В джазе только хулиганы - Dragonfly

разложил вверх крышку с экраном. Всё это быстро стало похоже на… Да быть того не может! Зачем?

— Что это? — подала я голос без излишних приветствий.

Надин Дмитриевна самозабвенно склоняла голову то в одну, то в другую сторону, явно присматривая новому атрибуту место. А вот Соколов охотно отозвался, снимая с дисплея плёнку.

Ехидно улыбнулся в лучших традициях и пристально меня осмотрел. Спокойно дышать стало проблематично…

— А ты сама не видишь? Беговая дорожка.

— Вижу! Зачем?!

Соколов пожал широкими плечами.

— Наверное, кому-то в кабинете нужно похудеть, — а-а-а-а! Всё такой же хам?!

— Кому же? — сощурилась я, сильнее сжимая скрещенные руки. — Тебе что ли?

— Нет, мне не надо, — рассмеявшийся в голос Кирилл резво отогнул край рубашки, продемонстрировав мышцы, и довольно похлопал себя по животу. — У меня всё хорошо.

Я напряглась, пытаясь приструнить мурашки от непрошенного зрелища. Любитель оголиться нашёлся! Пускай держит при себе свои намёки!

— Регин, вообще-то это для тебя, — очнулась преподавательница.

Из меня вырвался сдавленный писк.

— Для м-меня? Вы хотите, чтобы я худела?

Надин изумлённо помедлила, стоило мне поинтересоваться… а потом как зашлась громким неудержимым смехом. К ней присоединился и Соколов. Пришлось ждать, когда они навеселятся, и мучаться догадками…

— Куда тебе худеть, деточка?! Одними кожей и костями ты не запоёшь! Лучше расскажи мне потом, почему ты, как все нормальные дети, за лето не поправилась! А это… для репетиций по новой системе! — гордо заявила Надин.

Почему не поправилась? Да потому что ВЫ ЗАПРЕТИЛИ МНЕ ВСЁ, ЧЕМ Я ПИТАЛАСЬ!

Но напомнить об этом я не решилась. Стиснула зубы, поражаясь, насколько внаглую пялился Кирилл.

— Она всегда по вторникам будет после меня заниматься?

— Да. И… по пятницам тоже, — всё ещё пыталась отдышаться от смеха Надин Дмитриевна.

Я задержала дыхание.

— Это я всё время буду собираться домой под «Кузнечика» что ли? Пожалейте, Надин Дмитриевна!

Ну приехали! Зима уж прошла, весна и лето! Осень началась! А он всё припоминает!..

— Тебя-то я жалею, Кирилл. А вот Регинка-а-а… теперь будет раз в десять больше огребать, — рассмеялась преподавательница. — Она когда с детьми ходила по расписанию, я её начинаю слушать, и уши расслабля-я-яются. Знаешь же, какие мелкие ребятки визгливые, у них нёбо ещё не сформировано, голосочек паршивенький! А Регина едва подучилась и на их фоне ну прям суперзвезда со своим «Дальнобойщиком».

Заканчивайте, блин, надо мной ржать! Надорвётесь ещё!

Соколов едва не смахнул слезу, бесшумно дрожа от смеха. Я отважилась вмешаться:

— Ну в этом-то году я не буду его петь? Я выучила всё по списку! Там даже одна песня Адель была!

— А вот сейчас и посмотрим, Регина! Готовь давай флэшку, — я тут же забралась рукой в карман сумки. Надин помахала у раскрасневшегося лица ладонью и заглянула на горящий экран беговой дорожки. — Гляди-ка, работает… Ну а ты чего, Кирилл? Споёшь мне что-нибудь перед уходом? «Feeling good» Бубле, например?

Я даже прервала поиски флэшки, чтобы удостовериться, что он растерялся и прикусил нижнюю губу.

— Ну-у-у…

— Соколов! Безобразник! Часики тик-так, тик-так… не успеешь штаны свои протереть, уже январские каникулы и Черногория!

— Да спою-спою! — заулыбался он. — Уже включаю.

Глава 17. Коррида

— Давай, Регин, садись. Сейчас он нам покажет класс, — Надин Дмитриевна уже соорудила себе чай и сладко его отхлебнула, вразвалочку обустраиваясь на диване. Похлопала по свободному месту, подзывая меня. — Только нам как положено, пожалуйста! С выходом на сцену, поклонами, под минусовку и в микрофон. Он там за пультом настроенный лежит.

Соколов, держащий на руках ноутбук в другом конце кабинета, стрельнул в Надин возмущённым взглядом из-за края корпуса.«При ней что ли?»— вполне мог бы снова ляпнуть он. Но вдруг смиренно уставился в экран, от которого заблестели его светлые серьёзные глаза. Не поняла…

— Тогда объявите меня, — донеслось с запозданием.

— Объявлю. Побыстрее давай, времени мало.

Я скромно опустилась на мягкий диван, не соприкасаясь со спинкой. С опаской глянула на беговую дорожку и исподлобья проследила, как шустрый Соколов водрузил ноутбук на верхнюю крышку пианино. Взял микрофон, отошёл к дверям кабинета и замер. Надин, усмехнувшись, воскликнула из-за стола:

— На сцену приглашается участник ноль-ноль-семь Соколов Кирилл! Двадцать один год! Город Москва!.. с песней Feeling Good! — и тут она прихлюпнула из кружки.

Несмотря на то, что концерт разыгрывался понарошку, у меня замерло сердце. Кирилл зачесал свободной рукой шелковистые волосы. Поправил одёрнувшуюся после сборки беговой дорожки рубашку, а его длинные губы тронула нескромная, сбивающая с толку улыбка.

Он по-деловому вошёл на «сцену», остановившись у пианино. Даже шлёпки ему были помехой. Отправил мне и Надин по одному томному взгляду. Включил микрофон и непринуждённо дотянулся рукой до ноутбука, щёлкнув кнопкой.

В колонках, окружающих диван, тут же интригующе прозвенел аккорд на клавишных и… смолк. Кирилл вальяжно пропустил его вперёд, вскинув бровью, и бархатно вступил в тишину:

— Bi-irds flying hi-i-i-igh*… — я скучала по этому голосу!

Соколов увёл с придыханием фразу, вынуждая прислушиваться. Комната ещё сохранила эхо его мягкого вибрато.

Снова дразняще лязгнуло пианино.

— …you know how I fee-e-e-el, — вдох. — Sun in the sky-y-y-y… — он жадничал петь фразу полностью? Я пододвинулась на полмиллиметра, чтобы прислушаться к крошкам хрипотцы, затерявшимся в воздухе. — …you know how I fee-e-e-el…

Пианино в колонках подхватило его голос, прошедшийся неожиданно по верхним, звенящим нотам, а я невольно навострила уши. Соколов будто и одной законченной мыслью не поделился, но уже успел обхватить весь нотный стан и прогуляться по лестнице из бемолей и диезов…

И тут раздалось ярко, пронзительно:

— Ree-e-e-eds! Drifting o-о-оn by… — он раскачал слог и снова шепчуще стих. А продолжил грудным мужским баритоном, — …you know how I fee-e-el?..

Может ли звук вызвать странное шевеление в области рёбер? Это навязчивое желание вскрикнуть: «перестань заигрывать с музыкой, Соколов! Не останавливайся»!

— Well, it’s a new da-awn! — коротко слетело с его губ. Внезапно заверещали духовые, от чего я дёрнулась. Инструменты тут же притаились где-то за углом… — It's a new day, — снова трубный оркестр наступал Соколову по пятам. А он исподтишка забирался всё выше… — It's a new life!.. — Кирилл остановился на высокой ноте, звенящей в самой голове, и прикрыл глаза, понизив накал. Я не дышала…

Предвещая грандиозный взрыв, звуки труб и кларнетов принялись сползаться к кульминации, пока Кирилл ласково протянул сквозь них окончание фразы:

— For me-e-e-e-e…

Заколотились барабаны, завизжали из последних сил инструменты, рассыпался ритм… И раздалось захватывающее дух, рычащее:

— And I'm feeling… good!

От экспрессии, заполонившей мою грудь дрожью, я несколько раз невысоко подскочила, усаживаясь поглубже