Избранная - Морган Райс

Когда здесь появились первые поселенцы, они быстро поняли, что живут на золотой жиле. Единственное, что им нужно было делать – это добывать соль из морской воды. Деньги потекли сюда рекой, сделав эти семьи такими богатыми, что нам с тобой даже не снилось».

Кейтлин и Полли продолжили свой путь сквозь толпу.

«Дожи доживают свои последние дни, – продолжила Полли. – Их империя рушится на глазах. Потомки дожей сильно отличаются от предков, но некоторые из них очень милы и симпатичны. Мне нравится один из них. Его зовут Роберт, он внук дожа. Ему примерно столько же лет, сколько и нам, и он человек. Он просто обворожителен, – проговорила Полли с восторгом в глазах. – Его наряды всегда отличаются особой изысканностью. Мне кажется, я ему тоже нравлюсь. Надеюсь, он пригласит меня сегодня на танец. Каждый раз, как мы встречаемся, он придумывает всё новые способы, чтобы глупо и экстравагантно транжирить деньги…»

На этих словах они дошли до дальнего угла зала. Полли открыла огромную дверь, и Кейтлин потеряла дар речи от удивления.

«…Например, привозит на бал Моцарта», – закончила Полли.

В углу за столом сидел Вольфганг Амадей Моцарт.

В белом парике и изысканном костюме, он был единственным человеком в зале, чьё лицо не закрывала маска, и кто в ней совершенно не нуждался. Его личность была слишком грандиозной для того, чтобы её скрывать – коренастый, пухлый, с бледной кожей, он сидел за клавесином, пил вино одной рукой и играл другой. Когда он поставил кубок на стол, то вдруг громко рассмеялся и начал играть обеими руками.

Каким бы весёлым он ни казался, музыка его была чувственной и духовной. Кейтлин никогда не слышала ничего подобного. К слову сказать, она никогда не слышала, как играют на клавесине. Инструмент имел необычное металлическое звучание и играл не очень громко, но по-своему интересно. Моцарт играл игриво, весело и задорно. Его музыка была чем-то похожа на самого композитора, и, тем не менее, в ней скрывалось что-то большее, что-то более глубокое.

За огромным столом сидело уже около сотни человек, часть из которых составляли люди. Направляясь к столу, Кейтлин увидела ещё около полусотни пустых стульев. Все члены её клана сели рядом, заполнив все свободные места. Стоило им разместиться за столом, как все гости подняли вверх бокалы и начали произносить тосты. Ребята тоже подняли бокалы. Кейтлин последовала их примеру. Её хрустальный бокал уже был наполнен красной жидкостью.

Кейтлин сидела в удобном, обитом велюром кресле. Оно было таким огромный, что она почти провалилась в его мягкие объятия. Положив локти на ручки кресла, она стала внимательно изучать содержимое своего бокала. Бокал был сделан из тончайшего хрусталя, а красная жидкость играла отсветами от большого канделябра. Кейтлин была почти уверена, что в бокале находилось не вино. Стоило ей поднести бокал к губам, как она поняла, что не ошиблась – в нём была кровь. Кровь полилась по её венам, насыщая её энергией. В бокале была не чистая кровь, в смешанная с каким-то алкогольным напитком. Алкоголь тут же ударил ей в голову, и Кейтлин слегка покачнулась. Алкоголь помог ей расслабиться. Только сейчас Кейтлин поняла, что с момента появления в Венеции она всё время находилась в сильном напряжении.

Перед ней на столе стоял роскошный фарфор, а на тарелке лежал небольшой кусок сырого мяса. Такие же тарелки лежали перед всеми членами её клана. Официанты, обслуживающие их, вышли из зала, и им на смену появились другие, неся в руках большие подносы с различными деликатесами и мясом. В центре стола располагалось большое блюдо с фаршированным поросёнком, который держал в пасти яблоко.

Кейтлин никогда не видела перед собой столько еды. Каждую минуту в дверях появлялся новый слуга и вносил в зал новое блюдо. И это не говоря уже о тех десятках официантов, которые окружали гостей, следя за тем, чтобы бокалы всегда были полны. Официант, стоящий ближе всего к Кейтлин, подливал ей в бокал кровь, а другим наливал что-то, очень похожее на шампанское.

Кейтлин хотела задать Полли так много вопросов: что это был за пир, кому принадлежал этот дом и другие, но она была слишком очарована Моцартом, чтобы думать о чём-либо ещё. Кейтлин не понимала классическую музыку и не находила её такой уж прекрасной, как все о ней думали, но даже ей, дилетанту, было ясно, что композитор обладал невероятным талантом и страстью, впечатлившими всех присутствующих в зале. Он был словно фонтан бурлящей энергии. Музыка, льющаяся из его пальцев, делала всеобщую атмосферу праздника ещё более весёлой. Поразительным был и другой факт: Моцарт играл, пил, общался, и при этом ни разу не сфальшивил.

Гости, сидящие за столом, тоже пили и смеялись. Двери, ведущие в большой зал, были раскрыты настежь, позволяя людям беспрепятственно входить и выходить, перемещая центр веселья в из малый зал. Ужин нельзя было назвать чопорным, он проходил в такой же непринуждённой атмосфере, как обычный фуршет на коктейльной вечеринке. Кейтлин до сих пор не могла поверить, что находится в таком роскошном месте.

«Что это за ужин? – Кейтлин спросила Полли. – Почему мы пришли именно сюда? Кому принадлежит этот дворец? Я думала, что мы идём на карнавал».

В этом самый момент рот Полли был занят куском сырого мяса, из которого она высасывала кровь, стараясь не пролить и капли. Когда с мясом было покончено, она отложила его в сторону и посмотрела на подругу.

«Дорогая моя, это же Венеция, – сказала она. – Здесь ничто и никогда не начинается вовремя. Прежде, чем приступить к сути, здесь нужно немного подождать. Никто не начнёт карнавал вот так, в назначенное время. Балу предшествует ужин, а ему – музыка, а ей – выпивка, а ей – игры. Жизнь здесь не сводится только к тому, чтобы прийти на праздник, а потом с него уйти. Суть в том, чтобы праздник не кончался».

Это Кейтлин уже поняла. Подняв глаза, она увидела группу цирковых артистов, подходящих к столу с другого края, катя перед собой тележку, полную мячей и другой бутафории. На другой тележке размещались стаканчики – ракушки. Гости внимательно наблюдали, как циркачи ловко меняют их местами.

«Вон та!» – прокричал кто-то из гостей, показывая пальцем на выбранную ракушку.

Это было дородная женщина с ярким макияжем, которая сидела на коленях у какого-то мужчины. Когда она крикнула, указав пальцем на выбранную ракушку, то тут же положила большую горсть золотых монет на центр стола.

«Нет, нет, вот эта!» – прокричал кто-то ещё, пододвигая такую же кучку золота к центру.

Выдержав театральную паузу, артист поднял ракушку, и оказалось, что под ней было пусто. Это вызвало целую бурю радости за столом.

Выиграв, женщина собрала свои монеты и монеты проигравшего со стола, отклонилась назад и поцеловала своего спутника.

Оглядев стол, Кейтлин заметила, что многие женщины сидели на коленях у мужчин, а некоторые даже страстно целовались прямо у всех на виду. Никто не обращал на них внимания.

«Ну, разве он не прекрасен?» – спросила Полли.

Кейтлин проследила за её взглядом. Во главе стола сидел напыщенный молодой человек 18-ти лет. Они был удивительно хорош собой. У него были тёмно-каштановые волосы, карие глаза и чисто выбритое лицо. Судя по его виду, его холили и лелеяли всю его жизнь.