Алхимик - Роман Романович

было мило. Эти их переглядывания и попытки без слов решить, что делать с мрачным подростком. Я выбрался из-за своих альбомов, молча вышел помогать им заносить в дом продукты, а потом и ужин готовить. Сергей вывел меня на разговор перед сном, попросив загнать машину под навес. С недавних пор он начал учить меня водить местный транспорт, что оказалось увлекательно, но до серьезной езды мы пока не добрались.

— Ты чего сегодня такой мрачный? — спросил как бы невзначай мужчина, когда я заглушил мотор. — Случилось чего?

— Ничего важного. Повздорил с одноклассниками.

Если сравнивать меня и Сергея, наш жизненный опыт был сопоставим. Мы прожили плюс-минус одинаковое количество лет. Но эти годы сильно отличались. Он оставался в этом цветущем мире, ходил в нормальную школу, общался со сверстниками. У меня же такой роскоши не было. Я знал, как выжить в любых условиях, но не имел понятия, как общаться с подростками.

— Насколько серьезно? Ни чей труп прятать не надо? — хохотнул он, но встретил мой взгляд и заткнулся.

— Нет, обошлось без трупов.

— Так что случилось?

За Сергеем было смешно наблюдать. С одной стороны, он догадывался, что у меня специфическое прошлое. Да и свою силу я доказал, уходя не раз в одиночку на охоту. Но при этом Сергей видел во мне замкнутого подростка, у которого типичные «детские» проблемы. И как ему объяснить, что я до дрожи боюсь, что этот мир повторит участь моего?

— Да мне предложили вместе прогуляться. А потом бухнуть и покурить.

— Ну… Это не самое страшное, что я готов был услышать… — протянул задумчиво мужчина. — И чем всё закончилось?

— Я сказал им, что они идиоты, раз бухают и курят.

— Хм…

— Я был неправ?

Все проблемы я не мог вывалить на мужчину. Но прояснить некоторые вопросы, связанные со школой, — вполне.

— Как сказать… — Сергей откровенно смутился и попытался подобрать слова. — Как взрослый я осуждаю любые темы, связанные с алкоголем, сигаретами и подростками… Хотя и сам в детстве пробовал… Всё…

— Так это нормально? Среди детей.

— Ну… Нет… Наверное… Блин, парень, ты меня в ступор вогнал. Это типично, когда подростки хотят быть крутыми, а взрослые их гоняют и ругают.

— Значит, это норма, — вынес я вердикт. — Знаешь, что я думаю по этому поводу?

— Что?

— У страны нет будущего, если детям, чтобы почувствовать себя крутыми, надо бухать.

Хотел сказать мира, но это было бы слишком глобально. Я и так со своей философией выдал лишнее. Как бы теперь съехать с темы…

* * *

— Что он там? — тихо спросила Ольга, когда Сергей вернулся в спальню.

Мужчина неспешно расстегнул ремень, положил на стул. Дальше взялся за пуговицы рубашки, расстегнул, снял и повесил в шкаф. Раздевшись, он забрался под одеяло и бережно прижал жену к себе, положив ладонь на ее живот. Тот ещё не успел оформиться, но мужчина знал, что где-то там расцветает новая жизнь.

Новая жизнь, на которую они уже и не надеялись, пока этот странный парень не притащил в дом зверя, на которого ходят боевым отрядом.

— Сказал, что у нашей страны нет будущего.

— Это с чего вдруг? — тут же нахмурилась Ольга. — Вроде князь новый, должно же стать лучше. Хоть когда-нибудь.

— Дело не в князе. Ему сегодня одноклассники предложили выпить и покурить. Ну, он там с ними и повздорил.

— Чего? — Ольга чуть не перешла на крик. Воображение женщины сразу же нарисовало, что может натворить пьяный подросток, способный в одиночку поймать зверя. — Если узнаю, что он пил — выпорю! А за сигареты прибью!

— Как я понял, он отказался, — вздохнул мужчина.

— А… Так, а кто его плохому-то решил научить? Надо бы…

— Нет! Ничего не надо! Ты что, забыла, какой сама была в детстве?

— Моё детство прошло в монастыре, где нас пороли розгами за любое непослушание. О сигаретах и алкоголе мы даже думать боялись. И что это ты хочешь сказать? Что пусть детишки пьют дальше? — Ольга даже шёпотом отлично умела передать всю глубину возмущения.

— Я не знаю, — смутился муж. — Сложный вопрос. Но сама подумай, что будет. Придешь ты в школу и? Что дальше? Поговоришь с учителями? Доберешься до родителей? Уже на следующий день его будут дразнить шестеркой. Они подростки, у них другие критерии… крутости.

— Да в задницу крутость! Это неправильно! А что, если и нашего ребенка вот так вот…

— Тише-тише… С нашим ребенком не знаю, что будет. Надеюсь, его это стороной обойдет. Но Эдгард… В общем, я уверен, что лучше не лезть. Он ведь хищник. А там дети. Давай лучше спать, завтра обсудим.

— Нечего тут обсуждать.

— Успокойся ради бога. Просто успокойся.

— Тогда сам думай, как решить проблему.

— Я уже сказал как. Эдгард не обычный мальчик. Он сам что-нибудь придумает.

— Что за странная вера? Ты ведь взрослый мужик, а скидываешь ответственность на зеленого пацана!

— Который в одиночку добыл росомаху! Угу, зеленый он, как же. Всё, жена, спи давай.

Ольга замолчала. Было слышно только её тяжелое дыхание.

— Тогда обними меня покрепче, — вздохнула она спустя минуту. Здесь и сейчас она не видела смысла ссориться.

Интерлюдия

«Как вы это делаете? Как следите за мной?»

Роман сидел на полу, прижавшись к стене в кабинете отца напротив окна. В руках он держал дневник. В чем родителю не откажешь, так это в скрупулезности. Он описывал каждый свой шаг, мотивы, кому перешёл дорогу, зачем это сделал, какие проблемы ожидать и что надо делать дальше, чтобы исправить это. Дневники были самым ценным, что нашёл Роман. Если бы ещё не это чувство чужого взгляда, которое постоянно оставалось с ним, с тех пор как он вернулся.

«Кажется, я становлюсь параноиком».

Дневник писали шифром, используя в основе англосаксонский язык. Роман знал ключ. Ему не требовалась подготовка, чтобы бегло читать записи отца. Он лишь надеялся, что слежка не настолько тщательная, чтобы увидеть и разобрать, что именно он читает. Чисто теоретически, у князя есть специалисты, которые смогут это провернуть, открыв проход где-то здесь, в комнате, но Роман ничего не чувствовал. Это не было гарантией, являлось слабым утешением, но и выбора не оставалось. Надо было вникнуть в дела. Ворчание матери и её набирающий обороты алкоголизм, которым она пыталась заглушить страх и разбитые надежды на сытную жизнь, никак не помогали.

Дверь распахнулась.

«Почему-то никто в доме не хочет проявить уважение к моему уединению».

— Брат!

Роман поднялся, закрывая дневник. Если так кричат, значит, случилась беда. Ещё проблемы на его голову. Сестра