тебя жду?

— Если успею сделать все, как ты просила. В крайнем случае, зайду завтра утром. Ну а теперь ты, — сказал он, повернувшись к Чушкиной. — На выход!

Алька весь вечер изучала информацию о членах клуба. Она разделила их, в первую очередь, по любимым напиткам. Оказалось, что большинство предпочитает коньяк, на втором месте — виски, пять человек во главе всех напитков поставили вино. Ну и по одному-два человека выбрали ром, кальвадос, арманьяк… Дальше дифференциация происходила уже внутри этих групп: какая вкусовая гамма кому нравилась, какой букет послевкусия и т. д.

В процессе изучения Алевтина обратила внимание на то, что если рядом с фамилией стояла пометка «сноб», то тот предпочитал очень дорогие напитки.

А вот, например, Мурман Макарович Кобелидзе, у которого в личном деле написано, что он любит женщин (о чем красноречиво говорит его фамилия), имеет чувство юмора, склонен к самоиронии. И любит он нормальные вина, без понтов — такие, как Хванчкара, Кинзмараули, Мукузани.

После изучения вкусовых пристрастий, как членов клуба, так и неофитов, Алька очень устала и решила лечь спать пораньше. Тем более что завтра надо было составить бюджетную смету по закупке спиртного, утвердить ее у Остапова и самое трудное — закупить все то, что она придумала. Вот это могло превратиться в настоящую проблему, потому что необходимых бутылок могло не быть в Москве, и возможно, пришлось бы заказывать часть напитков из Франции. Да еще предстояло разбираться с расследованием, которое затеяли они со Светкой, а на него уходило много времени.

Пару раз она порывалась позвонить Ваньке, но почему-то так и не решилась. Принимая душ, Алевтина напевала песню из репертуара Пугачевой «кружит тихо, кружит тихо непогода…». Вернее, не то, чтобы напевала, а, скорее, горланила. Слуха у нее не было. Голоса тоже. Зато была, как говорила ее учительница пения, «отличная музыкальная память». То есть Алька чувствовала, что фальшивит, страдала от этого, морщилась, но пела. И вдруг, в тот момент, когда она набрала воздух, чтобы заголосить дальше, она услышала, как кто-то осторожно ходит по ее комнате.